Мои Белые Боги - Алиса Кортно

– Может мне отрезали язык, чтобы не кричала, когда очнусь, – в отчаянии подумала Саша, и тут громила подпрыгнул на ограждение террасы, с которого подпрыгнул вверх на навес над террасой и сделал это легко. И те двое сделали тоже самое и поползли вслед за громилой. Сашу никто не держал, не страховал, если упадет, то на площадь первого уровня.

– Так даже лучше, – в отчаянии подумала она, – ведь они сожрут меня! Боги, сжальтесь! Я должна найти возможность бежать, не хочу, не могу умереть такой смертью. Со мной такого не случится! – и снова потеряла сознание.

В укреплении помимо системы видимых и предсказуемых проходов, арок, террас, коридоров есть проходы до каких-то единичных мест, вроде драконьих «яселек», где содержатся три молодых дракончика. Такие проходы создаются драгэти по мере необходимости и обычно не сильно скрываются, потому как являются внутренними проходами. А есть тайные, ведущие из укрепления проходы, о которых знают только вестники и заслужившие особое доверие люди. И хоть нежелательно даже в мыслях думать слово «дети», все прекрасно понимают, что где-то в стенах, в полу, за шкафом или за каменным валуном скрыт проход к тому месту, где живут и растут обласканные бородачом Аклосом и Геллой человеческие дети. Только боги знают, сколько тайных проходов было сделано при строительстве укрепления и позже, по мере надобности. Делаются они с поразительной легкостью и частенько сами драгэти забывают об их существовании и достают карты и схемы укрепления, чтобы вспомнить, когда и зачем был прорыт вдруг обнаружившийся проход. На внутреннее обустройство проходов не тратится много сил, некоторые и вовсе сделаны так, что от пещеры не отличить. Те же неровные своды, извилистые стены, сталактиты и только по нижней части выложена каменная дорожка. Именно ее увидела Саша, открыв глаза, и сразу же смогла сфокусировать взгляд, и еще вернуть язык на нужное место тоже смогла. К счастью, он был цел, только искусан до крови. Лежа животом на плече громилы чувствовалось его грубая кожа-шкура с ороговевшими выступами и пупырышками. Где-то за стенами шумно текла вода. Мориспен ходят босые, кожа на ступнях огрубела. И громила, и те, что поменьше не испытывали проблем с поиском обуви. Она им вообще не нужна. Вдруг тот, что шел сзади прыгнул на стену и быстро-быстро прополз поверху, при этом слышался тихий скрежет когтей по камню, а потом он зашипел своё родное: швррщщщщг ргщш, – и громила ответил в том же духе. Сашину голову подняла когтистая рука, она вовремя закрыла глаза и притворилась спящей. Чувствительность еще не полностью вернулась. Та же когтистая рука провела когтем по Сашиной щеке. Больно не было. Только капли на лице подсказывали, что оцарапали ее очень даже серьезно, до крови оцарапали. Но куда страшней был животный холод, исходивший от этих существ. Прошло не меньше часа. То и дело мориспен ускоряли ход и бежали, потом делали «передышку», во время которой шли быстрым шагом. В какой-то момент возвращавшаяся чувствительность подсказала, что к величайшему сожалению, похитители свободно дотащили ее до леса. Их ноги-лапы тихо шлепали по влажному мху, ночная темнота надежно скрывает их в лесу и лишь раз удалось почувствовать принесенное ветерком тепло разожженного людьми костра. Громила остановился и грубо сбросил Сашу вниз. С мешком картошки и то лучше обращаются. Мориспен активно зашипели на своем гремучем языке, Сашу ухватили за ногу и куда-то потащили по мокрому мху, через ветки и острый камень, хорошенько ударивший в районе поясницы, ее усадили спиной к стволу бархатного дерева. Зажегся свет, и что-то болючее впилось в ногу, так что невозможно было терпеть, и Саша вскрикнула, открыла глаза и потянулась к ноге. Над плечом мориспен горел тусклый шар, внутри которого маленькой точкой горело ярко-оранжевое пламя. Прижгли ее, скорее всего, огнем из этого шара. Что бы это ни было, оно прожгло ткань на брюках и оставило на коже красное, круглое пятно.

– Мориспен знали, что я притворяюсь, – догадалась девушка, – столько времени ставить опыты над людьми…конечно, знали.

Они разглядывали Сашу с холодным вниманием и будто бы сомневались стоило ли тащиться на территорию врагов и рисковать ради тощей добычи. Или что там у них в голове? Какие мысли рождаются у этих существ? У громилы из одежды помимо юбки, жилет из «чешуи». «Чешуйки» у них вроде карманов. Из одной из нижних «чешуек» он достал сложенный пополам кусок светло-коричневой кожи и хорошо, если эта кожа принадлежит животному, а не человеку. Громила подошел очень близко, можно было разглядеть его покрытые грубой кожей с бугорками коленки. Над плечом висел светящийся шарик и с такого ракурса он напомнил египетского бога Ра в Луксоре, куда они с мамой ездили буквально прошлым летом. Будто в другой жизни было. Громила поднес кусок кожи к Сашиному лицу и резким движением раскрыл и чуть наклонился ближе, чтобы хорошо разглядеть первую реакцию. На куске изображена карта Земли, нарисованная либо гениальным художником, либо пропечатанная на специальной машине. Техника прорисовывания необычная: по центру линии яркие, а по краям будто бы размыты и нарисованы мельчайшими точками.

– Горлурбая Длрань, – прошепел громила и добавил, – Землря.

Мягкая «л» у мориспен действительно выходила плохо, получалась этакая смесь «л» и «р». Он поставил лапу-ногу на Сашино колено, надавил и спросил: – Да?

– Нет, нет, я не знаю никакой Земли. Это Голубая Длань, – сказал Саша. Громила сильней надавил на колено. Если окажется, что Саша не с Голубой Длани, то никакой ценности ее жизнь в глазах мориспен представлять не будет. Ох, как сейчас вспомнились слова Отики в кульките про открытие прохода, про быструю и легкую смерть. Саша простонала: – Умоляю, не надо…

– Да? – повторил громила и они встретились взглядом. В холодных глазах можно разглядеть ее гибель. В укреплении Сашу до утра не хватятся, пока хватятся и начнутся поиски, может как раз поспеют закопать ее вместе с Джен и рыбаком. У мориспен впереди целая ночь. Громила вдруг убрал ногу, подскочил его подручный, ухватил Сашу за мизинец, мелькнуло что-то тонкое и длинное. Острая боль отдалась в каждом нерве и кровь, много крови. Саша застонала и прижала левую руку к себе. Половина мизинца осталось в руках подручного, покрутившего часть человеческого пальца, открывшего пасть и кинувшего туда часть Сашиного тела. Человеческие косточки громко хрустели на острых зубах. После резкой боли, слабость расплылась по груди и девушка осела, чувствуя ужасную дурноту и бессилие. Ее жизнь вытекала вместе с кровью. Громила резко наклонился, дернул Сашу за