Полторы сосульки (Сборник фантастики) - Феликс Дымов

-- Ах, ничего особенного! Ты же знаешь мой характер!

-- Да уж, представляю! -- Ралль фыркнул. -- То-то у Маргариты до конца дня на меня запала хватило.

-- Не понимаю, Джеральд, чего ты в ней нашел? Ни лику, ни шику! -Линка соблазнительно обтянула краем юбки колени, присела на подоконник и так похоже передразнила Маргариту, что Ралль выглянул, нет ли той поблизости. -Неловкая, угловатая, блестит и режется, как стекляшка, фу!

-- Ага, разоблачили? -- Ралль привлек девушку за плечи, ткнулся лбом в теплые волосы. -- Я каждый раз после встречи с тобой руки осматриваю: нет ли новых порезов...

-- Ну, тебе грех жаловаться, заинька, ты мое счастливое исключение. Я только и делаю, что шипы втягиваю да острые грани от тебя отворачиваю. -Линка смешно выпятила задорный подбородок. И сразу же посерьезнела: -- Ты хоть понимаешь, что мы любим друг друга?

-- Ну, Линушка, не мы первые.

-- А ты на других не смотри. Тоже мне любовь -- на сотню умников нашего института и одного ребенка не приходится!

-- Так ты решила из меня Адама сделать? Боюсь, не выйдет. И потом, один перевоспитанный ничего не решает. -- Он подул ей в волосы, потерся щекой. 'Похоже, ссоры снова не избежать. Что-то они участились. Это уже не первая. Но не дай бог, если последняя! Хорошо бы и этой встрече окончиться не хуже предыдущих. От Линки можно ждать чего угодно. -- В конце концов, я отношусь к тебе как все!

-- А нравишься мне, между прочим, именно тем, что не похож на всех. Не до конца похож... Хоть и боишься в этом признаться, тянешься за остальными. Ты больше мой, чем их...

-- Опять ты за свое. Не надоест тебе самокопание...

-- Я же не могу, как вы, поставить проблему любви в лаборатории. На бедном Кешке.

-- Мы не занимаемся стандартными психическими реакциями.

-- Жаль. Представляешь влюбленного нетопыря, а? Смешно. А главное -нестандартно!

Вот сейчас, сейчас, торопил развязку Ралль. Еще слово-другое, еще минута-две -- и они уйдут друг от друга расходящимися амплитудами ссоры. Сейчас. Еще слово -- и конец.

Однажды они уже сидели так, в тихом ресторанчике на Невском. Столик на двоих здесь понимали буквально: одно ребро столешницы вогнутое, другое выпуклое, третья неизбежная сторона вообще завивалась улиткой. По залу бесшумно сновали приветливо-безразличные роботы-официанты в белоснежных рубашках и немнущихся брюках. Скрытые вентиляторы нагоняли из кухни синтетический шашлычный чад.

-- Нравится тебе здесь? -- спросила Линка.

-- Несколько часов посвящать еде, среди других жующих? Довольно унизительный возврат к природе...

-- На людях веселее.

-- Если не думать, куда деть руки.

-- Твой шеф занял бы их раскуриванием трубки.

-- Которая, в общем, так же уместна, как этот искусственный дым: мясо жарят дистанционно, а чадят отдельно, для экзотики.

-- Брюки на роботе тоже условность. Как и все его человекоподобие. Проще было построить тележку с манипуляторами.

-- В Каунасе я заходил в охотничью корчму. Шкуры на стенах. Скобленные добела столы. Деревянные ложки.

-- А по лавкам -- "охотнички" в черных пиджаках и галстуках-бабочках, правда? Помню. Нелепо, хотя и красиво. Впрочем, насколько мне известно, шкуры там искусственные.

-- Дожили! Возрождаем то, что давным-давно утратило смысл.

-- А ты полагаешь, ваша ужасная рациональность всегда осмысленна?

-- Что ты имеешь в виду?

-- Например, хвост общего любимца лаборатории Мими. Почти натуральный мышиный цвет из дымчатого стекловолокна. И нулевая полезность...

-- Кстати, нам не подали меню. Позвать официанта?

-- Весьма кстати. Но мы не торопимся.

Из вазы посреди стола показалась горстка сине-розовых, сморщенных, каких-то озябших бутонов сирени и с мультипликационной быстротой распустилась на глазах -- будто каждым соцветием выстреливали. Верх гостеприимства, возгонка цветов каждой паре. А вспомнишь, как заряжают букет, как подстерегают подходящий (с точки зрения невидимых наблюдателей!) момент, как лупят бедное растение токами или вспрыскивают химией -- и снова становится неловко и тоскливо... Все автоматизировано, подогнано, подобрано. Поневоле коробит: мы ведь люди, не роботы!

Линка зарылась лицом в свежую влажную гроздь:

-- В старину, говорят, цветок из пяти лепестков приносил счастье.

-- Ну, при возгонке все цветы один в один отштампованы. Ты ведь знаешь...

-- Лучше бы не знать. -- Линка понюхала букет, сморщила носик и отодвинулась.

Ралль повел рукой по ребру столешницы. Линка повторила его движение на своей стороне. Руки встретились.

-- Как хорошо, что, несмотря на прогресс, две линии по-прежнему пересекаются, -- заметила 'Лина.

-- Даже такие разные, -- подхватил Ралль. -- Моя сторона вогнутая -словно мир молча замыкается вокруг. Зато твоя выпуклая, открытая -- ты ведь сама излучаешь!

-- Раньше девушкам говорили: "Ты мое солнышко!" Нынче -- "Ты моя выпуклая!" И все равно жить интересно, правда?

Ралль лихо крутнул пальцем по извиву столешницы.

-- Гиперболическая бесконечность. Похожая на ту взаимную разомкнутость, которая была до нашей встречи и наступит после...

-- Как ты умеешь все запутать и утопить в словах! Почему бы не сказать проще: "Давай расстанемся"? Не прибегая к иносказаниям?

-- Я же совсем не об этом, я о третьей лишней стороне. Необходимое заставляет думать о сиюминутном, лишнее -- о перспективе, замечаешь? Толчок новым мыслям...

-- Меня иногда тошнит от вашей беспрерывной оригинальности. Ни словечка попросту, все с шарадой да с заумью... Оставьте хоть что-нибудь роботам: посмотри, куда вы их загнали! --Лина кивнула в сторону кухни.

Повинуясь ее кивку, приблизился официант, склонился с блокнотиком в руках.

-- Нет-нет, мы уходим. Спасибо.

Лина шумно поднялась. Робот галантно отодвинул стул.

У него даже пальцы белеют, подумал Ралль. Может, неправда, что они -автоматы?

-- Не провожай меня, -- бросила Лина в сердцах.

В тот день он впервые почувствовал собственное сердце...

Из воспоминаний Ралль вынырнул так же неожиданно, как и окунулся в них. В уши впился противоестественно, вызывающе ровный Линкин голосок:

-- ...так искусно боролись против эгоизма, что проморгали незащищенность человека перед обществом. Раньше боялись вторжения в личность, подавления ее другой, более сильной. Естественной защитной реакцией каждого был собственный эгоизм. Теперь прятаться не от кого. Мы все нараспашку. И общество постепенно размывает личность...

Ралль не сразу включился и наудачу возразил:

-- Психологи ничего подобного не замечают.

-- А что вы замечаете? Глобальные проблемы? Взгляни на своих бородатых друзей. Им все дано. И все дозволено. А им скучно, их ничто по-настоящему не волнует. Возрастом, понимаешь, не вышли...