Лекарь - Юрий Корчевский

— В Куртяево урочище хочу завернуть — на воды целебные.

— Слыхал я про диковинку такую в моих землях, но не был там никогда. Вот что, Никита-лекарь, отпускаю тебя на всё лето — но только с одним условием: целебные воды сам осмотришь и испробуешь. А по возвращении у меня будь с докладом. Знать желаю — правда ли вода та помогает, либо врут все. Чешский король в письмах водами целебными похваляется, а я, получается, вроде как хуже.

— Государь, земли твои обширны и изобильны всем — зверем, птицей, золотом и железом. И воды целебные в них есть, только разведать их надо!

— Ты так говоришь, как будто твёрдо знаешь. Не скрою — приятно мне. Считай — поручение тебе я дал.

Никита поклонился и попятился к двери, считая аудиенцию законченной.

— А партейку сыграть? — улыбнулся царь.

После доброго разговора чего же не сыграть?

Никита довольно шустро обставил царя. Тот нахмурился:

— Давай ещё одну.

— Нет, государь. Лучше я тебе твои ошибки покажу — это полезней.

Никита рассказал и показал, где государь маху дал.

— Ага, понял. Как играть хорошо научусь, с послом персидским сыграю. У них вся знать в шахматы и нарды играть обучена.

— Зато в лапту не умеют.

— Это для простого народа.

Никита пожелал государю доброго здоровья и откланялся.

Вышел он из дворца довольный, рот до ушей. Стрелец Василий взглянул на Никиту и не удержался:

— Выгорело, стало быть, дело?

— Как есть, Вася! — и от избытка чувств Никита хлопнул стрельца по плечу. Тот от неожиданности едва бердыш из рук не выронил.

В этот же день Никита стал искать подходящее судно. Дело это оказалось непростым. Были пузатые торговые лодьи и большие ушкуи. Купцы, владельцы судов, были бы не против, однако посудины велики. Источники целебных вод располагались по берегам реки Верховки — неглубокой и неширокой, по ней такие не пройдут. А учитывая, что и переволок проходить надо — так и вовсе не надобны. А небольшие лёгкие ушкуи да баркасы — судёнышки почти все рыбачьи, пропитаны неистребимым рыбьим духом, и места для пассажиров в них нет.

Однако, потратив два дня, судно Никита нашёл. Вернее — подсказали ему. Хозяин, седовласый старец, согласился доставить их на Верховку, подождать там, сколь потребно будет, да в Москву вернуть.

— Харчи мне готовить? — спросил он.

— Тебе. У меня другие заботы будут.

— Тогда повара возьму.

— Нам без изысков, только чтобы вкусно и сытно.

— Задаток давай. Когда выходить?

— Сам-то как считаешь?

— Не знаю, сколько ты там будешь, но к Новому году обязательно убраться надо. Годков пять тому как раз к сентябрю морозцы ударили. Ещё бы седмицу промедлили — и в лёд вмёрзли бы. Севера!

Никита прикинул. Новый год — это первое сентября. Получалось — надо выходить в начале июля. Он достал деньги, нашёл и протянул старику алтын.

— К июлю будь готов. Если что непредвиденное будет — найдёшь меня в лекарне, что у хором князя Елагина.

— Так не ты ли Никита-лекарь будешь?

— Он самый.

— Наслышан о тебе. Люди хорошо отзываются, говорят — зело искусен в лечении.

На том и распрощались. Никита предупредил Любаву, что в начале июля они вдвоём уедут из столицы на два месяца.

— Ой, я так надолго из города ещё не уезжала. А куда поедем?

— Поплывём — на Север, к Соловкам.

— Паломничать?

— Если захочешь. На целебные воды поедем, тебя подлечить.

— Никита, наверное, это дорого.

— Ты мне дороже любых денег. Злато-серебро — дело наживное, сегодня оно есть, а завтра нет. А любимая женщина дороже любых ларцов с золотом.

Любава уставилась на Никиту своими удивительно синими глазами.

— И ты только ради меня бросишь на два месяца работу?

— Конечно. Кто, кроме меня, будет о тебе заботиться? Я ведь муж твой.

Любава обняла Никиту, всплакнула.

— Не разводи сырость, — Никита погладил жену по спине. — Кого в доме оставим?

Любава вытерла слёзы.

— Давай кухарку. Женщина благопристойная, присмотрит. Только… — Любава замялась.

— Говори.

— Жалованье ей платить придётся.

— Эка беда, авансом заплачу.

— Это что — «аванс»?

— Задаток. Неужели раньше не слыхала?

Время теперь летело быстро. Любава готовила вещи для плавания, по совету Никиты покупала полотенца.

