Общество сознания Ч - Александр Сегень

- Вот, Сереженька, приготовься впервые узнать, что такое деревенская банька.

Матушка, а с нею старший и младший Белокуровы ушли. Тетерин прилег отдохнуть на выделенное ему койкоместо в противоположном печке углу. Белокуров взволнованно ходил по комнате.

Вдруг дверь открылась и вошел... Не кто иной, как тот самый щербатый и гневный обличитель отца-основателя. Тетерин аж подскочил с койки, не веря глазам своим.

- Желаю здравствовать, - произнес обличитель чинно. Видно было, что после бани он в благодушии и не собирается больше никому выклевывать из хохолка перья.

- И вам того же, - сказал Тетерин.

- Лица мне ваши знакомы, а где видал, не упомню.

- Утром сегодня виделись с вами, - сказал Белокуров. - Вы грозные слова в Жаворонках отцу-основателю в лицо бросали.

- Хм! - мгновенно вспыхнул обличитель. - "Грозные слова"! Одними грозными словами не обойтись. Этого гада надо отработать в режиме правоохранительных органов.

- Великолепно сказано! - восторженно воскликнул газетчик. - Надо запомнить и использовать. Борис. - Он пожал руку обличителю.

- Вячеслав, - откликнулся тот.

- Сергей, - назвался палеоантрополог.

- А вы что в Жаворонках делали? - спросил Вячеслав.

- Собирали информацию для следствия по делу, - соврал Белокуров, и от этих слов лицо Вячеслава просияло.

- Для следствия? Свершилось, стало быть, правосудие! Заинтересовались этим Содомом и Гоморрой. Я могу вам дать самую полноценную информацию обо всех участниках этого кощунственного преступления, именуемого княжеством Жаворонки. Значит, так...

- Вы прямо сейчас намереваетесь давать информацию? - спросил Белокуров.

- А куда дальше откладывать?

Но информация не успела поступить, потому что теперь в комнату вошел еще один человек, при виде которого Белокуров изменился в лице. Усмешистость схлынула, губы вновь побелели. Человек этот был такого же примерно возраста, как Белокуров и Тетерин, с хорошей бородой, которую Тетерин отныне тоже будет отращивать, простившись с мохнорылостью. Только не такую клочкастую, как у обличителя Вячеслава.

- Здравствуйте, Василий, - попытался изобразить бодрый тон Белокуров. - Вот по вашей наводке нагрянули, так сказать...

- Я уже обо всем знаю, - мрачно произнес Василий и засопел, будто его стало тошнить. Он очень недружелюбно посмотрел на Тетерина, смерив его взглядом. - Она мне во всем призналась.

- Вот как... - сглотнул Белокуров. - И что теперь?

- Я еще не решил. Или смогу простить обоих, или же убью. Тоже обоих.

- Вась, - сказал Белокуров, - пойдемте поговорим с глазу на глаз?

- Не хочу, - сказал в ответ Василий, усаживаясь на свою кровать. Поговорим обо всем завтра, ладно? Если, конечно, у вас такая едкая жажда поговорить со мной. Честно говоря, я совсем не был готов к вашему приезду. Почему вы приехали?

- Как раз это я и хотел вам объяснить.

- Да? Ну пойдемте, любопытно будет послушать.

Василий с усталым вздохом встал.

- У нас есть два пистолета, - вдруг признался Белокуров. - Если хотите, Вячеслав будет вашим секундантом, а Сергей - моим. Не желаете?

- Пистолеты? - усмехнулся Василий. - Мне вон жена эспадроны привезла. Можем и на пистолетах, и на эспадронах сразиться. Только не здесь. Не будем осквернять святое место.

Они ушли. Некоторое время стояла тишина, Тетерин почему-то ждал, что вот-вот ее прервут отдаленные выстрелы. Но потом вспомнил, что его "стечкин" находится при нем, а дуэль на одном пистолете - не дуэль.

- Кажется, они что-то не поделили, - заговорил Вячеслав. - Настроение у них явно не пасхальное. Кстати, а этот ваш толстый - он, часом, не брат ли Ревякина?

- Отца-основателя? А что? Похож?

- Очень похож. А, теперь понимаю! Обкладываете меня со всех сторон? Месть затеяли? Только учтите, что это будет не просто месть, а заклание и завтра же я буду у престола Всевышнего среди избранных гостей.

- Никто не собирается вас ни обкладывать, ни закладывать, а Белокуров просто двойник Ревякина... То есть это совершенно случайное сходство, и ваш Ревякин ему до лампочки.

- Не лжете? - недоверчиво спросил Вячеслав. - Глядите же! Мне врать тройной грех.

- Это почему?

- Потому что я жизнью многажды много раз оболган. Чагового чая не желаете?

- Какого чая?

- Из чаги. Отец Василий выделил, сам собирает. Хорошая штука: и вкусная, и полезная, и жажду отбивает, и сил прибавляет. Налить?

- Налить.

