Чудесная чайная Эрлы (СИ) - Корсарова Варвара

Каждый свободный от механизмов пятачок был завален всякой ерундой – точильными колесами, ножами и молотками без рукояток, стоптанной обувью, дырявыми кастрюлями и пустыми бутылками. К подземной вони прибавился кислый запах застарелого пива, какой висит в дешевых трактирах.

– Давай уйдем отсюда, – я потянула Алексу за рукав. – Вдруг точильщик сейчас вернется и застукает нас?

Занта вновь издала протяжный тоскливый вопль. Она устроилась на колченогом столе и смотрела вниз, свесив голову и растопырив крылья для равновесия. Хвост торчал вверх, что означало опасность.

– Крысу почуяла? – предположила Алекса и направила фонарь на пол. В луче что-то ярко блеснуло.

Я сделала пару шагов вперед и остановилась. По спине пробежала ледяная волна, ноги задрожали.

Нет, Тиль Тинвин не явится и не выгонит нас из своего дома. Потому что он лежит на полу рядом со своим рабочим столом и не подает признаков жизни.

Сразу стало ясно, что Тиль не мертвецки пьян и не спит, потому что его тело претерпело страшное превращение.

Точильщик обратился в железного болвана.

В свете фонаря его на свинцово-серой коже играл металлический блеск. Глаза под приоткрытыми веками словно залили ртутью.

– Что за чертовщина! – сказала Алекса севшим голосом и неуверенно позвала: – Эй, Тиль! Ты живой или как?

– Или как, – ответила я ей, едва шевеля непослушными губами. – Ты что, не видишь, что с ним случилось?

– Вижу, но не могу поверить. Он... похож на Коптилку. Автоматона, – Алекса сглотнула. – Его волосы и усы... как проволока. А кожа? Что с его кожей?

Занта смахнула лапой гайку со стола. Она упала прямо на лоб Тинвина, голова точильщика зазвенела, как будто гайка ударилась о кастрюлю.

– Так и знала, что котелок у него пустой, – жалко пошутила Алекса и судорожно вздохнула. – Эрла, ты когда-нибудь видела такое?

Она приблизилась к Тинвину, наклонилась, поводила фонарем.

– Он еще не весь стал железным. Кожа на лице и шее... как фольга. Руки прежние. Но ногти заржавели! Небесный огонь и адский пепел! Уму непостижимо!

– Бельмора превратили в корягу, – выговорила я наконец. – А Тинвина в железного болвана.

Алекса удивленно оглянулась на меня.

– Кто превратил? Да кому он нужен? Полагаю, он наткнулся на какое-то остаточное заклинание на пустыре и поплатился.

– Алекса, ты ферромаг. Ты знаешь заклинания, которые превращают человека в автоматона?

– Да это вообще невозможно! – вскрикнула Алекса и резко взмахнула фонарем.

– И тем не менее вот он, железный точильщик.

Я тоже наклонилась над ним и сразу нашла, что искала.

– Посмотри на его шею.

– Мотать мои шестеренки! – выругалась Алекса когда увидела, что прямо под ухом Тинвина, над шейным платком, торчит блестящий гвоздь. Казалось, он слегка светился, будто раскаленный, но стоило моргнуть, как иллюзия исчезла.

Я выпрямилась и попятилась. Страх пробрал меня до самых костей. От легкого удивления и робости перед непонятным он быстро переродился в цепенящий ужас.

– В Тинвина воткнули гвоздь, зачарованной неизвестным ферромагическим заклинанием. Оно превратило его в железного болвана. Алекса! Идем отсюда скорее! Занта! Бежим!

Я схватила Занту в охапку и бросилась к двери. Меня подстегивала паника. Неизвестно, кто поджидает нас в темных тоннелях, и какое еще страшное запретное заклинание он припас!

Алекса на миг замешкалась в комнате и догнала меня лишь у створки. Которую, несомненно, оставил приоткрытой тот же, кто и убил Тинвина!

– Что нам делать? – спросила Алекса дрожащим голосом.

– Идем к Расмусу! Немедленно! Нельзя терять ни минуты!

Глава 16

Подпольные обеды

Мы бежали по пустырю, не разбирая дороги, поднимая за собой тучи сажи перепрыгивая через закопченные обломки, что торчали из сожженой земли.

Подул стылый ветер и упали несколько дождевых капель – осень давала о себе знать. Но холода я не чувствовала. Мне было жарко от бега и страха.

