Девушка сбитого летчика - Инна Бачинская

– Чего?!

– А то уйду к Басе.

– Ты! – Я задохнулась и бросилась на него с кулаками. – Ты! Чертов змей!

Он перехватил мои руки, притянул к себе.

– Наконец-то! Я уже думал, что не нравлюсь тебе!

…Мы целовались… не знаю, как это получилось! Не помню! Помню, что я пила кофе, потом обозвала его «чертовым змеем»… а дальше – провал.

Мы стояли посреди кухни и целовались. Его губы… это было как ожог – пронзительно в коленках и звонкая пустота в голове! И никогда ни с кем еще… как в первый раз! Я рванулась навстречу, хотя еще минуту назад готова была убить его! Или укусить… Это была уже не я… Все отодвинулось и ушло: Белая крыса Амалия, наши с ней счеты, события последних дней, Волик и Николенька Биллер… тот, первый, Баська с дурацким алгоритмом…

Хорошо, что он не Биллер! Ненавижу Биллеров!

Глава 35

Триумвират в «Тутси»

В честь досрочного выхода из больницы капитана Коли Астахова бар «Тутси» подготовил праздничную программу. Бармен и владелец заведения Митрич самолично повесил через зал гирлянды фонариков, а шеф-повар Ян Засуха испек торт гигантских размеров. Присутствовали завсегдатаи, некоторые из них знали капитана лично.

Капитан попросту сбежал из больницы, когда почувствовал, что способен стоять на ногах не падая, поклявшись посещать физпроцедуры, осмотры, сдавать анализы, не курить, не пить, не открывать рот на морозе и не заниматься спортом при температуре ниже нуля, чтобы, упаси бог, не довести ослабленный организм до воспаления легких.

Он сидел за праздничным столом, бледный, похудевший, обросший рыже-черной бородой, похожий на физика-интеллектуала, принимал поздравления и пожелания. Митрич надолго приник к его груди и прослезился. Савелий Зотов сиял, Федор Алексеев водил видеокамерой с видом заправского кинооператора. Ян Засуха вынес торт, в центре его возвышалась витая зеленая свеча с золотой ленточкой – символ жизни и удачи. Свеча горела, потрескивая, распространяя сладковатый удушливый запах горелых перьев и ванили. Верхние разноцветные розочки на торте заметно подтаяли.

– От меня лично! – сказал Митрич, ставя на стол пузатую бутылку «Hennessy». – Рад за вас, ребята! Жизнь – все-таки стоящая штука! – Он промокнул глаза салфеткой, заткнутой за пояс. С возрастом Митрич делался все более сентиментальным.

– За капитана! – сказал Федор. – Ну и напугал ты нас, капитан! Савелий поклялся никогда больше не переступать порога «Тутси»… в случае чего. А кутюрье Рощик требовал призвать к ответу доктора Мищенко, взять его за жабры или даже арестовать. Но все хорошо, что хорошо кончается, господа. Капитан жив-здоров, доктор Мищенко на свободе. За нашего друга-капитана!

Они выпили.

– Коля, у нас с Савелием к тебе вопрос, – сказал Федор. – Мы проводили производственные совещания в твоей палате, и мнения у нас разошлись. Я считал, что ты нас слышишь, а Савелий сомневался. Ученые на сей счет консенсуса пока не имеют.

– Я не сомневался… не совсем сомневался, – сказала Савелий. – Я надеялся, что ты нас слышишь.

– Слышал все до последнего слова, не сомневайтесь, – сказал Коля. – Даже когда вас выставляли из палаты. Вы это здорово придумали, держать меня в курсе. А вообще… я сейчас пытаюсь вспомнить, что я почувствовал тогда… вроде как провалился в черную дыру. Последняя картинка – он поворачивается, здоровый, согнутый, и не целясь стреляет! Я вижу вспышку, и чувство – будто с размаху отбросило в стенку. И все. Дальше – черная дыра. Даже боли не было – только толчок. А потом долго голоса, яркий свет сверху, потом тишина, темно и пусто, снова голоса, но уже другие и вроде уже знакомые… а потом вдруг вижу – трещины на потолке. Смотрю, думаю, что за… где я? И Савелий спит на стуле рядом, с книжкой на коленях. Хотел тронуть, а двинуться не могу – как привязан. И тут он просыпается и смотрит на меня, как на привидение… и книжка падает… и хлопает…

– Ага, а я смотрю, глазам не верю! Проснулся! Две недели… – Голос Савелия дрогнул.

– Они выпихивают меня в отпуск, потом медкомиссия, – пожаловался Коля. – Как подумаю, что могут комиссовать…

– Нет, я говорил с Мищенко. Он считает, что тебе повезло, легкие уцелели. Будешь работать, капитан, – успокоил его Федор. – В бизнес к брату тебе еще рановато. Разве что сам надумаешь.

– Не надумаю. Знаешь, человек начинает понимать и ценить, когда прихватит… и боится потерять. Только досадно, что я всю дорогу провалялся в отключке.

