Гроза тиранов - Андрей Муравьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Та высвободила руку:
– Конечно… Разве ж такие моменты забудешь? «Солны, солны шгуча, колюч, колю колюча», – она попробовала повторить, но лишь неудачно спародировала.
Но и такого подобия оказалось достаточно для Нелли.
– А откуда?.. Как? Кто? Нет! Что за человек нас спас? Откуда там старик? Кто он?
Ливка вытащила на разделочный стол ломоть рыбы и уже резала его на более тонкие лоскуты. Для нее эпизод был исчерпан.
Нелли дернула подружку за рукав. Та отложила нож.
– А? Чего тебе?
Спасенная егоза сверлила сербку взглядом, пританцовывая от нетерпения:
– Ты болтала, что знаешь, кто нас выручил тогда? Кто он? Что там делал старик, от которого ты слышала эти слова?
Рыбачка пожала плечами:
– Про старика ничего не знаю… Совсем ничего. А спас нас Карабарис. Он в Боке – юнак видный, арамбаши, много добрых дел сотворил.
– А как с ним увидеться?
Ливка опешила от напора приятельницы:
– А тебе уже Данко не мил? С чего спешка такая?
Егоза запричитала:
– Ну, Ливочка, миленькая, ну что тебе – жалко сказать? Как попасть к этому Барбарису? Где найти?
Сербка хмыкнула:
– Кабы так легко было отыскать арамбаши в горах, то турки давно бы всех гайдуков повырезали бы, – но, увидев огорченную мордашку, смилостивилась. – Он в селении Грабичи зимует завсегда. Туда туркам хода нет, так что…
Нелли взвизгнула от восторга, захлопала в ладоши, смутилась от неуместного проявления чувств и под ошеломленным взглядам подруги склонилась к столу с рыбой.
Только из-под надвинутой на брови косынки озорно поблескивали черные глазки.
Наконец-то, в этой странной непонятной истории ей показался лучик надежды.
3
Но когда пришло время, Данко наотрез отказался бежать в горы.
– Да ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Там же разбойники, бандиты сидят! Тебя, может быть, как ты веришь, и не убьют. А меня, точно говорю, живота лишат на раз-два! – он щелкнул в воздухе пальцами, показывая, как злые головорезы будут ему брюхо вспарывать. – Ни за что!
Он хлопнул ладонью по столу, отчего маленький пастуший домик, в котором парочка влюбленных дожидалась рассвета, заходил ходуном.
Нелли упиралась:
– Я тебе обещаю – все хорошо будет! Там у меня знакомый есть, – девушка слегка потупила глазки, так и не добавив столь напрашиваемое сюда слово «надеюсь». – К нему пойдем. Без этого никак!
Данко вспыхнул:
– Ты – православная, а я – католик! Для заросших дикарей – почти турок! Им ведь все равно, кого резать! Куда скажешь, королева моего сердца, только не туда! Сбежим в Грецию, Неаполь, Анкону?
Девушка мотала головой:
– Мне надо туда попасть! От этого много чего зависит!
– Да что? Что зависит?
Нелли уже обиженно насупилась:
– Ты никогда не делаешь так, как я хочу…
Данко поднял руки, призывая кары небес на голову неразумной подружки:
– Через день сюда причалит лодка со знакомыми ребятами из Салоников. Сегодня к ночи пойдет караван купеческий на Корфу. Мы будем далеко… А если пойдем в Черногорию, то там, в горах, сгинем!
Девушка фыркнула и повела плечиком. Мол, не то хотела услышать.
Парень нервно расхаживал по домику. В конце концов, он схватился за голову:
– У-у-ф-ф… Ладно.
Нелли тут же повисла на шее ухажера:
– Значит, согласен?
Данко обреченно кивнул:
– Я постараюсь придумать, как нам туда добраться… Но это – последний выверт! Слышишь? Потом ты мне станешь образцовой женой!
Губы его залепил жаркий поцелуй.
4
Они выбрались из домика с первыми лучами рассвета.
Данко, выросший в порту, плохо ориентировался в скалах, но Нелли, оказывается, подготовилась к побегу. Благодаря разговорам с пастухами, покупающими или выменивающими у рыбаков нехитрый припас, она составила маршрут до селения, в котором должен обитать тот, кто знает слова песенки двадцать первого века.
Возможно, что это совпадение, и Ливке просто примерещилось. Вполне вероятно, что старик, помогавший в их освобождении, лепетал что-то свое, какие-то схожие по звучанию слова. Тогда Нелли с чистым сердцем отдаст свою судьбу в руки сына торговца, станет женой и матерью и забудет мечты о возвращении домой. Может статься, ей даже понравится здесь, а жизнь в восемнадцатом веке окажется приятной и интересной. Но пока при мыслях о будущем в ее памяти появлялось лицо деда, зажимающего кровавую рану, не попробовать вернуться, она не могла.
