Угроза вторжения - Олег Маркеев

— Иди, остряк. Карета подана.

— Спасибо.

— И не вздумай денег давать, молодой! — послал ему вслед мужик. — Пусть этот бандюк за счастье считает, что тебя везет на Динамо, а не ты его в Лефортово.

Случайности исключены

Настя открыла дверь и тихо присвистнула.

— Недурно, молодой человек! Чтобы вы знали, в наше время даже совместно проведенная ночь не является поводом для панибратства. А мы с вами только в кафе посидели. Почему без звонка?

Дмитрий привалился к косяку, с трудом сглотнул вязкую горькую слюну. Страх выходил муторно, как прорвавшийся гной из запущенной раны. Пока сидел среди мужиков, еще держался. Стоило остаться одному — началось.

— Что случилось? — Она прижала распахнувшийся на груди халат.

— Плохо. — Он облизнул шершавые губы, поморщился — и на них был этот мерзкий желчный привкус.

— Господи, вползай уж! Не помирать же на пороге.

Она потянула его за рукав, он покорно сделал шаг через порог и тут же медленно осел на пол. Настя захлопнула дверь, присела на корточки, заглянула ему в лицо:

— Ты чего, Дим?

«Слава богу, решили не играть, и она знает меня как молодого опера, бывшего подчиненного Белова. Слава богу, ей можно сказать. Мужики толстокожие, как бегемоты, а она поймет», — пронеслось в голове.

— Дим, не молчи! Что случилось?

— Сначала не было страшно. А теперь вот. Скрутило. — Он попытался улыбнуться, но ничего не вышло.

Настя недоверчиво покосилась на него. Прикусила нижнюю губу — привычка осталась с детства.

— Нет, не врешь. У папы такое лицо было. Он один раз влетел поздно вечером, заставил взять самое необходимое и отвез куда-то за город. Я еще маленькая была, лет шесть. Жили в деревенском доме. Отец появился через неделю. Я вышла на улицу, а он сидит на скамейке и курит. А лицо — вот как у тебя сейчас. Не хотел в дом входить, пока страх из него не выйдет. — Она провела ладонью по его лоснящемуся от липкого пота лицу. — Сильно досталось, да?

— Граната не взорвалась, — выдохнул Дмитрий.

Ее рука чуть дрогнула.

— Да, любите вы, мужики, приключения на свои задницы искать. Хлебом не корми, дай звезду Героя получить посмертно. Ох уж, горе мое, ползи на кухню! — Настя легко выпрямилась. — Что смотришь? Пить будем. За славу русского оружия и красоту присутствующих дам. Судя по запаху, тебя уже лечили, но, видно, ошиблись в дозе.

Он проснулся, когда за окнами едва засинело небо. Лежал, прислушиваясь к дыханию спящей рядом Насти. Вспомнил слова Белова и прошептал: «Седьмое небо».

Срочно

Сов. секретно

т. Подседерцеву

От источника «Леонид» получена информация о подготовке объектом «Бим» операции по захвату партии груза, направляемого в адрес объекта «Борец». По предварительным данным, «Борец» ожидает прибытия до полутора тонн гашиша.

Срочно

Сов. секретно

т. Подседерцеву

Информация источника «Леонид» полностью подтвердилась. Руководство объекта «Бим» план операции одобрило. Оперативной группе «Бима» будет придано подразделение специального назначения для обеспечения захвата груза.

Справка: «Бим» — Белов Игорь Иванович, полковник ФСБ, замначотделения «Б» УФСБ по Москве и Моск. области.

Сов. секретно

т. Подседерцеву

По информации агента «Клаус» аналитическим отделом Агентства по борьбе с незаконным оборотом наркотиков подготовлен доклад, в котором, исходя из зафиксированных контактов представителей наркокартелей с криминальными кругами России при полном отсутствии противодействия с нашей стороны, делается вывод о том, что либо спецорганами РФ готовится крупномасштабная операция по пресечению незаконной деятельности иностранных преступных объединений на территории страны, либо такая деятельность скрыто поощряется по принципу «инвестиции любой ценой».

Уровень контрразведывательного обеспечения операций с наркотиками и «отмывом» наркодолларов заставляет американских экспертов предположить наличие в мафиозных структурах высококвалифицированных специалистов из числа бывших сотрудников спецорганов. Как возможный вариант рассматривается непосредственное прикрытие данных операций спецорганами нашей страны.

По имеющимся данным, на основе вышеупомянутого анализа может быть принято решение о разработке операции по компрометации спецорганов РФ по аналогии с т. н. делом о «ядерной контрабанде».

