Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
сектор Польши и Чехословакии;
сектор ГДР;
сектор Румынии и Венгрии;
сектор Албании, Болгарии и Югославии;
сектор Китая;
сектор Вьетнама, Северной Кореи и Монголии;
сектор приема и обслуживания зарубежных делегаций и деятелей и редакция материалов о положении в социалистических странах;
секретариат отдела[504].
Позднее структура отдела претерпела небольшие изменения. Решением Секретариата ЦК КПСС 12 января 1964 года (Ст. 91/48 г) был создан подотдел информации[505].
И тут на новом месте работы к Андропову бумерангом вернулась все еще горячая венгерская тема. Генеральная Ассамблея ООН 10 января 1957 года создала Специальный комитет для изучения всех обстоятельств событий 1956 года в Венгрии. В комитет вошли представители пяти стран: Австралии, Дании, Туниса, Уругвая и Цейлона[506]. Спецкомитет серьезно поработал. Были опрошены 111 свидетелей и участников событий, изучены многочисленные документы. В конце июня спецкомитет опубликовал свой 2-томный доклад, состоящий из 783 параграфов. К докладу прилагались документы и карты. Рассмотрение доклада было назначено на 10 сентября 1957 года.
Андропов забил тревогу. Он подготовил 17 августа 1957 года записку в ЦК КПСС, в которой говорилось о необходимости срочно разработать контрмеры. По отзывам знакомившихся с докладом иностранцев, сообщал Андропов, «доклад написан умело и производит сильное впечатление на читателя»[507]. По мнению Андропова, с началом рассмотрения в сентябре доклада Спецкомитета ООН по «Венгерскому вопросу» будет развязана «клеветническая кампания против СССР и Венгрии»[508]. При этом Андропов сетовал, что советская печать «совершенно не разоблачает усиливающуюся возню вокруг “венгерского вопроса”, занимает оборонительные позиции» и совсем не ведет контрпропаганды. По мнению Андропова, пресса должна активнее и больше писать о национально-освободительном движении в Омане, Алжире и других странах и об «агрессивных действиях империалистов»[509]. Предложения Андропова были простые и вряд ли эффективные. Прежде всего издать книгу о событиях в Венгрии и послать ряд советских корреспондентов для освещения дел в Венгрии. Записку одобрили, о чем свидетельствуют короткая резолюция «Согласиться» и подписи секретарей ЦК во главе с Сусловым[510].
Кстати, в опубликованном докладе Спецкомитета ООН фамилия советского посла Андропова встречается не раз. Отмечены его усилия по введению в заблуждение правительства Надя относительно вывода советских войск. Теперь имя Андропова зазвучало и с трибуны ООН. На него свалилась всемирная известность, хотя и отрицательного свойства.
Наладив работу нового отдела, Андропов через несколько месяцев вспомнил и о себе. Он обратился в Секретариат ЦК 29 августа 1957 года с коротким заявлением:
«Прошу разрешить мне очередной отпуск с 5 сентября с. г.
В последние два года я отпуском не пользовался в связи со сложившимися служебными обстоятельствами»[511].
Конечно, Андропову не отказали. На письме в левом верхнем углу короткая резолюция «Согласиться» и подписи секретарей ЦК Суслова, Брежнева, Кириченко, Куусинена и Игнатова.
Встречи Андропова с Хрущевым становятся регулярными. В 1958 году он был принят Хрущевым в кремлевском кабинете дважды, в 1960 — не менее 9 раз и в 1961 — не менее 12 раз[512]. Первый секретарь ЦК КПСС благоволил Андропову. Позднее в мемуарах Хрущев писал о событиях 1956 года: «Советским послом в Венгрии был тогда Андропов. С посольскими делами он справлялся хорошо и отлично разбирался в других событиях. Он докладывал нам обо всем со знанием местной обстановки и давал полезные советы, вытекавшие из сложившейся ситуации»[513]. Фраза обтекаемая, весьма казенная, но точно характеризующая отношение Хрущева к Андропову и объясняющая причины его выдвижения после Венгрии.
Но помимо расположения Хрущева была и еще одна причина, по которой Андропов вскоре после подавления народного восстания в Венгрии покинул пост посла в Будапеште. Его имя оказалось тесно связанным с кровавым подавлением восстания. Высказывались предположения, что об отзыве Андропова из Будапешта просил сам Кадар[514]. Не из-за обиды, а исходя из пользы для дела. Кадару нужно было затенить свою видимую связь с Андроповым, не выглядеть его ставленником. Следовало убедить венгерскую общественность в самостоятельности нового венгерского руководства и достаточной независимости от Москвы. А нахождение Андропова в Венгрии сразу рождало воспоминания о его постоянном присутствии на заседаниях кабинета министров в дни событий и возвращало ему ореол кремлевского куратора венгерского руководства.
Есть свидетельство и о том, что былая дружба Андропова с Ракоши, ставшим после венгерского восстания фигурой одиозной, тоже сыграла свою роль в отзыве посла[515]. И в этом случае в Кремле учли мнение и положение Кадара.
Андропов не выпускал из поля зрения своих сослуживцев по Будапешту. Как только в августе 1959 года Владимир Крючков, завершив работу в посольстве, прибыл в Москву, его тут же разыскал Андропов и пригласил на работу в свой отдел. Он сколачивал свою команду. Крючков, поначалу ставший референтом в секторе Венгрии и Румынии, довольно быстро выдвинулся на должность заведующего сектором, а затем стал помощником секретаря ЦК Андропова[516].
Испытанием на работоспособность и крепость нервов явилось для Андропова Совещание представителей коммунистических и рабочих партий, состоявшееся в Москве в ноябре 1960 года. Уже тогда наметились принципиальные разногласия между КПСС и Компартией Китая, сложности возникли и с Албанской партией труда. Принятие согласованного итогового документа стоило нервов и Хрущеву, и Андропову, отвечавшему за контакты с этими партиями.
Предварительный зондаж Хрущев провел в Бухаресте в июне 1960 года среди делегаций компартий, прибывших в качестве гостей на съезд Румынской рабочей партии. Он пытался перетянуть на свою сторону строптивых, не желавших безоговорочно осудить идеологическую линию Компартии Китая. Албанцы оценили это как заговор против Китая и категорически отказались идти на поводу у Кремля. Об этом вспоминал Энвер Ходжа:
«Хрущевцы встревожились по поводу того, что заговор взрывался у них в руках. Начались хождения, “советы”, “дружественные консультации и беседы”, нажимы под маской шуток и улыбок. Андропов, человек закулисных махинаций и козней (поэтому его и сделали начальником КГБ), относился к числу наиболее активных, он из кожи вон лез, чтобы заставить нашу партию примкнуть к заговору»[517].
Указ о награждении Ю.В. Андропова орденом Трудового Красного Знамени
15 февраля 1961
[ГА РФ. Ф. 7523. Оп. 77. Д. 141. Л. 282]
Действительно нажим был сильным. Но албанские коммунисты не дрогнули, продолжая гнуть свою просталинскую линию, смыкаясь с позицией китайцев. Позицию КПСС Ходжа оценил как «организованный заговор против марксизма-ленинизма», добавив: «Хрущев и его компания показывают там свое