Вячеслав налил из термоса в кружку и сам подал Тетерину. Тот стал пить, не понимая, нравится или не нравится ему, а думая о том, что Ч продолжается: вот и чай из чаги...

Тут в гостевой избе объявилась новая гостья - та самая молодая женщина, которую они видели на крыльце и при виде которой заметно растерялся Белокуров. Вид у нее был взволнованный. Она огляделась и спросила:

- Скажите, а где Борис и Василий?

- Отправились друг в друга из пистолетов пулять, - с глупой улыбкой ответил Вячеслав.

- Нет у них пистолетов, - поспешил возразить Тетерин, понимая, что здесь не до шуток. - Они отправились погулять ради какого-то разговора.

- Спасибо, - сказала она и тотчас удалилась.

- Вот! - торжественно объявил Вячеслав. - А сначала она приехала и ходила с Василием для разговора во лесок. Неспроста эти прогулки и разговоры. А вы, брате, давно ли воцерковлены?

- Честно говоря, я даже не вполне понимаю, что значит быть воцерковленным, - признался Сергей Михайлович.

- Да ну! - подивился Вячеслав. - Ну хоть крещеный? Или приехал креститься?

- Крещеный. Но в церковь не ходил. Сегодня впервые пойду. Так уж получилось.

- Ну, дорогой мой, сейчас это сплошь и рядом! - махнул рукой обличитель ереси жаворонствующих. - А я-то сам-то! Думаете, я давно стал православным? Отнюдь. Вот, если хотите, вам вся моя жизнь сейчас предстанет. Охотно расскажу, ничего не утаивая. Хотите?

Но тут возвратился Белокуров и, заглянув, попросил Тетерина выйти с ним на минутку.

- Хорошо, что вы освободили меня от общества этого ересеборца, сказал Тетерин, выходя с Белокуровым на свежий воздух. - Чем-то он мне неприятен.

Они двигались к реке. За нею над лесом садилось солнце, уже усевшись брюхом на верхушки деревьев, выскочив напоследок из плена облаков.

- Сергей, - сказал Белокуров, - я должен тебе открыться. Этот Василий - обманутый муж, а я - соблазнитель его жены. Она приехала сегодня, за несколько часов до нашего приезда, и во всем ему призналась. Завтра мы решили стреляться. Отъедем на рассвете куда-нибудь подальше от этого святого места и совершим то, что совершали в прежние времена честные люди. Вы сможете дать Василию свой пистолет и отвезти нас?

- Да, пожалуй, - пожал плечами Тетерин. - Я что, буду единственным секундантом?

- Зачем нам лишние свидетели? - ответил Белокуров.

- Понятно, - сказал Сергей Михайлович. Помолчал, глядя, как солнце тонет в ветвях деревьев, исчезает, гонимое временем. Потом спросил: - И вы будете стреляться в такой день, как завтра?

- Похоже, ни мне, ни ему не хочется этого, но он говорит: "Надо!" ответил Белокуров.

- Ну, раз надо, то надо, - снова пожал плечами Тетерин. - Хотя я на своем веку не помню, чтоб кто-нибудь дрался на дуэли. Глупость какая-то!

Закат догорал. Наступали сумерки.

Глава девятнадцатая

Летите, жаворонки, летите!

- За это убивать надо!

- Лелик! Только без рук! Я все исправлю!

- Чтоб ты издох! Чтоб я видел тебя в гробу в белых тапках! Чтоб ты жил на одну зарплату!

Закат догорел. Наступили сумерки, надвигалась великая пасхальная ночь. Княгиня Екатерина Петровна Жаворонкова, в девичестве Катя Мещанская, спешила ехать прочь из своих владений, в которых уже нестерпимо царствовала вонь, поднятая из-под земли ублиетткой. Пахло уже не серой, а каким-то особенно ядовито протухшим борщом. Ревякин вспомнил, что ему одно время часто приходилось ездить на Новослободскую и при выходе из метро постоянно бывал такой едкий и тошнотворный запах. Он тогда еще всякий раз думал, что где-то там производят какой-нибудь ядовитый газ и постоянно допускают его утечку.

Отцу-основателю не хотелось ехать, но и оставаться в княжестве при такой вони тоже не улыбалось. Уже несколько подданных птичьего государства в течение дня под разными предлогами и по разным поручениям поспешили удалиться - кто в соседнее село, кто в Тверь, а кто и даже в Москву.

В половине десятого отправились на том же джипе "Чероки", на котором позавчера приехали, только теперь княгиня и отец-основатель - на заднем сиденье, а за рулем и возле водителя - слуга Виталик и телохранитель Чинмин Мумуров, которого доселе Ревякин считал таджиком и лишь сегодня узнал, что он дунганин. Об этом и заговорили в первую очередь, когда отъехали.

- Чинмин, - обратился к коренастому крепышу телохранителю Владимир Георгиевич, - так ты, оказывается, дунганин? А я думал, таджик.

- Я Таджикистана родом, - отвечал тот. - А абще мы, дунгане, аснавном живем Казакстан-Кыргызстан. А сапсем аснавном - Китае.