Никита же с утра до вечера проводил в лекарне. Надо было поработать ударно — и страждущим помочь, и денег заработать.

Как всегда бывает в таких случаях, на сборы не хватило одного дня. Вроде знали, готовились, а как отплывать время пришло — того не хватает, другого не положили.

Никита взял с собой свой трофейный кожаный кофр с инструментами — так, на всякий случай, и узел со своими вещами, довольно большой. Любава же набила два больших узла.

— Любава, зачем тебе столько вещей? На судёнышке красоваться не перед кем, а на водах вообще голяком ходить будешь.

— Я — нагишом? — удивилась Любава. — Да ведь я мужняя жена! К тому же север там, холодно. А вдруг люди?

— Медведи там, а не люди. Сожрать могут, а вот любоваться — навряд.

— Ой, лышенько! А что же ты не говорил раньше, что нагишом?

— Я думал, знаешь. Ведь в баню ты голяком ходишь?

Никита уговорил Любаву оставить половину вещей дома, и оказался прав.

Судно оказалось небольшим и крепким речным ушкуем. Хозяин, Ульян, позаботился о пассажирах — в передней части судёнышка был натянут полог из парусины для защиты от непогоды, и даже лежали два матраса, набитые душистым сеном.

Вся судовая рать состояла из трёх человек: самого хозяина, сидевшего за рулевым веслом, повара Андрея и единственного матроса, внука Ульяна, Михаила.

Под парусом дошли до Волока Ламского, лошадьми перетащили судно по деревянным полозьям на реку Шоша — и снова пустились в путь по воде.

Первые несколько дней Любава не отводила глаз от берегов — ей было интересно. Погода баловала, днём пригревало солнце.

Но постепенно, по мере продвижения на север всё стало меняться. Появилось множество валунов, и если днём было ещё тепло, то ночью — уже зябко.

На одной из стоянок на местном торгу Никита купил несколько хорошо выделанных медвежьих шкур. Шкуры были мягкие, отлично греющие даже в морозы. Одну из шкур он преподнёс в дар Ульяну. Тот долго мял её в руках, дул на мех, потом цокнул языком:

— Царский подарок!

— Я же не царь, Ульян! А хочешь — на самом деле царский подарок покажу?

— Да кто же не хочет?

Перстень разглядывали все — сам Ульян, Михаил, Андрей. Восхищались, а Михаил даже позавидовал:

— Мне бы такой!

— Заслужи! — цыкнул на него дед. — Думаешь — просто так государь подарил? За службу верную! Понимать надо!

За две недели они добрались до реки Верховки.

— А где же источники? — удивился Никита. — Ульян, ты ничего не напутал?

— Обижаешь, Никита. Я сорок лет плаваю, в этих местах тоже бывал. А источники вон там. Пойдём, покажу.

Они сошли на берег, и Ульян показал на неширокий, в два аршина, ручей:

— Галец. В него вода из нескольких источников стекает — он даже в стужу не замерзает.

Недалеко от берега, шагах в трёхстах находился первый источник. Выглядел он как-то уж очень обыденно. Круглая глубокая яма диаметром едва ли в сажень, из которой струился тоненький ручеёк.

— Ключ?

— Нет, целебная вода. Да тут их полно, выбирай, какой понравится больше.

Никита зачерпнул воду взятой кружкой, попробовал. В самом деле, вода не ключевая — солоноватая, минерализованная и тёплая.

За пару часов они обошли несколько десятков источников, но далеко не все. Никита воду пробовал везде. Поскольку никаких анализов сделать невозможно, он решил полагаться на вкус. Чем солоней вода — тем сильнее минерализация, тем выше лечебные свойства. На листке бумаги отмечал все опробованные источники, присваивая им номера: надо же перед царём отчитаться — да и самому знать. Не исключено, что он сюда сам людей посылать будет. И даже план в его голове созрел: ведь можно нанять людей, срубить большую избу, вроде постоялого двора, и возить сюда страждущих. Летом — на судах, зимой — санными обозами. И людям польза, и в его калиту копеечка упадёт. Вот только самому опробовать надо да по Любаве оценить. Сейчас уже поздно, дело к вечеру идёт.

С удовольствием отведали сытного кулеша с сушёным мясом да солёной рыбой вприкуску, запили всё это сытом. А переночевав, отправились вдвоём к источнику. Никита медвежью шкуру взял с собой да полотенца.

Раздевшись первым, он забрался в источник. Вода была тёплой, и чувствовалось, как она идёт снизу, из-под ног. Посидев четверть часа, он почувствовал, как его стала одолевать какая-то сонливость.

— Эх, хорошо!

Выскочив на камни, он растёрся докрасна и улёгся на шкуру.

— А ну-ка раздевайся, полезай! — скомандовал он Любаве.