Психоанализ культуры - Зигмунд Фрейд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У всего нового в прошлом должно быть то, что его подготовило и обусловило. Истоки египетского монотеизма удается с некоторой степенью достоверности проследить по времени немного дальше[46]. В жреческой школе храма Солнца в Оне (Гелиополисе) издавна жила тенденция развивать представление об универсальном Боге и подчеркивать этическую сторону его сути. Маат, богиня истины, порядка и справедливости, была дочерью бога Солнца Ра. Уже при Аменхотепе III почитание бога Солнца приобрело новый размах, возможно, в пику ставшему чересчур могучим фиванскому Амону. Из забвения снова было извлечено стародавнее имя бога Солнца Атон или Атум, и в виде этой религии Атона молодой властелин обрел религиозное движение, которое не требовалось даже пробуждать, к нему достаточно было присоединиться.
Примерно в это же время политическая ситуация в Египте начала оказывать устойчивое влияние на египетскую религию. Благодаря военным подвигам великого завоевателя Тетмоса III Египет стал мировой державой, к империи были присоединены на севере – Палестина, Сирия и часть Месопотамии. Египетский империализм отразился на этот раз и в религии в виде ее универсализма и монотеизма. Так как теперь опека фараона охватывала не только Египет, но еще и Нубию с Сирией, то и божеству пришлось утратить свою национальную ограниченность и, подобно фараону, ставшему единственным и неограниченным властелином известного египтянам мира, должен был таким же стать и новый бог египтян. Кроме того, вполне естественно, что с расширением границ государства Египет стал доступнее для иностранного влияния, да и некоторые царские жены[47] были раньше азиатскими принцессами, и не исключено даже, что прямые импульсы к принятию монотеизма исходили из Сирии.
Аменхотеп никогда не отрицал своей приверженности культу Солнца в Оне. В двух гимнах Атону, сохранившихся до наших дней благодаря гробницам в пещерах и, верно, сочиненных им самим, он прославляет Солнце как творца и хранителя всего живого в Египте и за его пределами с пылкостью, повторившейся только много веков спустя в псалмах, посвященных иудейскому богу Яхве. Однако он не удовольствовался этим удивительным предвосхищением научного понимания влияния солнечного излучения, а пошел несколько дальше: он чествовал Солнце не как материальный объект, но как божественное существо, чья энергия обнаруживала себя в его лучах[48].
Мы, однако, окажемся несправедливыми к фараону, если будем видеть в нем только приверженца и покровителя существовавшей до него религии. Его действия были гораздо радикальнее, и он привнес в нее немало нового, благодаря чему учение о вселенском Боге впервые стало монотеизмом, – и прежде всего единственность. В одном из его гимнов об этом говорится прямо: «О ты, единственный бог, рядом с которым нет никого»[49]. И не станем забывать, что для оценки нового учения нам недостает не только знания его позитивного содержания; почти так же важна и его негативная сторона – знание того, что оно отвергает. Кроме того, ошибкой было бы предполагать, что новая религия была создана разом и появилась на свет полностью готовой, подобно рождению Афины из головы Зевса! Напротив, все свидетельствует в пользу того, что во время правления Аменхотепа она шаг за шагом укрепляется, достигает все большей ясности, последовательности, жесткости и нетерпимости. Вероятнее всего, это развитие проходило в условиях непримиримой враждебности со стороны жрецов Амона к реформам фараона. На шестом году правления Аменхотепа ожесточенность возросла настолько, что правитель изменил свое имя, частью которого было запретное теперь имя бога Амона. Вместо Аменхотепа он стал называться Эхнатоном[50]. Впрочем, он вытравил имя ненавистного бога не только из своего имени, но и изо всех надписей, даже из тех, где оно встречалось в имени отца Аменхотепа III. Вскоре после смены имени Эхнатон покинул Фивы, где правил Амон, и ниже по течению Нила воздвиг новую столицу, которую назвал Ахетатон («Величие Атона»). Сегодня ее развалины называют Тель-Эль-Амарна[51].
Преследования со стороны фараона затронули сильнее всего Амона, но не только его. В империи повсеместно закрывали храмы, запрещались богослужения, конфисковывалось храмовое имущество. Более того, рвение фараона зашло так далеко, что он повелел обследовать старые памятники, чтобы уничтожить на них слово «бог» при его употреблении во множественном числе[52]. Не приходится удивляться, что такие меры Эхнатона вызвали фанатичную ненависть у преследуемого жречества, да и у недовольного народа, что открыто проявилось после смерти властелина. Религия Атона не стала популярной и, скорее всего, ограничилась узким кругом ближайших сподвижников Эхнатона. Конец его дела для нас по-прежнему окутан мраком. У нас есть сведения о нескольких недолговечных и довольно призрачных преемниках из его же семейства. Уже зять Тутанхатон был вынужден вернуться в Фивы и заменить в своем имени «Атон» на «Амон». Далее наступила эпоха анархии, пока в 1350 году полководцу Харемхабу не удалось восстановить порядок. Прославленная XVIII династия угасла, одновременно были утрачены ее завоевания в Нубии и в Азии. В это смутное межвременье были восстановлены старые религии Египта, было покончено с религией Атона, была разрушена и разграблена резиденция Эхнатона. Память о нем была объявлена вне закона как память о каком-то преступнике.
Теперь есть определенный смысл в том, чтобы выделить некоторые моменты, которые отвергла религия Атона. Прежде всего из ее содержания было исключено все мистическое, связанное с магией и колдовством[53].
Далее, бога Солнца больше не изображали, как в былые времена, в виде небольшой пирамиды или сокола, а посредством круглого диска (почти на языке прозы) с исходящими из него лучами, которые заканчивались человеческими руками. Несмотря на изобилие всякого рода художественных произведений периода Эль-Амарны, никаких других изображений бога Солнца – персонифицированного образа Атона найдено не было, и можно уверенно заявить: и не будет найдено[54].
Наконец, полным молчанием был окружен бог мертвых Осирис и его царство мертвецов. Ни гимны, ни надгробные надписи не сообщают ничего о том, что было, пожалуй, дороже всего сердцу египтян. Контраст с народной религией вряд ли удастся продемонстрировать яснее и нагляднее[55].
III
Теперь мы хотели бы сделать рискованный вывод: если Моисей был египтянином и передал евреям свою собственную религию, то это была религия Эхнатона, религия с культом бога Атона.
Чуть раньше мы сравнивали иудейскую религию с религией египетского народа и обнаружили
