Путешествие «Космической Гончей» - Альфред Ван-Вогт

Злобно что-то ворча, Инезия сжимала кулаки, и в ответ на каждое ее движение грохотали тяжелые цепи.

Не дождавшись от нее ни слова, Холройд повернулся и вышел за дверь. Там его ждала Лоони. Вместе они довершили свою работу — закрыли и запечатали магическими печатями двери подземелья.

Вместе они поднялись по ступенькам. И вышли — из темноты к свету.

Империя атома

Готовые возвестить о появлении на свет ребенка, младшие ученые весь день дежурили у веревок колоколов. Ночью они обменивались грубыми шутками о причине задержки. Однако опасались, чтобы их не услышали старшие или посвященные в тайну. Ребенок родился за несколько часов до рассвета. Он был слабым и худым. Несуразное его тельце привело в отчаяние отца. А мать, леди Таня, придя в себя, некоторое время слушала его жалобный плач и затем ядовито заметила:

— Кто напугал маленького негодяя? Он как будто боится жить.

Ученый Джоквин, принимавший роды, расценил ее слова как дурное предзнаменование. Он решил, что мать не должна видеть уродца до следующего дня, ему казалось, что только так можно предотвратить бедствие, и он действовал решительно и быстро. Прежде всего он приказал рабыням прикрыть колыбель, закутав ее со всех сторон, чтобы отразить любое злое излучение, которое может проникнуть в спальню. Когда удивительная процессия начала протискиваться в дверь, леди Таня оторвала голову от подушки и, приподнявшись, посмотрела на нее с тревожным удивлением. В прошлом она родила мужу четверых детей и поэтому понимала, что на этот раз происходит нечто необычное. Леди Таня не была женщиной кроткой и присутствие ученого не очень ее смущало.

— Что происходит, Джоквин? — возмущенно спросила она.

В глазах у Джоквина было отчаянье. Ну разве она не догадывается, что каждое слово, произнесенное сейчас зло, обрекает ребенка на нелегкую судьбу? Женщина не собиралась молчать, и ученый, мысленно попросив атомных богов не слушать ее, быстро подошел и закрыл ладонью ее рот. Как он и ожидал, леди была так изумлена его поступком, что сначала не стала сопротивляться, но когда пришла в себя и начала слабо бороться, колыбель все-таки наклонили, и она впервые увидела ребенка. Собиравшаяся в ее голубых глазах буря рассеялась, и Джоквин отошел от колыбели. Он был напуган своим поступком, но так как молния потухла, а грома не последовало, он успокоился и еще раз понял, что поступил верно. Он был доволен и впоследствии утверждал, что, насколько это возможно, спас положение, если его вообще можно было спасти. Чувствуя удовлетворение, ученый размышлял обо всем этом, но леди Таня оторвала его от размышлений, спросив:

— Как это все случилось?

Джоквин уже хотел было пожать плечами, но вовремя спохватился, что делать этого не следует, тем более что женщина говорила резко и сердито:

— Конечно, я знаю, что все это сотворили атомные боги, но когда они это сделали? Как ты думаешь?

Джоквин был осторожен. Ученые храмов знали, что боги иногда действуют случайно, не по заранее продуманному плану. Как можно их замысел ограничить датами? Тем не менее мутации не совершаются, пока плоду в чреве матери не исполнится месяца, и поэтому начало изменений в организме эмбриона можно определить приблизительно. Ученый подсчитывал, вспоминая дату рождения четвертого ребенка леди Тани. И уже вслух закончил свои подсчеты:

— Несомненно, не раньше 529 года после варварства.

Женщина теперь разглядывала ребенка внимательней.

