Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил - Брайан Стивенсон

Ничуть не смутившись, Майкл продолжал:

— Я учился в Пенсильванском университете. Талисман Пенна — это…

— Мы надрали вам задницу в семьдесят восьмом. — Тейт выдал это заявление с таким апломбом, словно только что выиграл в лотерею. Пенсильванский и Алабамский университеты были футбольными соперниками в 1970-х, в обоих были успешные спортивные программы и именитые тренеры: Беар Брайант в Алабаме и Джо Патерно в Пенне. Алабама нанесла поражение Пенну, который шел номером один в рейтинге, со счетом 14:7 и выиграла национальный чемпионат 1978 года.

Майкл, ярый фанат университетского футбола и преданный почитатель Патерно, посмотрел на меня, словно прося невербального разрешения ляпнуть что-то необдуманное. Я ответил ему предостерегающим взглядом; к моему огромному облегчению, кажется, он меня понял.

— Сколько же Джонни Ди вам всем платит? — спросил Тейт, используя прозвище, которое дали Уолтеру его родственники и друзья.

— Мы работаем в некоммерческой организации. Мы не берем с людей деньги за то, что представляем их, — сказал я настолько возможно бесстрастно и вежливо, насколько смог.

— Ну так откуда-то же вы получаете денежки за то, что делаете?

Я решил пропустить замечание и сдвинуть разговор с мертвой точки.

— Думаю, неплохо бы подписать какую-то бумагу, удостоверяющую, что это, — я указал на стол, — все документы, которые есть у вас по этому делу. Давайте мы составим опись того, что вы передаете нам, а потом все ее подпишем?

— Да не нужно нам никакой официальности, Брайан. Эти люди — служащие правосудия, такие же, как вы и я. Вам следует просто взять документы, — проговорил Чепмен, очевидно, чувствуя, что это предложение может спровоцировать Тейта и Икнера.

— Ну могут же быть какие-то документы, которые были ненамеренно пропущены или остались забыты. Я просто хочу, чтобы где-то было отражено: мы получаем то, что вы нам даете, — то же число страниц, те же заголовки на папках с документами и так далее. Я не сомневаюсь ни в чьей честности.

— Еще б ты сомневался! — прямо заявил Тейт. Он смотрел на Чепмена. — Мы вполне можем подписать бумагу, подтверждающую, что́ мы ему даем. Думаю, нам этот список нужнее, чем ему.

Чепмен кивнул. Мы забрали документы и покинули Монровилл, возбужденно предвкушая то, что можем обнаружить в сотнях страниц полученных отчетов. Вернувшись в Монтгомери, принялись с упоением просматривать их — и обнаружили не только документы полиции и прокуратуры. С приказом о предоставлении документов, полученным от суда, мы смогли забрать записи из больницы Тейлор Хардин, психиатрической клиники, куда отослали Майерса после того, как он впервые отказался от своих показаний. Мы получили папку ABI от Саймона Бенсона — единственного чернокожего агента ABI в Южной Алабаме, как он с гордостью представился нам. Мы получили отчеты полицейского департамента Монровилля и другие городские документы. Мы получили даже отчеты округа Эскамбия и вещественные доказательства по делу об убийстве Вики Питтман. Эти документы поражали.

Должно быть, нас впечатлила искренняя боль Мозеллы и Онзеллы или увлекли затейливые теории заговора, описанные Ральфом Майерсом, но вскоре мы начали задавать вопросы о некоторых служащих правоохранительных органов, чьи имена постоянно всплывали в связи с убийством Питтман. Мы даже решили обсудить некоторых новые для нас сведения с ФБР.

И вскоре после этого начались звонки с угрозами взрыва.

8. Все дети Божьи

Непролитые слезы

Знакомы ли тебе непролитые слезы?

Обид и боли слезы, что заперты внутри,

Что с нетерпеньем ждут возможности побега

Из окон твоих глаз.

«Пусти, пусти! Почто ты нас не выпускаешь? —

Так спрашивают слезы у совести твоей.

— Давай, освободись от страхов и сомнений

И, обретя свободу, исцелись».

А совесть им в ответ: «Я знаю, вы хотите,

Чтоб зарыдала я, открыв дорогу вам!

Но знайте: если вас я выпущу из плена,

На воле вы погибнете, увы».

Задумались они, задумались глубоко,

А после дали совести ответ:

«Ну что же, коли плач ведет тебя к победе,

Тогда не так уж страшно умирать».

Йэн Э. Мануэль, коррекционная тюрьма округа Юнион

Трина Гарнетт была младшей из двенадцати детей в семье, жившей в беднейшем районе Честера, финансово неблагополучном муниципальном округе в пригороде Филадельфии. Невероятно высокий уровень{58} бедности, преступности и безработицы в Честере сочетался с наихудшей системой общественных школ среди всех 501 административных округов Пенсильвании. Почти 46 процентов{59} здешних детей жили за чертой федерального уровня бедности.

Отца Трины, Уолтера Гарнетта, бывшего боксера, неудачная карьера превратила в агрессивного, склонного к насилию алкоголика, хорошо известного местной полиции по манере пускать в ход кулаки при малейшем поводе. Мать Трины, Эдит Гарнетт, ослабла здоровьем после того, как выносила столько детей; некоторые из них были зачаты в результате изнасилования мужем. Чем старше и недужнее становилась Эдит, тем чаще она становилась объектом ярости Уолтера. Он регулярно бил ее кулаками, пинал и словесно унижал на глазах у детей. Часто муж доходил до крайности, сдирая с Эдит одежду и избивая до тех пор, пока она не начинала корчиться на полу от боли, в то время как дети в страхе на все это смотрели. Когда она теряла сознание от побоев, Уолтер засовывал ей в горло палку, чтобы привести в чувство и продолжить издевательства. Никто в доме Гарнеттов не чувствовал себя в безопасности. Однажды на глазах Трины отец придушил ее любимую собаку, потому что та не желала угомониться и перестать лаять. Затем он забил животное до смерти кувалдой и выбросил безжизненное тело из окна.

У Трины были сестры-близнецы на год старше, Линн и Линда. Они научили ее «играть в невидимку», пока она была малышкой, чтобы защитить ее от отца, когда тот, пьяный, слонялся по дому с ремнем в руках, раздевая подвернувшихся под руку детей догола и избивая их. Трина пряталась под кроватью или в шкафу и сидела тихо, как мышка.

С раннего возраста у Трины проявились признаки умственной отсталости и других проблем. Едва начав ходить, она серьезно заболела: девочку оставили без присмотра, и она выпила жидкость для розжига. В пять лет она нечаянно подожгла себя, получив в результате серьезные ожоги груди, живота и спины. Она провела в больнице несколько недель, перенеся болезненные операции по пересадке кожи, оставившие ужасные шрамы.

Эдит умерла, когда Трине было всего девять лет. Старшие сестры пытались заботиться о младшей, но когда отец начал