Сталин. Охота на «Медведя» - Николай Лузан

– Господа, выпьем за взаимопонимание!

В кабинете вновь прозвучал звон хрусталя. Коньяк окончательно растопил лед взаимной неприязни и подозрительности. После очередного тоста, когда Сасо упомянул о выдающемся вкладе Дулепова в борьбу с большевизмом, тот окончательно размяк и, загадочно поглядывая на собеседников, многозначительно обронил:

– Господа, через месяц, а может, и раньше вся эта красная сволочь вот, где будет у меня сидеть! – И его увесистый кулак взметнулся над головами.

Японцы переглянулись. Дулепов, загадочно подмигнув им, поднялся из кресла, прошел к сейфу, достал из верхней ячейки папку и положил на стол. Ясновский видел ее впервые и, подавшись вперед, через спину Такеока следил за руками шефа. Дулепов нарочито медленно расстегнул застежки, вынул схему, испещренную загадочными цветными кружками и стрелами.

Сасо с Такеока склонились над ней, среди других фамилий обнаружили свои и оторопело уставились на Дулепова. Тот, насладившись произведенным эффектом, объявил:

– Здесь находится ключ к разгадке провала группы боевиков Люшкова и утечки сведений из штаба Квантунской армии!

– Вы что же, подозреваете и нас?! – наконец пришел в себя Сасо.

Ясновский болезненно поморщился и в душе клял Дулепова: «Старый идиот! Кусать руку, что тебя кормит и поит!»

А тот, сохраняя невозмутимый вид, ответил:

– Почему бы и нет, господин Сасо. В ней значитесь не только вы с господином Такеока, но и я с ротмистром, – длинный, костистый палец Дулепова ткнул в розовый кружок.

Японцы тупо пялились на схему, а он продолжал разглагольствовать:

– Господа, давайте отвлечемся от надуманных подозрений и ложных симпатий, а будем следовать логике. Вернемся к эпизоду с провалом покушения на Сталина и обратимся к фактам. Что они нам говорят? А они говорят следующее: место прохода на границе и маршрут выдвижения на сталинскую лечебницу под Мацестой знали я, вы, Угаки, Ясновский и еще пять человек, – палец Дулепова поочередно ткнул в десять ярко-красных кружков.

Такеока долго разглядывал схему и затем с сомнением заметил:

– Разведку и контрразведку невозможно уложить в жесткие схемы. Это искусство, а в нем всегда присутствует что-то от Бога или от дьявола.

– Согласен, – не стал упорствовать Дулепов. – Давайте рассмотрим ситуацию в иной плоскости. Нет сомнений, что у красных есть агент, и не один, в штабе армии, в полиции и, возможно, в контрразведке.

Японцы дружно закивали, а Сасо с ожесточением произнес:

– Это наша головная боль!

– К сожалению, где они сидят и что сдают большевикам, мы пока не знаем, но кое-что нам все-таки известно. Не так ли, господин Такеока? – продолжал развивать свою мысль Дулепов.

– Да, – подтвердил тот. – По данным нашей разведки, большевики имеют несколько крупных агентов в штабе Квантунской армии, и не исключено, что и в контрразведке.

– Я так и знал! А теперь посмотрите сюда, – Дулепов достал из папки следующую схему и пояснил: – В нее внесены те, кто имеет отношение к информации о плане «Кантокуэн», которая ушла к большевикам.

Лист пестрел еще большим числом фамилий и имен.

– Азолий Алексеевич, все это очень интересно, но вряд ли приведет к цели, – скептически отозвался Сасо.

– Ошибаетесь, у нас есть хороший компас, – не терял оптимизма Дулепов.

– И какой же?

– Большевистский резидент.

– Вы что, уже знаете, кто это?! – изумился Сасо.

– Пока нет, но скоро узнаю.

– К тому времени или война закончится, или нас погонят в шею, – с пессимизмом оценил Такеока рассуждения Дулепова.

«Чертов позер, корчит из себя полковника Зубатова. Кому, на хрен, нужны твои дурацкие схемы, уж лучше сдать японцам парочку подпольщиков. Они при деле и нам лишняя копейка», – терзался Ясновский, и в его душе поднималась волна неприязни к Дулепову.

Тот снова заглянул в сейф; на стол легла очередная схема, она оказалась меньше предыдущих, многозначительно посмотрел на собеседников и продолжил:

– Так вот, господа, на основе анализа фактов я выделил лиц, кто имел отношение к подготовке покушений на Сталина и утечке секретов к большевикам. Как видите, круг подозреваемых не так уж велик.

Сасо склонился над схемой и быстро оценил:

– Вот это действительно перспективное направление!

В схеме его внимание привлекли: два офицера из оперативного отдела штаба армии и один – из жандармского управления. Он вспомнил, что штабисты проходили по сводкам наружного наблюдения, но в связи с чем, восстановить не мог. Собственно, это существенного значения не имело, главное заключалось в том, что схема Дулепова сработала.

