Это случилось в полночь - Кейт Лэндон

– Микаэла… Микаэла, – словно в бреду шептал Харрисон, его тело дрожало, волны желания, нарастая, затопили огнем все его существо, и казалось, сердце вот-вот разорвется от переполнявших его чувств.

Поток теплой влаги прошел через Микаэлу, внутри все напряглось. Стремление слиться с Харрисоном в одно целое, вобрать его в себя потрясло ее. Микаэла была готова, она с нетерпением ожидала его вторжения. И Харрисон вошел в нее – плавно и своевольно, ритмичными толчками рвущейся наружу страсти. Их дыхание сбилось, они стонали и дрожали, взмывая в наслаждении, заполняя собой друг друга. Микаэла хотела большего, стремясь потонуть в неизведанных ранее чувствах и ощущениях, отбросив прочь все, что ее сдерживало. Под ее ладонями мускулы Харрисона напряглись, тело дрожало, и все же он старался удержаться от завершения, от центра ее пульсирующего желания. И здесь на пике безумного накала страсти, когда ничего больше уже не имело значения, Харрисон подтолкнул ее еще выше, взял еще больше…

Его губы касались груди Микаэлы, руки повторили мягкие формы, Харрисон вновь нырял в нее, все глубже и глубже, наполняя собой ее тело. Их сердца колотились так, что казалось, сотрясаются тесно соединенные тела. Они раскачивались, теперь уже медленно, мужчина и женщина, как бы испытывая друг друга перед ослепляющим стремительным зенитом.

Их неожиданно вырвавшийся на свободу ненасытный голод, заполнивший собой ночь, нуждался в утолении. Яростный шторм закружил их.

Крепко держа Харрисона, Микаэла жадно ловила воздух, сражаясь с безумным биением внутри, с захватывающим натиском.

Пораженная красотой и силой чувства завершения, Микаэла закричала.

Сердце Харрисона колотилось, готовое выскочить из груди. Медленно склонившись к лицу Микаэлы, он втянул в себя ее горячее дыхание. Микаэлу пронизала дрожь, когда рука Харрисона скользнула по ее груди – это был жест мужчины, обладавшего женщиной и получившего от этого наслаждение.

Харрисон тяжело навалился на Микаэлу, теплый и расслабленный, но защищающий. Она поцеловала его в плечо, слегка куснув при этом, и нежно погладила по спине.

– Никогда не видела тебя таким, – прошептала Микаэла.

Она спала очень крепко, с трудом просыпаясь и возвращаясь в чувственный сон, на деле оказавшийся реальностью, в которой Харрисон переворачивал ее на спину, целовал и одновременно стаскивал с нее спортивные штаны. Микаэла вернулась в рассвет и в объятия мужчины, который наполнял ее, толчками забрасывая дрожащую теплоту, которая быстро взрывалась, глубоко рассыпая по телу волны горячего наслаждения.

Глава 10

Из дневника Захарии Лэнгтри:

«Мне нечего дать жене, кроме небольшого кольца с рубином, которое раньше принадлежало моей дорогой матушке. А нашим детям я подарил эту нехитрую колыбельную, которая родилась в моем сердце:

Нежно и неспешно… утро подкрадется.Сладкий сон к тебе придет, и печаль уймется.Будет утро, будет пища, солнышко взойдет.Засыпай, родной мой, сон тебя зовет».

– Дайте человеку компас и карту, и он будет знать все, что ему необходимо. Ну нет, вы заблуждаетесь, мистер Кейн. Я исходила здесь все и ориентируюсь прекрасно, – говорила на следующее утро Микаэла. Она указывала в направлении островерхих сосен. – Если мы поднимемся вон по тому хребту и спустимся по той небольшой лощине, то окажемся совсем близко от служебной дороги, которая ведет к старому шоссе штата.

– Микаэла, служебная дорога на карте не отмечена. Если мы отправимся к тому скалистому гребню, а затем двинемся прямо вверх, мы окажемся на одной прямой с дорогой штата. – Харрисон запихнул компас в рюкзак и нахмурился, так как, складывая карту, порвал ее. – Не забывай, что я тоже не новичок в этих краях. Твой отец брал нас с Рурком сюда ловить рыбу. Черт возьми! Если бы мы захватили другой рюкзак, я мог бы без спиннинга, на простую леску вытянуть самую большую…

Харрисон оборвал себя на полуслове, сообразив, что ему хочется порисоваться перед Микаэлой. В нем вдруг проснулся инстинкт добытчика и кормильца. Чувство было совершенно новым и несколько обескураживающим.

Наклонившись к Харрисону, Микаэла нахмурилась, уперев руки в бока.

– Ты кричишь. Это не моя вина, что медведи пришли в лагерь.

– Твоя, черт возьми. Ты пахнешь медом и цветами… и я вообще не имею привычки кричать. – Харрисона разозлили резкость и попытка оправдаться, звучавшие в его голосе. – Дай-ка мне вот это.

Микаэла резко дернула рюкзак, а Харрисон потянул его на себя.

– Иногда, Харрисон, ты бываешь таким… милым. Дай мне этот пакет. Мне нужны щипчики для ногтей. Я сломала ноготь, когда карабкалась на последний скалистый уступ. На который нам не пришлось бы забираться, если бы мы, как я предлагала, перешли ручей.

– Ты переворошила весь мой рюкзак. Тут все в беспорядке.

Харрисон испытывал нежность. И знал, почему ему так хочется обнять Микаэлу и шептать разные глупости. Их утренний переход не раз омрачался шумными перебранками – причина крылась в его логической убежденности в необходимости использования карты и компаса, Микаэла же целиком полагалась на свои нелогичные инстинкты. И всю дорогу они вновь вели свои старые баталии, говоря свободно и откровенно, не пытаясь ничего утаить. Харрисон всегда контролировал себя, тщательно подбирая слова, но яростные нападки Микаэлы не оставили ему выбора, и Харрисону пришлось защищаться. Странно было то, что после давних убийственных колкостей отца и многих лет жесткого самоконтроля шумные перебранки с Микаэлой оказались как раз тем, чего ему не хватало.

Но ведь это было абсолютно нелогично. Надо будет разобраться в этом.

Микаэла много чего могла бы сказать о мужчинах, которые воображают, что точно могут определить направление и разбираются в том, что такое безопасность.

– Это всего лишь здравый смысл, Харрисон. Водопад Каттер там внизу, служебная дорога – наверху. Черт возьми, неужели так трудно провести между ними прямую линию?

Микаэла улыбалась, не переставая рыться в рюкзаке. Швырнув карту и компас на землю, она наконец отыскала свой маникюрный набор и, вытащив крошечную пилочку, стала подпиливать ногти.

– Как ты представляешь себе «порядок вещей», Харрисон? Это значит, все должно быть по-твоему? Значит, мы должны…

Харрисон сложил карту и компас и затолкал их обратно в рюкзак. Увидев, что неаккуратно сложенная карта вновь порвалась, он поморщился.

– Я отвечаю за тебя.

– Я сама за себя отвечаю. Я сама принимаю решения – как вчера ночью. И как сегодня утром, когда мы занимались любовью.

Внезапная атака повисла в свежем утреннем воздухе. Весело щебетали птицы, и легкий ветерок играл дрожащими осиновыми листьями, когда слова Микаэлы тихим эхом разнеслись вокруг. Харрисон потер грубую щетину, проступившую на подбородке. Сейчас он и представить не мог, что это была та самая Микаэла, которая любила его ночью.