– Хватит на твой век стрелков, – утешил капитана Федор. – Знаешь, Коля, нам тебя очень не хватало. Правда, Савелий?

Савелий кивнул.

– Ты уж побереги себя, будь добр.

– Он уже признался? – спросил Савелий. – Нашли монету? И часы?

– Признался! Поет, как по нотам. А вещички пока не нашли. Он говорит, взял из сейфа только деньги, сейф был открыт, картина лежала на полу. Смахивает на имитацию грабежа, не правда ли? Он говорит, сразу понял, что к чему. Свиридов пригласил его на роль грабителя, но промахнулся. Как говорят, не рой другому яму.

– Как Антиквар, – заметил Савелий.

– Как Антиквар, – согласился Коля. – Сейчас прослеживают связи Свиридова, возможных клиентов… Работы непочатый край. А как вы… пока меня не было? Как поживает Ломакина?

– Анечка Ломакина встречается с парнем, – сообщил Савелий Зотов.

– С Круизером? – хмыкнул капитан.

– Нет! – замахал руками Савелий. – Приличный парень, в дубленке. Каждый день встречает ее после работы.

– Савелий, это Круизер, – сказал Федор. – Остепенился и поменял имидж, так сказать. Как моряк, который вернулся с моря, и охотник, который вернулся с холмов[12].

– Круизер? Тот самый? – всплеснул руками Савелий. – Не может быть!

– Да, Савелий. Но и это еще не все! На самом деле он… Ни за что не угадаете, господа!

– Кто?

– Федька, кончай темнить, – призвал капитан. – Тебе бы все загадки.

– Ладно, капитан. Ты у нас не романтик, а, наоборот, грубый реалист… в хорошем смысле слова. Поэтому вопрос к Савелию. Соберись, Савелий, и ответь нам на вопрос, маленький такой вопросик! По законам романтического жанра Круизер должен оказаться… кем? Напряги серые клеточки, Савелий! Ты же прочитал миллион дамских романов.

Савелий и капитан недоуменно переглянулись.

– Сдаетесь?

– Принцем? – неуверенно предположил Савелий.

Федор рассмеялся.

– Кстати, о принцах. Господа, предлагаю вашему вниманию маленький смысловой тест: что такое, по-вашему, «алгоритм Золушки»?

– Идиотский тест, – сказал Коля и потянулся за бутылкой. – Хреновина какая-то! Несочетаемая по смыслу.

– Ну… так сразу… – озадачился Савелий. – Наверное, это про то, что каждая девушка – Золушка и когда-нибудь встретит своего принца?

– Алгоритм при чем? – спросил Коля.

– В смысле, не размениваться, а ждать. Вроде как заданная установка. Инструкция.

– Ждать… – проворчал Коля. – С таким алгоритмом всю жизнь прокукуешь в девках. А инструкция хороша для сборки мебели. Сам придумал, философ?

– Куда мне! – махнул рукой Федор. – Мне бы не достало воображения. Девушки придумали. Так будет называться их новый сценарий.

– Девушки? Тогда ладно, сойдет, тем более я это… эти сериалы все равно не смотрю.

– Я смотрю иногда, – сказал Савелий. – Попадаются ничего, только очень длинные.

– И кем же он оказался в результате? – перебил Савелия капитан.

– Кто? – спросил Савелий.

– Круизер! Федор, что по Круизеру?

– А пошевелить полушариями?

– Чемпионом мира? – предположил Савелий.

– А помимо чемпиона?

– Он действительно чемпион мира? – удивился Савелий.

– Не исключено. Но не суть на данный момент. Сдаетесь?

– А можно наводку? – спросил капитан.

– Ладно, даю наводку. Он был… – Федор сделал паузу. – Соседом фальшивого Николеньки Биллера.

– Соседом? – задумался капитан. – Ты же говорил, его зовут Валерий Кот!

– Сейчас Валерий Кот, раньше… Савелий? Сдаешься?

– Раньше? Сейчас Валерий Кот, раньше… Неужели Николенька Биллер? – ахнул впечатлительный Савелий. – Настоящий? Не может быть! Ты уверен, Федя?

– Уверен, Савелий. Амалия Биллер – его тетя. Я лично видел ее портрет у него дома. Согласись, если бы она не была его тетей, стал бы он держать ее портрет на стене? Я тоже сначала… сомневался, но потом поверил – уж очень история фантастическая посреди нашей суровой реальности. Это он бросил медальон «Дрезденское сердце» близнецам в почтовый ящик, это он носил в детстве бабочку. Говорит, всегда ее терпеть не мог.

– Но это же… – лепетал потрясенный Савелий. – Это же…

– Согласен, Савелий. Чудеса, оказывается, еще случаются. И твоя Анна Ломакина, за которую ты так беспокоился, пристроена… можно сказать. Кстати, зеленый алмаз оказался вовсе не алмазом, а просто камешком.

– Но он же… Круизер! – расстроился Савелий. – Вы думаете, это подходяшая партия для порядочной девушки?