Отцеубийцы - Мария Вой

– Убирайся, Свортек, – даже не обернувшись, ответила она.

Не дойдя до ведьмы каких-то пару шагов, Свортек рухнул, чувствуя, как расходятся швы. Ему казалось, что внутренности уже вываливаются из живота на пол, а оттуда стекают в круглый бассейн в центре комнаты. В глазах то темнело, то искрилось, и раз за разом он снова слышал стоны и вопли, видел горящие в доспехах тела и жадные усмешки на лицах аллурийских кьенгаров…

Старуха Бликса – времени и сил на Дар Иллюзии у нее не было – перевернула его на спину и втащила на матрасы. Свортек словно издалека почувствовал, что она раздела его, добралась до изуродованного живота, с силой отняла его руки от раны, зажала их демонами, чтобы не мешал, и погрузила в кровь свои ладони, уже светящиеся синим пламенем.

– Подумать только, Мей, – слышал Свортек ее бормотание сквозь собственные стоны и звон в ушах, – история повторяется слово в слово. Время пришло…

– Нет! – Свортек из последних сил схватился за воротник ее халата. – Не хочу. Не уходи!

Бликса не отозвалась, проводя ладонями от его живота к горлу.

– Ты сама говорила, что твои Дары убьют меня!

– Трофеи, а не Дары. Бликсу ведь не убило, когда Мей отдал ей свои. А она тебе и в подметки тогда не годилась… Но сразу же сделала то, что нужно.

Ведьма отвернулась. Даже теперь, спустя столько лет, безумная и циничная Бликса содрогалась, вспоминая тот день, когда она стала кьенгаром и разбила армию Гирады, наслав на нее Великий Мор. Болезнь остановила врага, но затем разнеслась по всему Северу и Востоку и за пару лет выкосила десятки тысяч ни в чем не повинных людей… Виновницу катастрофы поймать так и не смогли, но поняли, что винить следует Хранителей Дара. На этом торжество кьенгаров закончилось. Они превратились в презираемое племя, ничем не лучше каких-нибудь одичалых хиннов. Бликса, как все думали, ушла в небытие, прихватив все свои Дары, а с ними и само величие Изнанки.

Но вот она здесь, дряхлая, уставшая от бремени, стоит у края бассейна. На поясе уже висит череп; в руке блестит нож; на древнем лице змеится усмешка, когда она смотрит в черную воду, точно такую же, как в его повторяющихся кошмарах… Свортек запахнул плащ на перечеркнутом свежим шрамом животе и подошел к ней.

– Расскажи мне о Ниневе! – взмолился он – и мгновенно получил звонкую пощечину, которая едва не уронила его обратно на пол.

– Зачем ты меня мучаешь? Почему не даешь просто уйти? – визгливо закричала Бликса. – У тебя будут все наши воспоминания – сам узнаешь!

– Но твоя внучка… Если Нинева твоя дочь, то твоя внучка…

– Заткнись, заткнись, заткнись!

Не давая ему шанса опомниться, она спрыгнула в бассейн, подняв тучу брызг, и встала в центре, выжидающе глядя на Свортека. Вода доходила ей до самого горла. Бликса приняла свой любимый молодой облик и протянула руку, моля:

– Верой, правдой и любовью я служила тебе все эти годы! Сжалься, птенец! Я устала…

Свортек вошел в воду, встал напротив нее, закрыл глаза и ощутил на своем лице ее дыхание, затем жадный гнилостный поцелуй. Ощутил, как ее тело примыкает к нему в последний раз, ища тепла. Голова Бликсы откинулась, взлетела рука; ведьма тонко вскрикнула, и горячая кровь хлынула ему на грудь из распоротого горла. Свортек подхватил дергающееся тело Бликсы, опустил в ярко-алую воду, а затем погрузился сам целиком.

