Сибирская одиссея - Александр Свешников

— Будем здесь ждать? Уже без пятнадцати десять! — обратился Андрей к своим спутникам.

На площади никого, кроме них, до сих пор не было, да и здание аэропорта оставалось по-прежнему закрытым, будто никто и не собирался встречать вертолёт и вообще что-либо сегодня делать.

— Подождём с полчасика, если никого не будет, пойдём в управу, Короленко наверняка там! — сказал Валера, которому тоже казалось странным отсутствие признаков жизни в местном аэропорту.

— Сегодня в половине двенадцатого самолёт из Читы прилетает. Саломоныч должен обязательно подойти! — нараспев произнёс Сергей, вышагивая вокруг скамейки своими огромными фирменными ботинками.

— А Саломоныч, это кто? — спросил Андрей, увидев, что всем, кроме него, названное Сергеем имя знакомо.

— Это начальник аэропорта, Михаил Саломонович Бардин, интересная личность, кстати сказать, — объяснил Валера.

Андрей курил уже третью подряд сигарету, его слегка потрясывало от холода и нервного напряжения, но никто к аэропорту так и не подошёл, а время уже приближалось к одиннадцати.

В итоге решено было Сергея с Валерой послать в управу к Анатолию Короленко, а Николай и Андрей остались сторожить вещи у скамейки.

Николай видел, что Андрей нервничает, и хотел его как-то отвлечь, предложив, для начала, свои нескончаемые кедровые орешки. Андрей согласился, поскольку от большого количества выкуренных натощак сигарет у него скрутило желудок. Он присел на скамейку рядом с товарищем и, пытаясь научиться мастерству у бывалого таёжника, принялся щёлкать пахнущие смолой орешки. Несмотря на все старания, достичь скорости и качества Николая ему так и не удалось, зато время пошло чуть быстрее, и на душе стало немного спокойнее.

— Анатолий — нормальный мужик! — произнёс вдруг Николай фразу, которую Андрей уже слышал от Ольги из музея. — Если обещал — всё сделает! Вот только с вертолётами всегда какие-то накладки происходят. Тем более борт не наш, а из Читы. Там пилоты похуже.

— В каком смысле? — спросил Андрей.

— Они привыкли на заказ работать — возить богатеньких дядей за деньги. А в серьёзных полётах почти не участвовали, тем более в горной местности!

— Думаешь, заартачатся? — забеспокоился Андрей.

— Не знаю, ты только не кипятись, народу нас достаточно, Витьку твоего мы всё равно вытащим! — бодро произнёс Николай и улыбнулся.

Через несколько минут к зданию аэропорта подъехал старенький «Москвич». Из него вылез немолодой грузный мужчина приятной внешности, одетый в потёртый синий костюм, из-под которого выглядывал большой цветастый галстук.

— Здоро́во, Саломоныч! — поприветствовал его Николай.

— Привет бродягам! — поздоровался мужчина.

— А ты про санрейс что-либо знаешь? — поинтересовался Николай у начальника аэропорта.

— А вы вертолёта ждёте? — удивился Саломоныч. — Так его на два часа дня перенесли!

— А мы тут с полдесятого сидим! — пожаловался Николай. — И никто ничего…

Саломоныч открыл дверь в здание и прошёл внутрь, пригласив Николая и Андрея переместиться туда же.

— Сегодня прохладно, а вам ещё как минимум два с половиной часа торчать, погрейтесь хоть!

Друзья последовали совету, захватив с собой все рюкзаки.

— А санрейс куда? — добродушно спросил Саломоныч.

— На Удокан, в район вулканов, — ответил Николай, садясь на холодное пластмассовое сиденье в холле.

— Опять за трупом? — весёлым голосом продолжал расспрос Саломоныч.

От этих слов у Андрея затряслись коленки, а руки сжались в кулаки, но он нашёл в себе силы спокойно ответить:

— Там мой товарищ со сломанной ногой.

Начальник аэропорта никак не отреагировал на слова Андрея, будто его это уже совершенно не интересовало, он открыл вторую дверь — в сторону взлётно-посадочной полосы, и вышел на улицу.

— Подсобите телегу с поля убрать! — крикнул он приказным тоном.

— Хоть бы извинился, — тихо пробурчал Андрей, на что Николай легонько толкнул его локтём в бок и шепнул на ухо:

— Он у нас такой, без комплексов, не обращай внимания! Но дело своё знает…

Посреди поля стояла гружённая каким-то строительным хламом телега. Под руководством Саломоныча все трое взялись за дышло и потянули её в сторону здания. Путь предстоял немалый, метров сто пятьдесят.

— Кто её сюда поставил? — удивился Николай, продолжая тянуть телегу.

— Вот и я хотел бы узнать, — произнёс Саломоныч и вдруг бросил дышло, вытянулся и поднял указательный палец вверх.

— Тихо! «Аннушка» на подлёте!

— Так вроде рано, — удивился Николай и начал искать глазами самолёт в небе.

— Рано-то рано, но ничего другого быть не должно.

— А, может, это наш вертолёт? — с надеждой спросил Андрей.

— «Ми-8» от «Аннушки» я во сне отличу! — ответил Саломоныч с обидой в голосе и вновь взялся за дышло. — А ну давай, ребята, подналяжем! Успеть бы, оперный театр!

И все потащили неуправляемую тяжёлую телегу изо всех сил, громко матерясь и обливаясь потом.

— Давай, давай, немного ещё, оперный театр! — подбадривал Саломоныч, поглядывая на быстро приближающуюся точку, в которой теперь уже отчётливо можно было различить старенький потрепанный «Ан-24».

В конце концов, телега была убрана, трое измученных мужиков вытирали грязными руками пот, а самолёт тем временем уже заходил на посадку. Особенно комично выглядел Саломоныч: его парадный пиджак лопнул на спине по шву, галстук съехал на бок, из-за грузной комплекции он совершенно задохнулся, но вид у него был торжественный и гордый. Как-никак, дело было сделано: аэропорт был готов к приёму воздушного судна из самой Читы!

«Аннушка» без всяких приготовлений начала резко снижаться, гул двигателей нарастал, спугнув с ближайшего перелеска стайку каких-то маленьких крикливых птичек, а Саломоныч вдруг как-то присел и с ужасом в голосе запричитал:

— Оперный театр, что они делают!

Андрей не сразу понял, чем так обеспокоен Саломоныч, но потом заметил, что самолёт пролетел уже почти всю взлётно-посадочную полосу, но так и не коснулся земли!

— Господи, что они делают! У меня ж на все случаи один огнетушитель, и тот просроченный! Что творят!

Неожиданно двигатель «Аннушки» натужно взревел, и самолёт резко взмыл вверх у самого края посадочной полосы.

Андрей вопросительно смотрел на начальника аэропорта, лицо которого приобрело оттенок его помятого синего костюма. Неожиданно Саломоныч сорвался с места, вбежал в здание и, выбив ногой дверь в одну из закрытых комнат, начал нажимать кнопки на каком-то щите, отдалённо напоминающем пульт, щёлкать тумблерами и громко кричать в телефонную трубку. За всеми этими действиями ошарашенные неожиданными событиями товарищи наблюдали через большое мутное окно, выходящее на лётное поле.