Проигравший - Илья Стогоff

– Это ведь было здесь, да?

– Не знаю. Я же ни разу тут не был.

Майор продолжал смотреть и молчал. Еще через несколько шагов Стогов неохотно кивнул:

– Ну да. Это действительно похоже на старые советские лаборатории. Что вы на меня так смотрите? Думаете, я темню, не хочу рассказывать? На самом деле я знаю только общую канву этой истории. Безо всяких подробностей.

– А меня и без подробностей вполне устроит. Просто расскажи, чем они тут занимались.

– В этом помещении шестьдесят лет назад создавали оружие. Самое страшное оружие, которое только можно придумать. Если бы они завершили работу, то никто из вас, дорогие коллеги, не родился бы на свет. Более того: не было бы даже того «света», на который вы могли бы родиться.

Стогов вытащил из кармана сигареты и щелкнул зажигалкой. Майор поморщился, но говорить ничего не стал.

– Извините, но начать мне придется с небольшой лекции по физике. Иначе тут не разберешься. Известно ли вам, товарищ майор, что все на свете состоит из атомов? Вот и хорошо, что известно. У каждого атома есть ядро, и есть вращающиеся вокруг ядра электроны. Все вместе – как маленькая батарейка: ядро – плюс, электроны вокруг ядра – минус. Поле между плюсом и минусом не позволяет атому развалиться на части. Вы ведь, наверное, помните это еще со школы, да?

Майор покрутил пальцами в воздухе. В том смысле, что черт его знает, насчет школы. Давно это было.

– Суть не в этом. А в том, что физиков всегда интересовало, что будет, если поменять у этой батарейки знаки? Если ядро сделать минусом, а электроны, которые вращаются вокруг, – плюсом? Теоретически это ведь вполне возможно. Для такого атома даже придумали особое название: «антивещество». Вот только в реальности его никто, конечно, не видел. Потому что расчеты показывали: одного-единственного атома антивещества достаточно, чтобы кирдык наступил для всей нашей вселенной.

– Как это «для всей вселенной»?

– По расчетам выходило, что, едва появившись в нашем мире, такой анти-атом тут же вызвал бы что-то вроде короткого замыкания. То есть он сразу уничтожил бы какой-нибудь обычный атом, а вместе они уничтожили бы уже два атома, а вместе с ними уже четыре, а дальше процесс было бы уже не остановить. Просто яркая вспышка – и на месте нашей вселенной нет вообще ничего. Уничтожена была бы не просто жизнь на Земле, или сама Земля, или, к примеру, целая галактика, а даже место, где располагался наш с вами мир. Понимаете?

Майор явно пытался представить себе всю эту картину, и то, что удавалось представить, явно ему не нравилось.

– И для этого достаточно всего одного атома?

– Да.

Майор еще немного над этим подумал.

– Ну да. Перспектива не очень. А какое отношение все это имеет к нашему тоннелю?

– До какого-то момента разговоры об антивеществе были чистой абстракцией. Но после войны в СССР появились собственные ядерные реакторы. И у физиков появился шанс все эти гипотезы проверить. Более того: в тысяча девятьсот пятьдесят первом задача создать бомбу из антивещества была поставлена перед главным советским физиком, лауреатом Сталинской премии, орденоносцем, академиком и прочая-прочая-прочая Игорем Курчатовым.

Тоннель, по которому они шли, все никак не мог кончиться. Висевшие вдоль стен тусклые лампочки давали совсем мало света.

– Они хотели создать бомбу? Даже не один атом, а целую бомбу?

– Все, кто имел отношение к проекту, пишут, что задача была поставлена именно такая.

– И на кого ее сбросить?

– В пятидесятых годах, наверное, уже на американцев. Хотя, может быть, для начала и на Европу.

– Охренели, что ли? Это же всем капец. Обеим воюющим сторонам.

– Вот и я об этом.

– Сделал он эту бомбу?

– Не так быстро. Прежде, чем мы продолжим, я хотел бы обратить ваше внимание на место, в котором мы находимся.

Стогов подошел поближе к стене тоннеля. В этом месте стенки были уже не бетонированными, а кирпичными. Он поковырял один из кирпичей пальцем. Тот оказался старым, трухлявым. Небольшой кусочек тут же отломился.

– Ну да, – сказал он. – Именно так я все себе и представлял.

Осипов с майором смотрели на него и не понимали.

Стогов улыбнулся:

– Добро пожаловать в сокровищницу ордена тамплиеров!

– Сокровищницу? А где же сокровища?

– Разве вы не видите? Прямо у вас перед глазами.

Он, похоже, ждал их. Они свернули последний раз и уперлись в бетонную стену. Дальше идти было некуда. Посреди тоннеля на небольшом ящике сидел Анатолий. Все тот же дорогой галстук и еще более дорогие часы. Все та же неторопливая уверенность в себе. Кроме него, во всем тоннеле не оставалось ни единого человека: и рабочие, и инженеры успели подняться наверх. Громадное, будто подземный город, и совершенно пустое пространство. Тусклые лампочки, гулко разносящиеся под сводами шаги. А он пристроился на пустом ящике и просто ждал, пока они втроем не подойдут поближе.

– Здравствуйте, – сказал майор. – А мы за вами.

– За мной?

Майор вытащил из кармана брюк металлические наручники.

– Сейчас я надену на вас эти браслеты и выведу из тоннеля наружу. А вы не вздумайте сопротивляться. Мне вовсе не хочется застрелить вас при попытке к бегству. Хотя, если придется стрелять, не промахнусь.

Анатолий даже не изменил позу. Все так же сидел, уперевшись краешком ягодиц в деревянный ящик, и снизу вверх смотрел на них троих.

– Может, объясните, на каком основании собираетесь меня арестовать? А то ведь потом устанете разговаривать с моими юристами. Знаете, сколько их в нашей строительной корпорации?

– Оснований у меня целая куча. Вы слышали, что застрелили священника?

– А при чем здесь я?

– Человек, который утверждал, будто вы влезли в его собор, застрелен, а вы ни при чем?

– У меня стопроцентное алиби. В момент убийства я подвозил вашего коллегу. Вот этого.

Он наконец поднялся на ноги, сделал шаг поближе и посмотрел Стогову прямо в глаза:

– Вы ведь это подтвердите, правда?

Стогов кивнул:

– Правда.

– Видите? У меня есть алиби, а у вас нет никаких доказательств. С какой стати я должен подставлять руки под ваши браслеты?

– Единственная нестыковка, – негромко проговорил Стогов, – состоит в том, зачем вы стали меня подвозить.

– Что?

– С чего вообще вы решили меня подвезти? Вам ведь не нужно было никуда уезжать. Никаких дел в том районе города у вас вроде как не было. Тем не менее вы дождались, пока я выйду из квартиры священника, и сами вызвались меня подбросить. А когда подбросили, тут же вернулись к стройплощадке и залезли в самый дальний конец тоннеля. Почему?

Анатолий молчал.

– Понятно, что вам нужен был кто-то, способный подтвердить: когда священника убивали, рядом вас не было. И сотрудник милиции годится для этого как нельзя лучше. Даже такой никудышный сотрудник, как я. Вам нужно было алиби, и вы получили алиби: посадили меня к себе в машину и долго кружными путями катали по городу. Но знаете что? Затея-то все равно оказалась дурацкой. Пока вы меня везли, я обратил внимание на штуку, которую иначе ни за что бы не заметил.

Анатолий все еще молчал.

– Даже не спросите, что за штука? Хорошо, я скажу сам. Пока мы ехали, я обратил внимание на то, как странно вы водите. Прежде чем повернуть налево, всем корпусом разворачиваетесь и смотрите в ту сторону правым глазом. Я попробовал понять, зачем нужны такие сложные телодвижения, и только тогда сообразил: вы просто ничего левым глазом не видите. Присмотрелся и обнаружил, что так и есть. Он ведь у вас стеклянный, этот левый глаз, да?

Анатолий молчал, а они все трое стояли, перекрывая ему путь к выходу из тоннеля. Лампочки по-прежнему почти не давали света, звуки все так же метались в пустом и гулком тоннеле, а они всего лишь продолжали разговаривать. Никто из мужчин не хотел первым переходить к активным действиям. Пока что никто даже не повысил голоса.

Анатолий кивнул.

– Это правда. Левый глаз у меня стеклянный. Последствия травмы в детстве. И что в связи с этим вы можете мне предъявить?

– О! – всплеснул руками Стогов. – Много чего! Просто целую кучу всего! Вы даже не представляете, какое множество обвинений я смогу предъявить вам на этом зыбком основании! Я смогу обвинить вас в краже шпаги барона Мюнхгаузена у нас из отдела. В незаконном проникновении в квартиру нашего майора. В попытке убийства меня лично и нанесении ущерба тому кафе с большими витринами, где в момент несостоявшегося убийства я сидел.

– Это все?

– Нет, не все. Еще вы, Анатолий, украли у меня кеды. Они хоть и были старые, но я их любил.

Стогов молчал и смотрел на него в упор. А Анатолий смотрел на него. Никто не спешил, никто не пытался делать резких движений. В тоннеле было тихо, и мужчины тоже совсем не повышали голоса.