И Джоквин тоже. Он глядел и удивлялся, что прежде увидел не все изъяны новорожденного. У ребенка была слишком большая голова и слишком хрупкое тельце. Плечи и руки его пострадали от деформации более всего. Плечи спускались от шеи под острым углом, делая тело почти треугольным. Руки были перекрученными и напоминали кости скелета, обтянутые сморщенной кожей. Каждую руку теперь нужно развернуть, чтобы придать ей обычный вид. Грудь ребенка казалась чрезвычайно плоской, и все ребра торчали сквозь кожу. Грудная клетка опускалась гораздо ниже, чем у нормальных детей. И все. Но вполне достаточно, чтобы леди Таня с трудом проглотила комок, подкативший к горлу. Джоквин, взглянув на нее, понял, о чем она думает. А думала она о том, что допустила ошибку, похваставшись за несколько дней до родов в тесной компании, что пятеро детей дадут ей преимущество перед сестрой Чрозоной, у которой только двое, и над сводным братом лордом Тьюсом, которому его язвительная жена родила только троих. Теперь преимущество будет на их стороне, потому что, очевидно, у нее больше не может быть нормальных родов, и соперницы догонят или даже перегонят ее. Будет, и она тоже думала об этом, пущено немало язвительных слов в ее адрес. В общем, причин для дурных мыслей было немало. Все это Джоквин прочел на ее лице, пока она твердеющим взглядом смотрела на ребенка. Он торопливо сказал:

— Это худший период, леди, его надо пережить. Через несколько месяцев, а может даже лет, все наладится.

Последовала пауза. Ученому пришлось выдержать тяжелый взгляд роженицы. Он со страхом ждал бури. Но она только спросила его:

— Лорд-правитель, дед ребенка, видел его?

Джоквин наклонил голову.

— Лорд-правитель видел ребенка спустя несколько минут после его рождения. Единственное его замечание сводилось к тому, что я должен установить, если это возможно, когда и за что вы были наказаны.

Она молчала, но глаза ее сузились еще больше. Тонкое лицо застыло. Наконец она взглянула на ученого.

— Я думаю, вы знаете, — сказала она, — что причиной всего этого может быть только небрежность одного из храмов.

У Джоквина уже возникала такая мысль, но теперь он отверг ее, хотя, кто его знает, может быть, боги были недовольны тем, что эти люди не помогали «божьим детям», наверняка Линны будут именно так определять этот случай. Он медленно ответил:

— Пути атомных богов неисповедимы.

Женщина, казалось, не слышала его. Она продолжала:

— Я полагаю, ребенок будет умерщвлен, даже если это вызовет недоумение ученых мужей.

Рассерженная леди Таня Линн, сноха лорда-правителя, выглядела в этот момент весьма неприглядно. А вообще-то было нетрудно установить действительную причину мутации. Прошлым летом леди Тане надоело отдыхать в одном из семейных имений на западном берегу, и она вернулась в столицу раньше, чем ее ожидали. Муж леди, главнокомандующий Крэг Линн, реставрировал в это время городской дворец, и работа эта обошлась в копеечку. Ни сестра, живущая на другом конце города, ни мачеха, жена лорда-правителя, не пригласили леди Таню к себе. Волей-неволей она вынуждена была остановиться во дворце, больше напоминавшем стройку. Он уже несколько лет был нежилым. Город за эти несколько лет сильно разросся, и вокруг дворца выросли коммерческие дома. Бывшие правители не догадались объявить земли, окружавшие дворец, государственной собственностью, и теперь было бы неразумно отбирать их у людей силой. Особенно раздражало нынешних хозяев неумение их предков предвидеть выгоды одного из близлежащих участков. На нем был расположен храм, вплотную примыкавший к дворцовому крыльцу. Леди Таню очень тревожило то, что единственная уютная комната чуть ли не вплотную упирается в храм, а три лучших дворцовых окна выходят прямо на его свинцовую стену. Ученый, построивший храм, принадлежал к группе Рахейнла, враждебной Линнам. Весь город был возбужден, когда об этом стало известно. Это было явным оскорблением Линнов храм как бы отобрал у дворца участок в три акра. Агенты лорда-правителя при первом же обследовании установили, что участок свинцовой стены радиоактивен. Они не смогли определить источник радиации, потому что стена в этом месте была довольно толстой. И вот на второй день после рождения ребенка, незадолго до полуночи Джоквин был вызван, чтобы доложить совету правителей, что он думает в связи с рождением ребенка. Это было совсем небезопасно.