Аполлоша - Григорий Симанович

Он не знал, сколько прошло времени, когда его зачумленный мозг посетила идея. Подлая, опасная, но дающая шанс.

«Прости, Гошик, но ты хоть будешь знать, что я жив. Прости, у меня нет другого выхода!» – мысленно покаялся несчастный Игнат.

Здоровяк и Лопоухий спустились, когда он проворачивал в уме свой план, как грубый сухой шмат говядины в допотопной мясорубке.

– Ну как, Штирлиц, будешь объяснять, откуда отпечатки на чемодане радистки Кэт, или дальше тебя кромсать? – с бодрой улыбкой вопрошал Руслан, судя по всему, большой любитель и знаток телевизионного фольклора.

– Я все скажу, – выдавил из себя Игнат, подняв глаза, кроваво-красные от слез и боли.

– Вот и молодец! Валяй! Только внятно и без туфты, понял?

– Мужики, я покажу, как это делается. Все увидите сами. Для этого нужен Интернет с программой, которая дает возможность играть на бирже. И один прибор, совсем маленький. Это изобретение одного гениального человека. Прибор вмонтирован в статуэтку греческого или римского бога. Я не знаю, как он действует, клянусь вам. Его не видно, и достать его нельзя, он залит в бронзу, как в оболочку. Но если вы дадите мне компьютер с программой и поставите передо мной эту фигурку, я буду выигрывать для вас деньги. Все время выигрывать. Чем больше ставка, тем больше выигрыш. Я не проиграю никогда. Так было почти год. Я снял с биржи миллионы, вы ведь знаете. Так и будет. Там сейчас на счете копейки – тысячи две. Но для примера хватит. Потом доложите, я доверенность дам. Я докажу вам прямо здесь, у вас на глазах. Если обману, вы сможете запытать меня до смерти или просто убить. Но я говорю правду, я докажу. Привезите мой компьютер. И сразу предупреждаю, чтобы потом не обвиняли: это штука настроена только на меня, на мои биотоки. Научить вас или перестроить его я не могу. Лучше тогда сразу убейте меня.

Бандиты переглянулись. «Руслан» (мы-то знаем его как Босю) взял Игната за волосы, близко притянул окровавленное лицо к своему и прошипел: «Смотри, боров позорный, если гонишь, я тебя живьем зажарю! Компьютер при нас – мы же не мудаки. Мобильный Интернет организую – не проблема. А где эта херовина?»

– Фигурка… – Игнат сделал паузу, готовясь переступить черту, за которой он перестанет считать себя человеком, и действительно станет «боровом позорным». – …а фигурка у моего приятеля. Я вашу слежку заподозрил, узнал армянина вашего из антикварки, ну и отдал устройство приятелю от греха. Велел спрятать, никому не показывать, пока сам не заберу.

– Имя, адрес, с кем живет, где работает – быстро!

– Я скажу. Только это не поможет. Вам его не выкрасть, и статуэтку вы не получите.

– Это почему же?

– Он мой сосед и друг. Человек умный и хитрый, и пугливый очень. Мы с ним всю жизнь дружим, каждый день по телефону созваниваемся. Он меня наверняка уже хватился. К ментам точно обращаться не стал, гарантирую. Во-первых, это не в наших с ним интересах – начнут копать, откуда мы столько бабок срубили.

– Мы? – удивился Лопоухий. – Он че, тоже от этого устройства кормился?

– Вроде того. Только команды от статуэтки я один могу получать, а он на подхвате, ставки делал. Короче… он меня любит, ждет, переживает. Надеется, что я скоро вернусь. И молчит, я знаю.

– Так вы че, педики, что ли? – Лопоухий заржал. – Ну ты, мужик, точно не похож. Я б тебя не стал…

Игнат испытал дикое омерзение, глядя на ублюдка, ему страстно захотелось врезать по этой гнусной харе под уродливой маской, но он вдруг осознал, что, выдавая, втягивая Гошу, подставляя его, в чем-то сравнялся со своими палачами.

– Я уверен, что Георгий унес фигурку из своей квартиры и спрятал. Скорее всего, арендовал большую ячейку в банке и туда ее…

– Ах ты падла! – Лопоухий замахнулся. – Ты чего задумал? На банк нас наводишь, гад, засветить хочешь?

Бося резким движением пудовой руки перехватил недетский кулак напарника в нескольких сантиметрах от Игнатовой челюсти. Он вдруг заговорил так же деликатно и вежливо, как тогда, в квартире, в начале «маскарада».

– Игнатий Васильевич, дорогой, не обижайтесь на моего коллегу, у него шесть классов образования и травма головы, полученная в лагере, не в пионерском, То, что вы обещаете, бредятина какая-то. Но я вам верю, и это главное. Верю, потому что не могу себе представить, что у вас хватит смелости меня обмануть. Вы должны осознавать: то, что я вам устрою в таком случае, я не пожелал бы даже самому Чикатило, даже Гитлеру или, например, убийце моей родной матери. Человек такое не должен испытать, пусть за самые жуткие провинности. Давайте же вместе подумаем, как нам доставить сюда ваше запакованное в бронзу волшебное устройство, но с условием: шума не поднимаем, банки не грабим, не стреляем и вообще не беспокоим наше славное МВД. Что вы предлагаете?

– Дайте мне телефон. Я позвоню Георгию. Назову место и время, какое вы хотите. Он принесет и передаст вам. Я ему объясню, что от этого зависит моя жизнь.

– Э нет, уважаемый. – с улыбкой протянул Бося. – Не только от этого. Она еще зависит от способности вашего друга держать язык за зубами. Она зависит от хвоста, который он приведет или не приведет за собой. И, конечно, от результата вашей совместной работы с этой бронзовой хреновиной. Так что разговор ваш с другом надо продумать. Каждое слово взвесить, каждый акцент правильно расставить, чтобы он хорошо понял: в его руках ваша жизнь и его собственная тоже. Мы ведь и Георгия, случись что, достанем. У нас любые возможности, любые. Вот какая идея: я напишу вам текст, порепетируем, запишем на диктофончик, и – с богом.

– Он может не поверить. Вдруг я уже мертвый, а запись сделана раньше? Я должен говорить с ним. На вопрос его ответить.

– Ничего, и так сойдет. Он же вас любит, как вы давеча признались. А любовь – это страшная сила! – с плохо скрываемой издевкой произнес Бося. И уточнил: – Телефончик засечь могут. Техника далеко вперед скакнула. Да и ты решишь в героя поиграть, вякнешь чего-нибудь не то. Текстик надежней.

Игнат окончательно понял, что этого – не проведешь. Запись не сможет убедить Гошу, что он жив. Но в ловушку заманить – запросто. «Ох, какая ж я сволочь!»

Через полчаса Бося вернулся один. Протянул Игнату маленький диктофон и листок бумаги с записью.

– Говори с чувством, умоляй помочь. Понял?

Он надиктовал текст. Здоровяк заставил прочесть еще раз, требуя больше отчаяния в голосе. Игнату не составило труда войти в роль, не надо было перевоплощаться. Он сдался, страдал и умолял самым натуральным образом.

Глава третья. «Бандерас» берет на понт

Ашот Малян держал пять палаток. Традиционный утренний объезд он начал с объекта на Хорошевском шоссе. Поговорив с продавцом, сел в еще прохладный салон своего «Порше». Но отъехать не смог. Ни один мужчина, тем более кавказский, не смог бы отъехать.