Маленькие мужчины - Луиза Мэй Олкотт

Щечки Дэйзи раскраснелись, когда она подсела к столику.

– Я боюсь, что мое сочинение вам не понравится, – скромно сказала она. – Оно не такое хорошее и смешное, как у Нэн. Но я не сумела написать лучше.

– Нам всегда нравятся твои сочинения, Дэйзи, – возразил дядя Фриц, и сдержанный шепот, пронесшийся по музею, подтвердил, что мальчики с этим согласны. Дэйзи ободрилась и прочитала свое маленькое сочинение «Кошка», которое все выслушали с полным вниманием.

– Я очень люблю кошек. Это такие милые, симпатичные и чистенькие животные. Они ловят крыс и мышей, позволяют ласкать себя и привязываются к тем, кто добр к ним. Кошки очень умны и могут находить дорогу отовсюду. Маленьких кошек называют котятами, и они такие прелестные создания. У меня есть два котеночка; их мать зовут Топаз, потому что у нее желтые глаза. Дядя рассказал мне чудесную историю про человека, которого звали Магометом. У него была красивая кошка. Раз она заснула у него на рукаве, а ему нужно было куда-то идти. И он, чтобы не разбудить ее, отрезал у себя рукав. Он был добрый человек. Некоторые кошки ловят рыбу.

– И я ловлю! – крикнул Тедди и вскочил – ему очень хотелось рассказать про свою форель.

– Т-с-с! – остановила его миссис Джо и поскорее посадила, потому что Дэйзи терпеть не могла, когда ее прерывали.

– Я читала про одну кошку, которая очень ловко ловила рыбу. Я старалась приучить к этому Топаз, но она не любит воды и оцарапала меня. Ей очень нравится чай, и когда я играю в своей кухне, она трогает лапкой чайник до тех пор, пока я не налью ей немножко чаю. Топаз любит вкусные вещи и ест яблочный пудинг и патоку. Другие кошки этого не едят.

– Отличное сочинение! – крикнул Нэт, и Дэйзи села, радуясь похвале своего друга.

– Я вижу, что Деми ужасно хочется поскорее прочитать свое, – сказал дядя Фриц. – Нужно позволить ему начать первым, а то он не выдержит.

– Я написал стихи! – сказал Деми, вскочив с места, и громким, торжественным голосом прочитал свой первый опыт:

Жил червячок на свете.Он ползать так устал,Что на листке свернулсяИ куколкою стал.Но червячок недолгоВ потемках просидел,И бабочкою яркойНа воздух он взлетел.Хотелось бы красивойМне бабочкою стать

И по цветам душистымУ нас в саду летать.Боюсь я только Дэна -Ведь кажется всё мне,Что он, едва ступая,Приблизится ко мне,Что на мою головкуНальет он камфару,И я, хоть без мучений,Но все-таки умру…

Эти вдохновенные строки привели аудиторию в полный восторг, и Деми должен был прочитать свое стихотворение во второй раз, что оказалось для него довольно трудной задачей: поэт чуть не задохнулся, дочитав его до конца на одном дыхании.

– Ну, право же, из него выйдет второй Шекспир! – воскликнула тетя Джо, от души хохоча. Это чудное поэтическое произведение напомнило ей одно из ее собственных стихотворений, которое она написала в десять лет. Оно начиналось такими заунывными строками:

Как хорошо в могиле тихойЛежать спокойно под землейИ слушать лишь жужжанье пчелокДа пенье птичек над собой…

– Ну, а теперь Томми! – сказал мистер Бэр, когда Деми наконец сел на место. – Если ты употребил столько же чернил, сколько их на наружной стороне бумаги, то твое сочинение должно быть очень длинным.

– Это не сочинение, а письмо. Видите ли, я только после уроков вспомнил, что сегодня моя очередь, и я не знал, что написать, а читать было уж некогда. Тогда я подумал, что будет неплохо, если я прочитаю письмо, которое написал бабушке. В нем есть немного про птиц, и поэтому, мне кажется, оно годится.

После такого вступления Томми начал читать, время от времени останавливаясь, чтобы разобрать свои же собственные каракули:

– Милая бабушка, надеюсь, что ты здорова. Дядя Джемс прислал мне карманный пистолет. Это очень хороший пистолет, вот такой, – тут Томми показал собранию замечательный рисунок, изображавший что-то вроде очень сложного насоса или маленькой паровой машины. – Пистолет заряжается сзади и бьет очень сильно и метко. Я скоро буду стрелять белок. Я уже застрелил несколько птиц для музея. У них пестренькие грудки, и они очень нравятся Дэну. Он сделал из них великолепные чучела. Они совсем как живые, сидят на дереве, только одна немножко похожа на пьяную. У нас недавно работал один француз, и Азайя звала его так смешно, что я расскажу тебе про это. Его звали Жермен. Она сначала звала его Джерри, а когда мы стали смеяться над ней, то стала называть его Джереми; когда мы и после этого продолжали смеяться, она перекрестила француза в мистера Джермани, а потом в Джеримана. Так она до сих пор его и называет. Я не могу писать тебе часто, потому что очень занят; но я часто думаю о тебе и люблю тебя, и надеюсь, что тебе живется настолько хорошо, насколько это возможно без меня. Любящий тебя внук, Томас Беклинстер Банг.