…Башня разбилась вдребезги, словно построенная из глины, когда огромный дракон, сотканный из мрака, раскрыл крылья и ударил по стенам шипастым хвостом. Он выполз из развалин, цепляясь за камни, и ненадолго взмыл в воздух, чтобы в следующий миг упасть прямо в пламя, срывающееся с рук маленького, жалкого аллурийского кьенгара. Как тот ни старался, пламя не причинило зубастой пасти вреда и ни на миг не остановило ее. Клыки с хрустом пробили доспех, и призрачный язык оросился кровью. Вкус Трофея раздул драконью грудь шире, укрепил его крылья, и уродливая рогатая голова с множеством белых глаз, рассыпанных по черепу, как мелкий жемчуг, обернулась ко второму аллурийцу с Даром Воздуха. Совсем еще мальчишка, тот отчаянно верещал, пока солдаты вокруг него разбегались во все стороны, бросая оружие.

Свортек помедлил, и дракон задумчиво поводил змеиной шеей над утопающей в огне и крови крепости, словно на мгновение пробудился от кошмара. Но насмешливые синие глаза Бликсы вспыхнули перед ним в дыму и мраке, а с ними пришел и вкус ее губ – пепел, гниль и мор. Выбросив вперед голову дракона, Свортек легко прорвался сквозь вихри Дара и проглотил мальчишку. Пламя уже щекотало ему горло изнутри, а ветер раздувал крылья, когда он одним огромным прыжком атаковал пришвартованные в бухте корабли Аллурии. Море закипело, суда вспыхнули, как щепки в лесном пожаре, и матросы стали прыгать в дымящийся соленый кипяток, тщетно пытаясь спастись.

Дракон издал рев, прокатившийся по всей Бракадии, а может, и по Аллурии с Волайной, пока внутри него Свортек, единственный обладатель всех Даров, захлебывался безумным смехом.

– Вот и весь план.

Морра открыла глаза. Свортек снова сидел на своем троне с Шаркой между коленей и наблюдал, как освобожденные от демонов Рейнар и Латерфольт поднимаются на ноги.

Будь у нее тело из плоти и крови, Морра наверняка потеряла бы сознание, или закричала, или даже попыталась убить себя. Никогда в жизни она не испытывала такого отвращения и обиды, никогда ей не было так больно. Но Изнанка не была к ней милостива, и разум Морры мог лишь вопить внутри призрака.

– Так вот оно что, – Рейнар первым пришел в себя. – Тебе плевать на королей и на Сироток тоже. Ты просто хотел свободы себе и себе подобным. Ах ты старый ублюдок!

Он пытался сказать что-то еще, но не смог и расхохотался, словно ему рассказали отличную шутку. «Наверное, он просто ничего не понял», – подумала Морра. А если и понял, какое ему дело до ее боли?

– В конце концов я все же освободился. – Свортек погладил Шарку по голове. – Хоть Рейнар и выбрал верность своему королю, а Латерфольт – гетману. Они присягнули двум безумцам, которые никогда не прекратят войну и будут жаждать лишь нового оружия. Впрочем, глупо было ждать от вас чего-то большего. Бликса была права, я простак… Я устал полагаться на недоумков и бороться с судьбой. Вот почему я сдался и дал себя убить, когда Редрих на это решился. Я же не ты, Рейн, чтобы вскрываться самому – на мне и без того достаточно грехов.

– Но почему ты не унес Дар с собой в могилу? – вскричал Латерфольт. – Зачем впутал в это Шарку?

– Мне стало жаль их, – Свортек указал им на коридор неподвижных призраков, стоявших за спинами живых, словно немые свидетели. – Они рассказали мне, сколько крови было пролито за их Дары и сколько добра они принесли. Неужели все эти кьенгары хранили свои Дары, растили их, умирали за них, чтобы те просто исчезли вместе со мной? Я не решился так поступить с мертвецами, поэтому отдал Дар первой встречной, – он ласково коснулся щеки Шарки. – Выбрал девчонку, которая никак не соприкасалась ни с Редрихом, ни с Хроустом. Конечно, глупо было рассчитывать, что вы не кинетесь за ней охотиться. Но ты…

Его взгляд пронзил Морру насквозь.

– Я думал, что хотя бы ты меня не подведешь. Мы же столько раз об этом говорили. Ты знала, чего я хотел, или, по крайней мере, догадывалась… Я надеялся, что ты поможешь