Глава шестнадцатая. Форс-мажор

Неприкасаемые

Охотничьи угодья в Завидове достались новой власти по наследству. Отшумела кампания по борьбе с привилегиями партократов. Легко бороться с привилегиями, когда у тебя их нет. Освоившись в освободившихся кабинетах, как само собой разумеющееся, прибрали к рукам и прочее сопутствующее хозяйство. Оно оказалось настолько огромным, что нищий госбюджет уже не тянул всю эту роскошь, по русской барской традиции вычурную и непрактичную. Пришлось часть продать, сдать в аренду или по-родственному переоформить на тех, кому она теперь была по карману.

Подседерцев знал, что Хозяин был в Завидове лишь пару раз. Фанатиком охоты не был, чем выгодно отличался от долгожителя Брежнева. Шеф Подседерцева, любивший побродить с ружьишком, тихо помалкивал, но о Завидове вздыхал. Положение обязывало всегда быть рядом с Хозяином, а тот старался без лишней надобности первопрестольную не оставлять. Как говорится, обжегшись на молоке, на водку дуют.

В экстренном вызове на доклад именно в Завидово Подседерцев усмотрел недобрый знак. Без надобности и без монаршей воли начальник охраны дальнее имение инспектировать не поедет. Затевалось что-то серьезное.

Предположение подтвердилось, когда, едва пожав руку Подседерцеву, Шеф буркнул: «Не раздевайся. Пойдем, проветримся».

Ветра было предостаточно. Он с остервенением рвал последние почерневшие листья, гнал по асфальту, мокрому от сыпавшей с серого неба мороси, и топил в черных лужицах, подернутых по краям хрусткой ледяной корочкой. Из одичалого, насквозь промерзшего леса медленно выползала поздняя осень. Беспросветная и безысходная, какой бывает только в России.

Шеф поднял капюшон куртки, встал спиной к ветру. Притянул Подседерцева за рукав.

— Вопрос на сообразительность. Почему я здесь?

— Война, — не раздумывая ответил Подседерцев.

— Правильно. — Шеф убрал руку в карман и уже в нем, добела сжав кулак, хрустнул пальцами, как точно представил себе Подседерцев. — Переиграли, суки. Добились-таки своего! Дед на днях соберет Совет безопасности, там все и подпишут. После этого сам ляжет на операцию.

— Что-нибудь серьезное? — Подседерцев оценил меру доверия. Загодя о войне говорят лишь избранным, для большинства хватает сказки о «вероломном и неожиданном нападении». А об изменении в здоровье первой персоны государства знает лишь «ближний круг».

— Ерунда. Выправят носовую перегородку. Максимум неделю на больничном.

— И за эту неделю Грач побожился взять Грозный десантным батальоном, усиленным личным «мерседесом»? — не раздумывая вставил Подседерцев: знал, что о «лучшем министре обороны всех стран и народов» в присутствии Шефа можно было говорить все и как душе угодно.

Шеф беззвучно выматерился и сплюнул себе под ноги.

— Хрен с этим Пашкой! Что у тебя?

— Я привез с собой бумаги, могу доложить по каждому пункту операции.

— Обойдемся без бумаг.

Подседерцев невольно пошевелил плечами, плотнее прижимая подбитую мехом куртку. Не от ветра, к нему он привык, от самой ситуации пробило холодом. Разговор на улице по такому важному делу означал одно — Шефа травят всерьез. Противодействия войне ему не простили и не простят.

— У меня все идет по плану. Банк обложили. Журавлев вербанул начальника их службы безопасности. Получили доступ в компьютерную сеть банка. Предварительный анализ информации подтверждает, что Гога Осташвили через банк крутит «черные» деньги и переправляет их Горцу. Еще немного, и мы сможем одним ударом снять эти деньги.

— Когда?

— Уложусь до вторжения, если буду знать примерную дату.

Шеф цепко посмотрел в глаза Подседерцеву.

— Времени у тебя в обрез. Форсируй операцию. — Он вздохнул и добавил: — В конце ноября. В конце ноября Горца уже не будет.

— Ясно. — Подседерцев отвернулся от ветра, прикурил сигарету, спрятал ее в кулак.

— Уложишься? Если нет, скажи сразу. Даем отбой и ложимся на грунт, пока нас за задницу не взяли.

Подседерцев сделал две глубокие затяжки и щелчком отбросил сигарету в сторону. Ветер не дал ей упасть в пожухлую траву, подхватил и погнал по аллее. Подседерцев следил за ее ломаным полетом, загадав, что шлепнуться окурок должен в лужу. Так и произошло, и он облегченно вздохнул. В приметы, как всякий, ежедневно испытывающий судьбу, верил истово.