Время Андропова - Никита Васильевич Петров

в Грановитую палату. Все делегации вышли из зала. За столом переговоров остались сидеть только албанцы. Узнав об этом, Хрущев поручил выключить освещение в Георгиевском зале и передать албанцам, что заседание ПКК переносится на следующий день. Так албанская делегация вынуждена была покинуть Кремль и вылететь в Албанию»[532].

В тот же день Рамиз Алия направил Хрущеву письмо с протестом, что ему не дали выступить и лишили права участвовать в заседании. К письму он приложил текст своего выступления для приобщения к протоколу[533]. Позднее Андропов, перед тем как отправить эти бумаги в архив, сделал помету на документах о том, что совещание первых секретарей коммунистических и рабочих партий стран участниц Варшавского договора «признало албанскую делегацию во главе с Р. Алия неправомочной принимать участие в данном совещании»[534].

Все. Албанию фактически исключили из советского блока. В феврале 1961 года из Тираны был отозван старший консультант КГБ и упразднен Аппарат старшего консультанта КГБ при МВД Албании. Никакой общей работы и координации действий по линии госбезопасности между СССР и Албанией отныне быть уже не могло. Это развязывало руки советской разведке для планирования работы против Ходжи и его окружения. И план действий, предусматривающий начало агентурной работы против Албании, был представлен на рассмотрение ЦК КПСС уже в конце 1961 года.

Предложения подготовил новый председатель КГБ Семичастный, сменивший в этой должности Шелепина. В письме КГБ при СМ СССР № 3051-с от 23 декабря 1961 года предусматривалось действовать предельно осторожно, не показывая, что за всей агентурной активностью скрывается СССР. «В целях своевременного получения информации о враждебных КПСС и Советскому Союзу планах и практической подрывной деятельности албанских руководителей и проведения мероприятий по разоблачению их деятельности» Комитет госбезопасности предлагал через своих агентов — иностранцев на территории Италии и Франции установить деловые контакты с албанскими внешнеторговыми организациями и от имени фирм дарить албанским руководителям дорогие подарки — радиоприемники, магнитофоны и телевизоры, оборудованные подслушивающей техникой[535]. Пункт съема информации предлагали сделать в пустующем советском посольстве в Тиране, где оставались технические работники по охране имущества и зданий. Кроме того, в Италии, Франции и Турции предлагалось «организовать работу по изучению командированных в эти страны албанцев в целях вербовки их под чужим флагом»[536]. Ну и, наконец, продвигать через завязанные контакты с албанцами и китайцами выгодную СССР дезинформацию и публиковать в западной прессе соответствующие материалы. Семичастный просил согласия ЦК и особо подчеркнул: «Все перечисленные мероприятия осуществлять крайне осторожно и с соблюдением строгой конспирации»[537].

Все эти предложения были подготовлены в 11-м отделе 1-го Главного управления КГБ, занимавшегося координацией работы с социалистическими странами. То есть это была зона ответственности Андропова, но его в этот план не посвятили, уж больно горячей была тема. В Кремле долго думали, и реакция руководства последовала почти через два месяца. Из ЦК 12 февраля 1962 года сообщили: «С данной запиской ознакомлены товарищи Хрущев Н.С. и Козлов Ф.Р., вопрос оставлен открытым».

Секретарь ЦК

Ноябрьский пленум (1962) ЦК КПСС вознес Андропова на заметную высоту. Его избрали секретарем ЦК. Повысили не только Андропова, но и статус руководимого им отдела. Теперь отдел ЦК по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран должен возглавлять секретарь ЦК. Предложение об избрании Андропова внес на пленуме сам Хрущев:

«У нас заведующим Отделом ЦК КПСС по связям с социалистическими странами работает т. Андропов. Он член ЦК. Его тоже все знают очень хорошо, он показал себя на этой работе, и мы бы хотели рекомендовать членам Пленума ЦК избрать его секретарем Центрального Комитета.

Голоса. Правильно.

Хрущев. Он, собственно, фактически и выполняет эти обязанности. Но когда ему надо поехать за границу, то у нас встречаются трудности, что, мол, уровень заведующего Отделом, хотя он сам может представлять наш Центральный Комитет, как он уже представлял его, и хорошо представлял. Давайте мы дадим ему и положение в партии с тем, чтобы можно было его посылать за границу, и тогда делегация будет соответствовать более высокому уровню. А сам он как коммунист, как член ЦК известен партии, характеристику ему давать с моей стороны вряд ли правильно было бы, его знают все»[538].

Пленум дружно проголосовал за Андропова. В результате заметно расширились представительские функции нового секретаря ЦК. Он мог уже сам возглавлять делегации ЦК КПСС, направлявшиеся в «братские страны», не нуждаясь в прикрытии сверху более высоким лицом в качестве главы делегации.

Теперь Андропов смело и напрямую выходил на Хрущева в решении всех вопросов. Промежуточного звена в лице Суслова между ними уже не было. Контакты Андропова и Хрущева вышли на новый уровень. В 1962 году зафиксировано не менее 12 его визитов в кремлевский кабинет Хрущева, в 1963 — не менее 26 визитов и в 1964 — не менее 16 визитов[539]. В аппарате ЦК Андропов «был известен как умный, эрудированный и проницательный человек»[540].

Избрание секретарем ЦК означало новый и заметный статус в партийной номенклатуре. Теперь Андропову, помимо возросшей зарплаты, полагались личная охрана силами 9-го управления КГБ, служебная дача, персональная машина. А по службе — штатный помощник и референт. Ну и, само собой понятно, прикрепление к кремлевской поликлинике, лечебное питание и прочие блага специального снабжения. Как говорится, «обеспечь, раз я достоин!».

Переговоры Н.С. Хрущева с И.Б. Тито. Третий слева — Ю.В. Андропов

Москва, 7 декабря 1962

[РГАКФД]

Во многих биографиях Андропову упорно приписывают Куусинена в качестве наставника и покровителя. С 1957 года после поражения «антипартийной группы» Молотова, Маленкова, Кагановича и др. Куусинен был избран членом Президиума и секретарем ЦК КПСС. Его синекуру в виде Карело-Финской ССР упразднили еще в 1956 году, преобразовав союзную республику в автономную. Куусинен занимал декоративный пост председателя Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР и при этом постоянно проживал в Москве, временами лишь наведываясь в Петрозаводск. После упразднения республики он оставался членом Президиума Верховного Совета СССР, хотя никакой республики «под ним» уже не было. А вскоре ему нашли должность — избрали секретарем ЦК. В сферу его ответственности вошли «вопросы международных партийных связей преимущественно по капиталистическим странам»[541]. То есть Куусинен формально по работе не имел точек соприкосновения с Андроповым. Они курировали разные сферы.

Янош Кадар, Арвид Пельше и Ю.В. Андропов

Москва, 19 декабря 1962

[РГАКФД]