– Господа, но это еще не все! – и, насладившись произведенным эффектом, он объявил: – У четверых из моего списка среди связей проходит один и тот же русский!

– Большевистский резидент?! – вскликнул Такеока.

– Этого я пока утверждать не могу, но рано или поздно ниточка приведет к нему, – подвел итог Дулепов.

Реакция со стороны японцев последовала незамедлительно. Сасо не мог сдержать своего восхищения:

– Азолий Алексеевич, у меня нет слов! Вы провели блестящий анализ. Впереди нас ждет… – он осекся под взглядом Такеока.

Тот скосил глаза на Ясновского. Это не укрылось от ротмистра. Он смешался, его взгляд растерянно забегал. От благодушия Дулепова не осталось и следа.

– Вадим Петрович, оставь нас одних, – буркнул он.

Ясновский, как ошпаренный, вылетел из кабинета. Дулепов, не дождавшись, когда за ним захлопнется дверь, сквозь зубы процедил:

– Господин, если вы хотите сказать, что мой заместитель не заслуживает доверия и работает на большевиков, то это абсурд! Он столько красной сволочи перевешал, что в Харбине фонарных столбов не хватит.

– Азолий Алексеевич, вы нас не так поняли, – поспешил погасить новый конфликт Сасо. – Ротмистру мы доверяем, но, видите ли, речь идет о деле особой государственной важности.

Дулепов нахмурил брови. Такеока прошел к двери, плотно прикрыл ее, и только тогда Сасо продолжил:

– Азолий Алексеевич, при всем уважении к вашим руководителям, атаману Семенову и генералу Каппелю, я вам сообщу, – он выдержал многозначительную паузу, – то, что не должны знать не только они, но и ни одна живая душа. Это…

– Господин Сасо, я в контрразведке не первый день, и мне не надо разжевывать прописные истины, – перебил Дулепов.

– Так вот, уважаемый Азолий Алексеевич, – и Сасо, понизив голос, сообщил: – На днях японская армия начнет войну и…

– Что?! – воскликнул Дулепов и, подскочив над креслом, как заведенный повторял: – Слава Богу! Слава Богу! Свершилось! Свершилось!

Его дрожащая рука потянулась к бутылке, и ее горлышко замолотило по краям рюмок. Коньяк лился по столу, бумагам, а он не замечал, и крупные, как горошины, слезы катились по его щекам. Выпив, Дулепов расчувствовался и повторял как заклинание:

– За победу! За матушку Россию! За победу!

Японцы замялись. Сасо, пряча глаза, обронил:

– Извините, Азолий Алексеевич, первый удар мы нанесем по Америке.

– Как?! А большевики? – только и нашел, что сказать он.

– А потом по ним, – заверил Такеока.

Дулепов потерянно опустился в кресло. Сасо занервничал. Норовистый старик мог захандрить и плюнуть на работу, а заменить его было некем, заместитель Ясновский явно не тянул. И это в то время, когда военная машина японской армии набрала полные обороты, а агенты красных в штабе продолжали безнаказанно действовать.

Сасо ломал голову, как вывести из ступора Дулепова. Похвалы и щедрые посулы оставались без ответа, и тогда он сыграл на болезненном тщеславии и лютой ненависти бывшего жандарма к НКВД и предложил:

– Азолий Алексеевич, а как вы посмотрите на то, чтобы в игру с большевиками ввести Люшкова, но в качестве живца?

– A-а, что хотите, то и делайте, – отмахнулся Дулепов.

– И все-таки как вы, знаток русской разведки и контрразведки, смотрите на такую комбинацию?

– Чего на него смотреть, он что – баба? У нас, в охранном, на такой крючок ловились и эсеры, и большевики.

– И каков был результат? – не давал Дулепову замкнуться Такеока.

– По-разному, только глядите, чтобы вашу подсадную утку раньше времени не шлепнули.

– Надеюсь, что с вашей помощью, Азолий Алексеевич, такого не произойдет, – заявил Сасо и, чтобы разжечь его денежный аппетит, бросил наживку: – Уже принято решение выделить вам дополнительно тридцать тысяч.

Это сработало. В глазах Дулепова вспыхнул и погас алчный огонек. Не желая продешевить, он с сарказмом заметил:

– Однако, господа, вы недорого меня цените! Я не Иуда, чтобы размениваться на тридцать сребреников.

– Хорошо, хорошо, сорок! – не стал торговаться Сасо.

Это возымело действие. Дулепов налил себе рюмку коньяка, одним махом выпил и, переведя дыхание, ворчливо заметил:

– Таскать Люшкова, как куклу, перед носом большевистских агентов глупо. Они насобачилось такие фокусы разгадывать, их на мякине не проведешь, тут надо придумать что-то позаковыристей.