Клады великой Сибири - Петр Петрович Дудоров

Рогач видел, как его отец, старый олень, вдруг быстро поднял свою великолепную голову, вытянул красиво шею и пристально стал смотреть в чащу леса.

Крик повторился.

Это был грозный призыв к бою.

Старый олень сердито тряхнул своими широкими рогами, несколько раз нервно ударил копытом по земле и издал такой же воинственный, грозный крик.

Все восемь самок вздрогнули.

Они чувствовали, что сейчас должен произойти кровавый бой.

Конечно, какой-нибудь олень лишился своего стада.

Может быть, люди на охоте перебили всех его жен, может быть, у него отнял стадо другой, более сильный олень, и поэтому он бродил теперь по тайге, желая в свою очередь отбить стадо от другого оленя.

Случайно натолкнулся он на оленье стадо и вот теперь подходил к нему, вызывая старого обладателя на бой.

Старый олень сделал несколько шагов вперед и остановился, гордо подняв свою красивую голову.

Самки в испуге сбились в кучу с молодыми оленями и робко ждали, чем кончится поединок.

Пришелец снова закричал.

И старый олень ответил ему таким же призывным криком, словно приглашая его приблизиться.

Выглядывая робко из-за самок, молодой Рогач увидел сначала в чаще леса высокие раскидистые рога, а вслед за этим и самого их обладателя.

Это был крепкий стройный олень, с эластичными мускулами, крепкой шеей и тонкими изящными ногами.

Надменно приближался он к стаду, досадливо потряхивая рогами.

Старый олень ждал его, глядя ему прямо в глаза.

Вот новый олень сделал еще несколько десятков шагов вперед и вдруг остановился как вкопанный, не спуская глаз со старого.

Несколько минут противники пристально смотрели друг на друга, словно изучая один другого.

Потом, словно сговорившись, оба опустили низко головы, выставив вперед свои крепкие рога, и понеслись друг другу навстречу.

С треском стукнулись друг о друга их рога, и среди угрюмой тайги закипел смертный бой рассвирепевших соперников, в котором не признавалась пощада, так как один из дерущихся обязательно должен был упасть мертвым.

Глаза бойцов налились кровью.

Они то сталкивались рогами, то разбегались в стороны и снова налетали один на другого, стараясь поразить один другого ловким ударом.

Удары сыпались за ударами, отражались и снова наносились с удвоенной энергией и страшной силой.

Рога противников трещали.

По временам от крепких рогов летели отломанные куски.

Иногда, в припадке ярости, противники хватали друг друга зубами, и целыми клочьями отлетали куски окровавленного мяса.

Хриплые крики вылетали из груди.

Но вот молодой олень вдруг быстро отскочил в сторону, отбил направленный в него удар и изо всей силы ударил старого оленя левым рогом в левый бок.

Алая кровь брызнула из раны.

Удар был так силен, что раненый олень не устоял на ногах и тяжело грохнулся на землю, не будучи в состоянии предотвратить второго удара.

С удвоенной силой новый олень снова ударил его рогами, прорвав в нескольких местах бок врага.

Голова старого оленя свесилась.

Кровь сильными струями хлынула из ран, язык высунулся, глаза стали стеклянными, тусклыми. Жизнь отлетела от старого оленя.

Победитель выпрямился, гордо поднял голову, закинул рога и закричал на всю тайгу, возвещая этим криком свою победу.

Удивительно одно! Самки совершенно равнодушно отнеслись к убийству их старого хозяина. Оповестив тайгу о своей победе, новый олень подошел к стаду и как ни в чем не бывало занял место убитого.

Потоптавшись на одном месте, самки разбрелись и принялись мирно пастись на траве, а гордый победитель чутко стал прислушиваться, остерегая от неприятеля вновь приобретенное стадо. Рогач очень боялся нового оленя.

Победитель держал себя с самками очень ласково, но молодых самцов недолюбливал. Он боялся, вероятно, что они могут отомстить ему, когда подрастут, и поэтому частенько угощал их ударами своих рогов.

Между тем лето и осень прошли и наступили заморозки.

Все оленье стадо мало-помалу подвигалось к северу, по направлению к Ледовитому океану, на тундры.

Здесь с наступлением морозов можно было свободно ходить и было много вкусного мха.

Рогач живо научился добывать его из-под снега.

Бьет, бывало, и бьет копытами по снегу, пока не разгребет его до самой земли, очистит кусочек земной поверхности, покрытой мхом, и ест, сколько его оленьей душе угодно.

Выест один кусок, примется за другой.

Так в трудах и проходит весь день.

А когда наступить вечер, стадо выберет себе местечко побезопаснее, откуда видно и слышно на далекое пространство, ляжет на снег, прижавшись одни к другим, и заснет.

Только самец не спит, а лишь чутко дремлет и, чуть заслышит где-нибудь опасность, сейчас же разбудит всех.

Мало-помалу к такому сторожкому сну привыкали и молоденькие самцы и стерегли все стадо.

Не думал и не гадал наш Рогач, что беда уже подстерегает его и многих других.

III

Однажды, после трудового дня, все стадо улеглось спать.

Ночь прошла уже наполовину, когда старый олень вдруг встрепенулся и сильно потянул носом воздух.

Встрепенулся и Рогач.

Его нос тоже уловил какой-то странный и хотя незнакомый, но страшный запах, и тонкий слух различил какие-то неясные звуки.

Что бы это могло быть?

Но вот звук повторился, и сторожевой олень громко вскрикнул тревожным голосом, от которого моментально вскочили на ноги все самки и молодежь.

Теперь уже и Рогач понял ужасную опасность, понял, что к ним приближается гроза тайги, страшный тигр.

Не было сомнения в том, что зверь учуял слабых оленей и теперь быстро приближался к ним.

Моментально все стадо встрепенулось, самец поднял свою гордую голову, закинул назад рога и вместе с остальными понесся по тундре, словно стрела, пущенная из туго натянутого лука.

А сзади до них доносился яростный рев разъяренного животного, и расстояние между тигром и оленями все уменьшалось.

Олени летели вперед как птицы, едва прикасаясь к земле своими стройными, легкими ногами.

Рев раздался за самыми их спинами, тигр сделал последний, ужасный скачок, и одна из отставших самок упала, обливаясь кровью, под страшным ударом тяжелой лапы хищного тигра.

Как раненый, крикнул самец, заметив гибель одной из своих подруг, но о сопротивлении нечего было и думать.

Стадо продолжало скакать куда глаза глядят, не обращая внимания даже на то, что тигр давно прекратил преследование.

С перепугу бедные олени и сами не заметили, как выскочили на площадь, на которой было разбито кочевье тунгусов.

Вокруг юрт (кибиток) паслось стадо домашних оленей, глядевших теперь изумленно на своих диких собратьев.

Увидав диких оленей, тунгусы выскочили из юрт, наскоро словили в стаде нескольких оленей и помчались за дикими