Профессор, поправьте очки! - Дмитрий Стрешнев

– -Прослушивание нашей музыки влияет в целом на ощущения организма положительно,-говорил Кеша.

– -Если вы не будете нас слушать, сказать, что с вами будет?-подхватывал Леша.-Никогда ты не узнаешь, что такое высший класс, и от мира ты отстанешь, как последний… -раздалось хрюканье, всхлипы, стоны, а затем голос торжествующе прокричал:-…водолаз!

Под эту белиберду Катя читала детектив писательницы Калинкиной и одновременно рассказывала Севе про какого-то Витю, который подарил на день рождения ее знакомой Маше букет стоимостью в две пенсии.

Для Чикильдеева все эти мелкие подробности быта составляли элементы одной большой формулы покоя и наслаждения. После возвращения из подземелья он ловил себя на том, что время от времени без причин – а значит, глупо – улыбается, видя в окне то чисто выстиранное небо, то добрый дождик. Не-ет! Никакой бзиканутый профессор не затащит его больше никуда ниже уровня асфальта. Тем более, что либереи не существует…

Впрочем, кое-что было все же жалко бросать на том конце Вселенной. Например, Ван Вэя, говорившего устами профессора.

“Вы спросите меня об удачах иль неудачах -

Рыбацкая песня в ответ разольется по берегу…”

– -…я конечно, ничего не сказала, но подумала…-услышал он на этом месте голос Кати.-Сева, ты меня слушаешь? Мне завтра рано вставать, а ты ходишь тут как метроном!

Сева одновременно удивился и огорчился. Удивился он тому, что уже не сидит в безмятежной позе, а расхаживает по кухне в задумчивости, которой позавидовал бы любой из приятелей Пропавшего Машиниста. А огорчился из-за катиного варварски неграмотного сравнения. Сева снова приземлился на стул, взял у Кати из рук книгу Калинкиной и прочитал: "…В меня уже летела пуля. Я сгруппировалась, бросилась головой в окно и в последний момент успела вылететь с градом стекол с двадцать шестого этажа." Он закрыл глаза и еле слышно застонал.

Однако подлинной причиной некомфортного состояния севиной души были, конечно же, не все эти милые нелепости жизни, а то, что он никак не мог найти предлог для того, чтобы позвонить профессору. Хотя сам он, разумеется, отказывался признаться себе в этом.

В конце концов в глазах у него сверкнули отблески фейерверка, и он заявил:

– -Позвоню-ка я всё-таки профессору.

– -Зачем это?-разумеется, тут же спросила Катя, не догадываясь, что ее вопрос в этом разговоре уже запрограммирован.

– -Боюсь, как бы он не ввязался в какую-нибудь очередную авантюру.

Против такой благородной цели Кате нечего было возразить.

С абсолютно чистой совестью Сева набрал номер.

– -Алло, профессор? Как поживаете?

– -О!-обрадовался Потапов.-Всеволод! А я звоню вам, звоню… Вы где?

– -Живу, где принимают,-уклончиво сказал Сева.

– -Вас настойчиво искал один общий знакомый. Угадайте, кто.

– -У нас с вами всего один общий знакомый.

– -Он приглашал зайти к нему завтра, сказал, что у него есть сюрприз.

– -Для кого?

– -Для нас обоих.

– -Может, вы за этим сюрпризом сходите сами?

– -Он хотел видеть нас обоих.

– -Я, знаете ли, не люблю сюрпризов.

– -Это я так фигурально выразился. Он сказал: как зайдете, покажу вам кое-что интересное.

– -Да этот ваш следователь просто блефует,-сказал Сева.

– -Что вы имеете в виду?

– -Видели, как пловчиха поправляет на старте лифчик, под которым ничего нет? Вот так примерно и он. Хочет заманить нас по каким-то своим дурацким делам. Создать очередной протокол, чтобы обозначиться перед начальством.

– -Да нет, я по его голосу понял, что м-м-м… под лифчиком что-то есть.

– -Ну, если всё так серьезно,-помрачнев, сказал Сева,-то, видно, придется принять приглашение.

– -Вот и хорошо!-обрадовался Потапов.-А то он сказал: не вызывать же таких уважаемых людей повесткой!

Чикильдеев положил трубку и сразу увидел круглые катины глаза.

– -Ты пойдешь к этому милиционеру?

– -Увы,-резонно отозвался Сева.-Если Магомет не идет к МВД, то МВД придет к Магомету.

30.

В огромном казенном здании на Октябрьской площади у Зашибца неожиданно оказался собственный кабинет, обставленный с неуклюжей казенной роскошью. Над местом хозяина висело фото человека, смутно знакомого по телевизионным паузам между рекламными роликами.

– -Наш министр,-пояснил Зашибец.

Боковую стену украшал ряд фотографий помельче с личностями людей совсем не знакомых.

– -А это непосредственные шефы. Начальники нашего отдела за последние годы.

За крайним портретом из стены торчали несколько пустых крючков, свидетельствовавших о том, что в данном учреждении работают люди мудрые и не лукавые.

– -Присаживайтесь,-предложил Роман Степанович.

Чикильдеев и Потапов присели. Хозяин кабинета утвердился там, где ему положено – под изображением министра.

– -Я тут ознакомился с вашим романом,-сказал Зашибец, имея в виду, разумеется, протокол о похождениях под землей, в составлении которого Севе и профессору пришлось участвовать в каком-то затрюханном милицейском участке после того, как их извлекли на поверхность.-Есть там кое-что занятное. Но пригласил я вас не по этому поводу…

Из ящика стола Роман Степанович достал портативный магнитофон непонятной марки с дореволюционной надписью "Сделано в СССР".

– -Я хочу, чтобы вы кое-что послушали. Точнее, одну запись, сделанную два дня назад в одной квартире… точнее, в вашей квартире, Аркадий Марксович,-сделал он реверанс в сторону профессора.

– -Н… не припомню, чтобы я видел вас у себя,-заикаясь, сказал Потапов.

– -И не припоминайте, всех всё равно не увидите,-радушно сообщил Зашибец.

Он нажал на клавишу, и магнитофон ожил. Послышалось осторожное поскрипывание подошв, потом покашливание.

– -Это я?-оскорбленно спросил профессор.

– -В том и дело, что вас там нет,-пояснил следователь.

– -Позвольте! Кто же это тогда? Вы?

– -Мы уже там были.

– -Тогда я не понимаю, кто это!

– -Вот и мы хотели бы узнать. Как вы догадываетесь, Аркадий Марксович, мы поставили вашу квартиру на прослушивание.

– -Отвратительно!-возмутился профессор.

– -Категорически плохо,-согласился Зашибец.-Но ничего другого не оставалось. Как видите… точнее, как слышите – мы были правы.

Видя, что Потапов стал наливаться помидорным соком, Зашибец поспешно добавил:

– -Лишней информации нам не надо, частной жизнью граждан и их политическими воззрениями мы не интересуемся. Поэтому система настроена только на слабые шумы и некоторые ключевые слова…

– -Ёкарный бабай!..-звучно сказал магнитофон.

Профессор подпрыгнул на стуле.