Герцог Бекингем - Серж Арденн

ПИСЬМО: «Господин де Ро, прошу вас, как только женщина может просить мужчину, незамедлительно прибыть в замок Труамбер, моя жизнь и честь в опасности. Вы – моя единственная надежда, увы, более мне обратиться не к кому. Если вы не успеете, то вряд ли застанете меня среди живых.

Шарлотта де Лангр, графиня де Бризе»

Кровь ударила в голову шевалье, а сердце забилось так, будто вот-вот выпорхнет из груди. Он ещё раз перечел письмо. «Что это? Западня?» – подумал он – «Но кому нужна моя никчемная жалкая жизнь? А даже если и так, то на карту, возможно, поставлена честь и жизнь женщины! Могу ли я пренебречь этим?!». Он устремил холодный взгляд на шпагу де Флери, висевшую на стене, над сундуком, где хранились оружие и боеприпасы. Ему вспомнилось лицо красавицы Шарлотты, её удивительные глаза, губы, такие трепетные, слегка подрагивающие, когда она говорила о многочисленных бедах, обрушившихся столь внезапно, на голову сей прелестной девушки. Де Ро выпрямился, и, совладав с растерянностью, подошел к покоившемуся в сундуке арсеналу. Облачившись в тонкую, легкую, испанскую кольчугу, из мельчайших колец, надетую поверх плотной льняной рубахи, он затянул шелковый шнур, отчего доспехи плотно прилегли к телу. Поверх ажурной металлической чешуи Луи надел стеганый колет грубой кожи, стянул талию широким ремнем, повесив на него шпагу и дагу, за поясом оказалась пара пистолетов и кинжал. Укрыв в ботфорте стилет, он, внимательно оглядев комнату, застегнул на предпоследнюю застежку колет, и, свернув письмо, спрятал его в дорожной сумке. Затем, отчего-то, вновь воззрившись на упомянутую шпагу господина де Флери, будто обращаясь к ней, произнес:

– Ну, что ж, значит Труамбер.

Спустившись в конюшню, располагавшуюся в глубине двора, он ловко и быстро оседлал своего ганноверского жеребца. Вскочив в седло, шевалье не пришлось употребить шпоры, так как гнедой дьявол, будто только и ждал, чтобы, словно ветер, вырваться на просторы улочки Вожирар.

– Поспешим Фринц, прочь сомнения, в грядущем тьма, вперед!

Прошептал он, пустив скакуна в галоп, наполнив цокотом копыт, спящее предместье.

Ах, если бы мужчина, в столь прекрасном юном возрасте, получив письмо от женщины, был способен на благоразумие и осмотрительность, мир, наверняка, имел бы совсем иной уклад. Как только де Ро обнаружил послание, известного вам содержания, он даже не подумал о том, что в столь небезопасное путешествие негоже отправляться одному. Но молодость есть молодость, забыв о друзьях, забыв обо всём на свете, успев лишь наспех вооружиться, он вскочил в седло и направил жеребца на юг, в сторону города Мелён. И только когда Париж остался далеко за спиной, а ночной свежий ветер остудил его горячую голову, вернув к присущим Луи рассудительности и предусмотрительности, он вспомнил о друзьях. Но было уже поздно, так как копыта верного Фринца, отбивали последние лье, на пути к таящему роковую опасность Труамберу.

Когда шевалье достиг замка, густая мгла ещё таила в своих мрачных объятьях островерхие башни, куртины и клубы тумана, поднимающиеся над водами рва и каналов. Оглядев, как искушенный полководец, стены и окрестности крепости, он обнаружил то, чего искал. В шагах ста от перекидного моста грозной твердыни, буял высокий кустарник, взяв в кольцо несколько кривых тонкоствольных деревьев. Спрятав взмыленного жеребца в густой листве, анжуей, крадучись, направился к мосту, переброшенному через крепостной ров. За время долгой дороги в Труамбер, он продумал несколько вариантов плана, который собирался предпринять, но оказавшись на месте, как это часто бывает, решил действовать совершенно иначе. Подобравшись к воротам, Луи огляделся и тихонько постучал, не рискнув звонить в колокол. С той стороны, сквозь щели меж досок, послышалась какая-то возня, шорох и едва различимая брань. Наконец, со скрипом, отворилось меленькое смотровое оконце, и послышался сонный неприветливый голос привратника:

– Кого принесла нелегкая в такой час?!

Медленно, будто опасаясь спугнуть добычу, Луи вытащил из-за пояса длинный кинжал.

– Чего орешь, дело секретное… не горлань.

Произнес он, стараясь придать голосу уверенности.

– Какое дело?! Тебе чего надобно?!

– Твой хозяин, маркиз де Попенкур, в замке?