Р. S. Если тебе попадется почтовая марка, вспомни обо мне.

Р. S. Целую всех, а в особенности тетю Эльмиру. Делает ли она по-прежнему свои вкусные торты с корицей?

Р. S. Миссис Бэр просит передать тебе поклон.

Р. S. Мистер Бэр тоже, наверное, попросил бы, если бы знал, что я пишу тебе.

Р. S. Папа хочет подарить мне на день рождения часы. Я очень рад, потому что не знаю, сколько времени, и часто опаздываю в класс.

Р. S. Надеюсь скоро увидеть тебя. Не хочешь ли прислать за мной? Т. Б. Б.

После каждого постскриптума раздавался взрыв хохота, а когда Томми дочитал последний, шестой, то так устал, что с удовольствием сел и вытер рукавом разрумянившееся лицо.

– Ну, а теперь я, – сказал Тедди, который выучил маленькое стихотворение и горел желанием его прочитать.

– Он все забудет, если ему придется ждать, – сказала миссис Джо, – а нам так трудно было выучить этот стишок.

Тедди подошел к столу, поклонился и сделал реверанс, должно быть, не желая никого обидеть, и своим тоненьким голоском протараторил стихотворение, делая ударения на совершенно неподходящих словах:

Из капелек, чуть видных,Сливаются моря,Из крошечных песчинок –И горы, и земля.От ласковых словечекВся счастлива семья,И веселы все дети –Вот так же, как и я!

Закончив, Тедди захлопал в ладоши, снова поклонился и сделал реверанс, а когда раздались оглушительные аплодисменты, подбежал к матери и спрятал голову у нее в коленях, совершенно растерявшись от своего успеха.

Дик и Долли не писали сочинений. Они должны были наблюдать нравы животных и насекомых, а затем рассказывать то, что им удалось подметить. Дику это нравилось, и у него всегда находилось, о чем рассказать. Когда его вызвали, он подошел к столу и, взглянув на собрание своими ясными, доверчивыми глазами, стал очень мило передавать слушателям свои наблюдения:

– Я наблюдал за стрекозами и читал про них в книге Дэна, – сказал он, – и постараюсь рассказать вам то, что запомнил. Над прудом летает множество голубых стрекоз, у них большие глаза и очень красивые, точно кружевные, крылья. Я поймал одну стрекозу и хорошо ее рассмотрел. По-моему, это самое красивое насекомое из всех, каких я когда-либо видел. Стрекозы ловят насекомых меньше себя и питаются ими; у них есть для этого такой странный крючочек, который свертывается, когда они перестают охотиться… Ну, что бы еще сказать? А, вспомнил! Они кладут яйца в воду, и те опускаются на дно, а потом в грязи из них выводятся маленькие, безобразные личинки. Они темного цвета, несколько раз меняют кожу и становятся все больше и больше. Только подумайте! Нужно целых два года, чтобы они сделались стрекозами! Ну, а теперь я расскажу вам самое интересное, и вы должны слушать внимательно, потому что, наверное, этого не знаете. Когда для безобразной личинки приходит время сделаться стрекозой, она почему-то узнает это, выбирается из воды на какую-нибудь травку, и ее спинка лопается…

– Ну, уж этому я никогда не поверю! – сказал Томми, который не отличался наблюдательностью, и решил, что Дик выдумывает.

– Правда, что у личинок лопается спина? – обратился Дик к мистеру Бэру, который, к величайшему его удовольствию, согласно кивнул головой.

– И оттуда выходит стрекоза, – продолжал рассказывать Дик. – Она сидит на солнышке становится все крепче, а потом, расправив крылышки, улетает и никогда уже не делается личинкой. Вот все, что я знаю. Но я постараюсь подстеречь личинку, когда она превращается в стрекозу. Как, должно быть, приятно сделаться стрекозой!

Рассказывая о том, как улетает стрекоза, Дик взмахнул руками, – казалось, он видел ее и хотел последовать за ней. Что-то в его лице вызвало у старших мальчиков мысль, что настанет время, когда его желание исполнится, и что он – после долгих лет страданий – выберется на солнышко и, сбросив свое жалкое тело, примет новую, прекрасную форму.

Миссис Джо притянула к себе Дика и, поцеловав его в худую щечку, сказала: