Ричард Длинные Руки – воин Господа - Гай Орловский

Королевство эльфов довольно быстро пало под неудержимым натиском людей, что были во много раз слабее. Это признавали все. Бежавшие эльфы основали в дремучих лесах и труднодоступных горах новые королевства. Но эти островки уже не могли равняться с былой мощью. Обозленные герои-эльфы в одиночку уходили в леса, где сражали всякого встречного человека, будь это странствующий рыцарь, дровосек или женщина, вышедшая в лес за хворостом или ягодами.

Но пали и эти герои. А могучие маги эльфов отступили перед странной мощью, что несли в себе священники, монахи, аскеты, проповедники, даже богословы.

Эльфы, гномы, огры, подумал я невесело. Ладно, все мы знаем, что были две ветви – неандертальцы и кроманьонцы. Считается, что несколько десятков тысяч лет они жили обособленно, но в конце концов кроманьонцы истребили неандертальцев. И вот мы – потомки этих кровожадных тварей, что перебили родных братьев… просто так. Но есть предположения, что неандертальцы не погибли так уж все. Многие ушли в леса, горы и там дали то, что теперь называем эльфами, гномами, ограми, троллями, гоблинами…

Сигизмунд внезапно умолк, приложил палец к губам. Я застыл, не шевелясь, только следил за ним глазами. Он сделал мне знак чуть-чуть повернуть голову, но не вставать и не хвататься за оружие.

Из темноты, где обрывался освещенный круг, смотрели два глаза. Огромные, как автомобильные фары, только желтые и не такие яркие. И почти на таком же расстоянии один от другого. Лунный свет пробивался сквозь тучи слабо, создавалось впечатление огромной, как танковая башня, головы с плитами и выступами. Внизу на миг распахнулось багровое жерло, я содрогнулся при виде двух рядов жутких зубов, за ними виден сужающийся пурпурный туннель, со всех сторон обсаженный слизью и припухлостями.

Луна задвинулась во тьму, мы видели только два глаза, что наблюдали уже с нечеловеческой злобой. Я услышал рычащий звук, но не понял, то ли рычит у чудовища в животе, то ли во мне или же Сигизмунд нагнетает в себе нечестивую ярость берсерка.

Я тихонько протянул руку к молоту. Глаза погасли, некоторое время оставалось ощущение близости к огромной массе плоти, затем исчезло. Я медленно встал уже с молотом в руке, всматривался в темноту.

– Что это?

– Это порождение южных земель, – проговорил Сигизмунд. Он побледнел, губы тряслись, но явно счастлив, что не струсил, не ударил передо мной, сюзереном, лицом в грязь.

– Далеко же оно забралось, – заметил я тревожно.

– На юге водятся другие звери, – сказал Сигизмунд, я хотел возразить, но подумал про слонов и бегемотов, их не встретишь на Среднерусской равнине, а Сигизмунд добавил поучительно: – К тому же нечестивая жизнь порождает чудовищ.

– Может быть, – сказал я вслух, – там радиация повышенная. Или что-то в траве такое… Непонятно, почему ушло? Ему нас на один зуб.

Сигизмунд подумал, предположил нерешительно:

– А если у этого зверя только голова большая? А сам крохотный… Хотя нет, задница должна быть такой же, для противовеса.

– И лапы толстые, – добавил я. – Иначе подломятся. И брюхо, иначе не прокормишь.

Сигизмунд вздохнул.

– Да, завтра увидим.

Я подумал про динозавров, у которых головки совсем крохотные, но этот закон непропорциональности, похоже, работает только в одну сторону. Зверей с маленькими головками и большими туловищами уйма, а вот наоборот…

– Увидим, – согласился я. – Интересно, как они с хозяевами этих земель, эльфами да гномами? Люди еще могут за каменными заборами отсидеться, но эльфы да гномы и спят, говорят, часто просто в траве. Если такое наступит…

Сигизмунд возразил почтительно, но твердо:

– Хозяин – человек! Всюду.

– Не горячись, – сказал я миролюбиво. – В нашем королевстве поступали по-другому. Мирно продвигались на чужие земли, занятые якутами да эскимосами, селились, торговали, ходили друг к другу в гости. Эскимосы да чукчи учили людей рыбу да тюленей ловить, а люди их – пшеницу сеять да водку из нее гнать… Нет, гнать так и не сумели научить, но пить научили. А потом пошли браки, дети-полукровки, а теперь в тех краях уже и не разберешь, кто человек, кто эльф… тьфу, чукча.

Сигизмунд с недоверием качал головой:

– Дивные у вас земли.

– И люди дивные, – согласился я. – Это называется политкорректностью. Если ты увидишь, к примеру, у человека на носу бородавку, то никогда не заговоришь даже о прыщах. Это для того, чтобы все люди, эльфы, гномы, негры, бушмены не чувствовали разницы в обществе. И чтобы могли селиться и жить бок о бок даже в одних домах, не замечая разницы…

Сигизмунд недоверчиво хмыкал, я слышал, как трещат ветки под его молодым, но тяжелым телом. Я собирался лечь ближе к костру, как вдруг с той стороны костра раздался красивый задумчивый голос, полный музыкальности и изысканности:

– И где же такие земли, сэр странник?

Я напрягся, пальцы коснулись рукояти молота. Некоторое время в напряжении всматривался в пляшущее пламя, перед глазами – только прыгающие к небу искры. Потом сообразил, что меня могли бы достать стрелой, это Сигизмунд лег правильно… Где он сейчас, подкрадывается ли к затаившимся эльфам?..

– Есть такие земли, – ответил я. – Добро пожаловать к костру, благородные эльфы.

Из темноты вышли двое в зеленых плащах. Капюшоны надвинуты на брови, оба эльфа выглядят высокими, но только из-за удлиненных пропорций, а так мне до середины груди, не выше. Оба – типичные шпионы Средневековья, но когда один откинул капюшон, золотые волосы рассыпались по плечам, я понял, что шпионами здесь не пахнет. Аристократы в шпионы не идут. По крайней мере, в те времена не шли.

Второй остался с надвинутым на глаза капюшоном, оба сели у костра в трех шагах от меня по-хозяйски, не спрашивая разрешения. То ли из врожденного хамства, то ли давали понять, кто в лесу хозяин: мол, сперва – мы, эльфы, потом – медведь, а мы с Сигом в ранге забредших в чащу деревенских коз.

Из чащи вышел, понурясь, Сигизмунд. Вид у него был пристыженный, на поясе болтались пустые ножны. Мне почудилось, что на левой скуле расплывается кровоподтек. Он сел к огню явно вынужденно, на эльфов посматривал с ненавистью.

– Конт Астральм, – назвался первый эльф. – А это мой сердечный друг Гелионт. Вы шумели в лесу, как стадо свиней, мы решили полюбопытствовать…

Я наклонил голову.

– Любопытствуйте, если вы не мусульмане. Ваш друг… это значит, что вы нетрадиционной ориентации?

Он не понял, но я выразительно окинул сердечного друга особым взглядом, при всей политкорректности все же мы глубоко внутри еще те политкорректники, и конт Астральм вспыхнул до корней волос, вскочил, рука метнулась к рукояти короткого меча, но я нагло улыбался, мои пальцы на рукояти молота, метнуть все же успею, и конт, покипев какое-то время, с достоинством сел.