Опасность неслась за нами по пятам. Магия, что всегда была для меня источником радости, оказалась страшной силой. Некто, отравленный зловещими мотивами, не просто отнимал с ее помощью жизни – он превращал людей в куклы. Отчего-то это казалось невыносимо жутким.

Как знать, мертв ли точильщик? Быть может, заключенное в неподвижной оболочке, мечется от страха его сознание? Как и у Бельмора? Узнаем ли мы это наверняка? Кому пришло в голову сотворить столь противоестественную вещь? Чего хочет добиться этот человек? Как будто призрак завелся в нашем городе – незримый и безжалостный!

Но нет, призраки куда безобиднее. Уж я-то знаю, знакома с одним!

Толкаясь, мы вывалились через щель в каменном заборе и помчались к полицейскому участку. Дыхания не хватало, я выпустила тяжелую Занту из рук, и она быстро обогнала нас легкими прыжками.

– Эрла, подожди! – Алекса схватила меня за плечо. – Посмотри, что я прихватила в каморке Тиля. Что нам с этим делать?

На ее ладони лежала крохотная, не больше половины ногтя, брошь без застежки – львиная голова. Явно золотая.

– Где ты ее нашла?

– Не я. Занта нашла. В щели у пола. Возможно, брошь упала и закатилась.

– Вещь явно не точильщика. Но чья она?

– Убийцы? На ком в городе мы видели такую брошь?

– Ни на ком. Она какая-то странная. Слишком маленькая...

В голове шевельнулось смутное воспоминание, но так и не прояснилось и быстро растаяло.

– Покажем находку Расмусу, – решила я. – Это улика.

– Нам нужен комиссар! – потребовала я, вторгаясь в приемный зал участка.

Тут было многолюдно. На скамье за решеткой ждал, благостно щурясь, сапожник Пульц, наверняка арестованный за свое обычное преступление – справление нужды в неположенном месте. За стойкой пили чай и беседовали полицейские Робсон, Бобсон и Добсон. Писарь Клаус курил, высунувшись в окно.

При моем появлении все замолчали.

– Эрла, что случилось? – спросил Роб. – Почему ты такая грязная?

– Где Расмус?

– Пошел домой перекусить. У него время обеда.

– Где он живет?

– На соседней улице, в доходном доме вдовы Кордулы, – отрапортовал Роб, но спохватился и неуверенно приказал: – Ты должна подождать его здесь. Изложи свою проблему, я запишу обращение.

Но я помотала головой, схватила Алексу за руку и выскочила наружу.

Расмус занимал лучшую комнату в доходном доме Кордулы – на первом этаже, выходившую окнами в небольшой сад, втиснувшийся между двумя каменными оградами. Даже отдельный вход имелся.

Мы загрохотали кулаками в дверь.

– Рейн! Открой! Это я, Эрла!

– Рейн? И уже на «ты»? – заинтересовалась Алекса.

Я ничего не стала ей объяснять. Дверь распахнулась, и перед нами предстал хмурый, озадаченный комиссар Расмус, в руке – надкусанный бутерброд.

Меня затопило невыносимое облегчение. Рейн показался мне таким родным близким, уверенным, спокойным! Мне хотелось обнять его. Он не даст нас в обиду. Он все уладит, он найдет преступника!

– Заходите, – обронил комиссар и посторонился, сразу поняв, что привела нас к нему новая беда.

Занту не нужно было просить дважды – она проскользнула между ног и отправилась исследовать новую территорию.

Несмотря ни на что, меня кольнуло любопытство – сейчас увижу, как живет комиссар. Обстановка квартиры многое говорит о хозяине.

В комнате было тепло, топилась чугунная печка, но форточка открыта настежь впуская поток ледяного воздуха. Простая мебель: некрашеный стол, одежный шкаф, узкий диван, зеркало и рукомойник в углу, где лежат бритвенные принадлежности. Вдова Кордула не баловала своих постояльцев.

На столе посреди комнаты обнаружилось кое-что любопытное. Рейн подкреплялся, и обед его был скуден: дымящийся чайник, на расстеленной газете – нарезанный хлеб, мясо, вареные овощи. А дальше лежали удивительные предметы: мелкие шестеренки и инструменты, пружины и линзы, фитили, спички! И стояли бутылки с разноцветными жидкостями явно алхимического происхождения.