В узком окошке показалась небритая физиономия, и пара покрасневших от пьянства глаз, попытались разглядеть незваного гостя. Шевалье сделал шаг назад, чтобы привратник смог увидеть его. Всматриваясь во тьму, часовой, недоверчиво спросил:

– А ты кто такой?

Будучи человеком наблюдательным, де Ро давно осознал, как следует разговаривать с часовыми, заставляя их подчиниться своей воле, даже если стражник был груб и недоверчив, принимая в счет, что подобные бесды перечили инструкциям и приказам старшего офицера. Анжуец, с напором и некоторым возмущением, ставящим его в положение начальника, принялся тараторить всякий вздор, делая ударения лишь на именах и объектах непременно известных привратнику.

– Моё имя шевалье де Флери, я сопровождаю графа де Гель, которого наши друзья отбили по дороге в Венсен. За нами наверняка погоня, а ты сонная свинья, едва шевелишься!

– Граф де Гель?! Но хозяин не велели…они отдыхают… дождитесь утра…

Заколебавшись, залепетал часовой, столкнувшись с непредвиденными обстоятельствами, явно не уверенный в правильности собственного решения. Почувствовав, что угодил в «яблочко», анжуец усилил напор, не желая упускать удачу.

– Скоро рассвет, затемно мы не доберемся до Монтаржи, где нас с верными людьми ожидает граф де Бокуз! А ты, баранья башка, заставляешь сбежавшего от Ришелье вельможу, торчать у всех на виду, под стенами проклятого Труамбера! Если нас здесь схватят, хозяин из тебя кишки выпустит, открывай!

Подобные угрозы, очевидно, взбудоражили часового, отразившись в его полусонном мозгу жуткими картинами, изображающими экзекуции, ожидавшие нерадивого солдата. Застучали тяжелые засовы, после чего створка ворот приоткрылась, дав возможность шевалье приблизиться к привратнику. Устремившись в щель, предоставленную для прохода, де Ро обернулся, будто призывая за собой графский призрак, прошептав в пустоту ночи:

– Господин граф, сюда!

Впустив шевалье, часовой выглянул из проема, в надежде увидеть вельможу которого, как известно читателю, в эту ночь невозможно было бы узреть под стенами Труамбера. В этот миг сильная рука анжуйца, из-за спины, обхватила его шею, не дав возможности закричать. Удар кинжалом был нанесен с такой силой, что ноги привратника на миг оторвались от земли. Оттащив убитого в темный угол, де Ро прикрыл ворота. Прильнув спиной к стене невысокой башни, изуродованные давними штурмами машикули5 которой нависали над головой,

Луи огляделся.

Тусклый свет единственного факела, торчащего в стальном кольце, на стене, едва давал возможность разглядеть, утонувший во мгле двор замка. Из арки, что вела в башню, виднелись ступени, уползающие во мрак, вверх, на стену, тянувшуюся до бартизана6 прилипшего к куртине, возле зубчатого парапета кавальера, прикрывающего северную часть фортификации.

Будучи знакомым с правилами караульной службы де Ро понимал, что, невзирая на численность гарнизона, часовых у ворот, должно быть как минимум двое, а значит, следует непременно найти второго. Но не успел он ещё осмотреться, как услышал откуда-то из темноты, из мрачной глубины арки, мерный храп. Ступая аккуратно, словно опытный охотник почуявший дичь, шевалье, прокрался в помещение, откуда доносился звук. Как только свет факела выхватил из тьмы древнюю кладку стены, под которой на охапке соломы спал второй привратник, де Ро, воткнув древко светоча в землю, бросился на часового. Навалившись всем весом, Луи прижал к земле солдата, направив острие кинжала ему в горло. Не успев осознать случившегося, обескураженный часовой, ощутивший у шеи смертоносное жало, и не имеющий возможности даже шелохнуться, в железных объятиях незнакомца, услышал шепот, втиснувшийся в его ухо:

– Если вы проявите благоразумие, обещаю вам жизнь.

Скосив глаза, солдат с ужасом уставился на острие. Через мгновение он обмяк, разведя руки в стороны, дав понять, что готов подчиниться требованиям противника, прошипевшего в ухо.

– Замок окружен, у вас никаких шансов, так, что звать на помощь или пытаться сопротивляться, безумие. Вам же повезло, можете уцелеть, если ответите на мои вопросы.

Привратник учащенно заморгал глазами, чем выказал повиновение и согласие предоставить врагу всё, что от него потребуется.

– Сколько людей маркиза в замке?

– Девять. Не считая хозяина.

– Принимая в учет вас, тех, кто у ворот?

– Да.

«Значит теперь уже семь» – подумал анжуец. Истолковав паузу взятую противником как раздумье, непременно, связанное с его жизнью, солдат взмолился:

– Господин, прошу вас, не убивайте! У меня жена, двое дитишек в Бурбонне! Заклинаю вас!