К полудню парочка миновала единственную идущую вдоль побережья дорогу, зона вокруг которой являлась естественной границей спрятавшейся среди скал Черногории. За гребнем ближайшей горы начиналась территория православного владыки.
Оба путника были одеты привычным для горцев образом. Причем Нелли щеголяла такой же рубахой и широким поясом на грязных штанах, как и кавалер. Просторная расшитая сорочка под потрепанной кожаной безрукавкой подчеркивала формы, отчего девушка постоянно куталась в длинный плащ. На мужских костюмах настоял Данко – в их путешествии два парня вызовут меньше вопросов, чем молодая девушка с одним провожатым.
Юноша, сменивший свой нарядный сюртук и дорогой дуплет тисненой кожи на простецкую домотканую рубаху, на первых порах недовольно морщился. Но быстро перестал обращать внимание на детали туалета – голову теперь занимало другое. Чтобы не думала Нелли, именно он нес ответственность за всю поездку, значит, это его удел поеживаться от каждого шороха – так далеко от дома, в земли «диких» горцев, ни он, ни кто-либо из его друзей еще не забредал.
Удача не изменяла путникам. Без всяких препон парочка миновала сторожевую гряду, пару долин. Встреченные селяне и пастухи или не обращали внимания на запыленных ходоков, или убегали в кусты, не давая приблизиться для разговора.
Днем пообедали в тени плодовых деревьев небольшого сада. Старик сторож в обмен на вяленую рыбу и кусок сыра угостил их крепкими, сочными яблоками и сладкими, тающими во рту грушами. Он же продал им отличную шапку для Нелли. Широкая папаха из бараньей шкуры отлично укрывала своего обладателя от любопытных глаз. Шерсть, нависая прядями, создавала что-то вроде вуали, когда снаружи ничего не разобрать кроме подбородка, а хозяин шапки видит все.
К вечеру они почти дошли до Грабичей.
Здесь их впервые остановили.
Трое рослых бородатых молодцев в запыленных, выцветших на солнце накидках и с ружьями в руках возникли практически из ниоткуда. Чахлые кусты, которые, вроде, и ящерку не смогут утаить, раздвинулись, и перед испуганной парочкой предстали сторожа местной земли.
Двое их них держали незнакомцев на прицеле, самый пожилой поигрывал длинноствольным пистолетом. Макушки черногорцев прикрывали небольшие кожаные шапочки с православными крестами.
Путешественников спросили, кто они, откуда и куда направляются, с какой целью. Узнав, что пришельцы держат путь в Грабичи и ищут арамбаши Карабариса, троица слегка расслабилась.
– А то мы смотрим, смотрим – вроде не наши, – пожилой гайдук спрятал пистоль за пояс и почесал шею. – Покреститесь и кресты нательные покажите. А там, идите, куда Господь ведет.
Оба путника быстро перекрестились. Данко ловко выудил свой нательный крестик. Нелли слегка замешкалась, но не надолго – еще в деревне Ливка заставила ее получить из рук местного попика маленький деревянный символ христианства. Без этого она бы никогда не стала своей в общине.
Гайдук удовлетворился допросом, рассказал, как легче добраться до Грабичей, посоветовал, где переночевать.
5
В селе их ждало разочарование. Ни Карабариса, ни загадочного старика там не было.
Один из оставшихся на излечение юнаков рассказал, что арамбаши будет в Грабичах только через неделю, а уж брат его, – именно им оказался загадочный старец, – и вовсе уехал за море и вернется, когда пожелает.
Нелли чуть не плакала.
В деревне возвращения четы ожидали несколько ходоков с побережья. Каждому казалось, что «добрый» предводитель разбойников не откажет в помощи именно ему. Гости помогали селянам по хозяйству, ухаживали за ранеными и занимались ремонтом сожженных домов. Одну из таких обугленных мазанок, оставшуюся без хозяина после набега турок, сельчане приспособили под жилье для прибывавших просителей.
Прожив день в гостеприимных Грабичах, Данко и Нелли отправились назад, к побережью. Только не в сторону Гроватичей, а к одному из городов-портов Бока-Которской бухты, Рисану. Там они собирались обвенчаться.
Мальчишка проводник перевел их через горную гряду. Стражи перевалов, довольствовались скромными подношениями в виде копченой курицы и куса солонины и показали короткий путь к окружной дороге, петлявшей между городами бухты. На нее путники выбрались еще засветло. До города оставалось не больше часа ходьбы по наезженному тракту, когда за спиной раздался топот копыт.
Прятаться было негде. Безлюдный склон просматривался на добрую милю, а кусты, способные скрыть человека, повырубили местные жители.
