Клады великой Сибири - Петр Петрович Дудоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вперед! – скомандовал Верлов. – Малый ход!
Прорезая медленно водяную глубь, «Владыка» осторожно стал подкрадываться к броненосцу «Сикомура».
Пройдя под самым килем одного из неважных крейсеров, он очутился пред темной массой подводной части броненосца.
Отскочив от переднего окна, Верлов пустил мину, и новый взрыв потряс тихую воду бухты.
– Еще! – крикнул Верлов, снова быстро заряжая минную пушку. – О, теперь вы у меня запляшете! Теперь-то я расправлюсь с вами так, что от вашего флота останутся лишь осколки!
И новая мина полетела в пробитый бок стального гиганта.
Если бы мстители могли теперь выглянуть на поверхность воды, они увидели бы необычайную картину колоссального переполоха в бухте и в городе, вызванного этими двумя взрывами.
Вся бухта вдруг зашумела, задвигалась, отовсюду раздавались крики ужаса, все на берегу бесновалось, кричало, бежало и выло.
Две подводных японских лодки нырнули в воду и понеслись к тому месту, где затонул только что броненосец.
Но они опоздали.
В одну секунду Верлов круто повернул руль и, описав в воде широкий круг, помчался к стоящему недалеко от «Сикомуры» броненосцу «Нитчи».
Его глаза метали молнии, он словно вырос и стоял у пушки, величественный и грозный, как бог мести.
– Тони!
Мина вылетела из пушки и врезалась в бок броненосца, а следом за ней полетела вторая и затем третья, взорвавшая крюйт-камеры.
Ужасный взрыв потряс воздух, над потонувшей в сумраке бухтой сверкнул огонь, взвилось целое облако дыму, и второй гигант, по примеру первого, грузно пошел ко дну, оставив на поверхности воды лишь щепки.
И снова быстрый поворот руля, и снова «Владыка» описал большую дугу, запутывая свой след.
– Теперь без разбора! – раздался громовой голос Верлова. – Малый ход! Стоп! Что-то стоит!
Убийственная мина снова полетела в корпус какого-то судна, и снова взрыв всколыхнул воду.
Теперь Верлов топил первых попавшихся, не разбирая, крейсер ли это, канонерка или миноносец.
Вверху царила паника.
В городе и на судах раздавались крики, стоны, проклятия, все метались как угорелые, не зная, что предпринять и чем прекратить ужасный разгром, принимавший какой-то фантастический характер.
Подводные лодки шныряли по всей бухте, но «Владыка» удачно ускользал от них, топя корабль за кораблем.
Это было форменное побоище, какого еще никогда не видел мир, и оно было тем ужаснее, что никто не знал, откуда ждать врага.
Верлов, опьяневший от боя, носился под водой, как метеор, всюду нося за собой смерть, наполняя бухту все новыми и новыми мертвецами.
Кроме двух броненосцев он успел пустить ко дну два крейсера и один миноносец.
Но вот его рука вдруг опустилась.
Мин больше не было, он истратил весь запас, и теперь подводному кораблю приходилось подумать о собственном спасении.
И надо было торопиться, потому что одна из подводных лодок наскочила наконец на «Владыку» и пустила в него мину, от которой он увернулся каким-то чудом, совсем не пострадав.
Да и на берегу опомнились.
Все береговые батареи вдруг загрохотали, осыпая наудачу бухту тяжелыми снарядами, создавая для «Владыки» с каждой минутой все более и более опасное положение, так как случайный снаряд неминуемо пустил бы его ко дну.
– Надо идти на авось, пользуясь темнотой! – решил Верлов. – Отойдем к берегу Инасы и там поднимемся на воздух! Там темнее!
Он быстро повернул руль и, дойдя почти до самого берега полуострова, поднялся на поверхность.
Все мигом выскочили на верхнюю площадку, и Бромберг нажал рычаги.
Широкие крылья гордо распустились, и «Владыка» стал быстро подниматься ввысь.
Но вдруг столб света крепостного прожектора осветил воздушный корабль, успевший подняться лишь на высоту тысячи футов над землей.
Словно сорвавшись с цепи, загремели береговые батареи, шрапнели перекрестного огня рвались и свистели кругом.
– Полный ход вперед! Будь что будет! – крикнул Верлов.
И воздушный корабль словно молния устремился к морю, летя под перекрестным огнем шести береговых батарей.
Они уже благополучно миновали линию фортов, когда один из снарядов ударил в корпус «Владыки» и пробил его насквозь.
Но теперь воды уже не было и «Владыка» выдержал рану, хотя, вероятно, что-то и было задето, так как машина стала работать медленнее.
– Приготовиться к аварии! Все может случиться! – крикнул Бромберг. – Надеть нагрудники и пояса.
Все, не исключая и Нянь-Си, быстро исполнили приказание.
И вдруг страшный треск разорвавшейся шрапнели раздался около них.
Бромберг как-то подскочил на одном месте и, схватившись за грудь, грохнулся мертвым на площадку.
Большое правое крыло воздушного корабля как-то странно задвигалось и весь корабль накренился.
– Бедный товарищ! – прошептал Верлов, кидая быстрый взгляд на убитого.
Нянь-Си словно ополоумела.
Несколько минут она молча, широко открытыми глазами, глядела на мертвеца, потом вдруг дико захохотала страшным, безумным смехом, и, прежде нежели Верлов и Вера успели прийти в себя, она схватила мертвеца своими маленькими ручками, подтащила его к краю площадки и вместе с ним ринулась вниз.
– Господи! – вырвался крик отчаяния из груди Веры.
Но было поздно.
Один Верлов судорожно бился за спасение своей и Вериной жизней.
Хотя теперь «Владыка» и вышел из сферы артиллерийского огня и несся теперь над темным морем, но полет его был неправильный, словно подстреленной птицы.
– Неужели же мы не долетим до Кореи! – проговорил взволнованно Верлов, у которого от одной мысли, что Вера может погибнуть, волосы вставали дыбом и кровь леденела в жилах.
Минуты казались ему часами.
Но хотя Вера была женщиной, однако она ни на минуту не теряла присутствия духа, стараясь своею бодростью поддержать Верлова.
– Мужайся! Не бойся за меня! Если мы погибнем, то вместе! – твердила она храбро, глядя на мужа.
– Ты не боишься?
– Кто? Я?
– Да.
– Нисколько! Я так уверена, что мы благополучно доберемся до материка, что во мне нет и тени страха! Я верю, что Бог не оставит нас! Смотри только хорошенько за машиной, а то с ней делается что-то неладное, – ответила она. – Ведь прошло уже больше часа, как мы покинули японский берег, а Корея должна быть совсем близка. Еще какой-нибудь час, а может быть, и меньше, и мы будем над твердой землей!
Прошло полчаса, прошел, наконец, и час, но корейских берегов еще не было видно в ночной темноте.
Но вот с «Владыкой» начало делаться что-то необыкновенное.
Полет его с каждой минутой делался все судорожнее и неправильнее, по всему было видно, что подбитое крыло действовало все хуже и хуже и что скоро наступит роковая минута.
Твердой рукой Верлов нажал рычаг спуска, и воздушный корабль пошел под уклон, спускаясь к морю.
– Зачем?
