Клеймо красоты - Елена Арсеньева

– Уби-ить?!

– За что?!

Павел с недобрым прищуром оглядел изумленные лица:

– Надо думать, чтоб я никому не рассказал, где оружие хранится. Я и то удивлялся, как это он так легко согласился показать свой арсенал. Еще пока туда шли, вдруг почуял что-то неладное. Слишком уж добреньким вдруг стал Виталя, слишком заботливым! Но когда мы вытянули наверх ящичек, я зазевался, как дурак, на это подземелье – а он меня ударил чем-то по голове. Кажется, я потерял сознание, потому что не помню, что дальше было. Очнулся в темноте, все тело затекло. Наверное, долго валялся…

– Да нет, погоди, ты же ногу подвернул, – недоверчиво перебил Петр. – Виталя сказал нам, что ты здорово вывихнул ногу в подвале, на ступеньках, потом ковылял по лесу с трудом, а потом решил вернуться в скит, чтобы там пересидеть в подполье.

– Я так и думал, что он наврет вам с три короба, – кивнул Павел, зло усмехнувшись. – Что, я на самоубийцу похож? Даже зверье из лесу бежит, а я попер бы прямо к черту в пасть? В огонь? Разве мыслимо в таком аду выжить?

– Но ты ведь выжил, слава богу, – тихонько сказала Маришка.

– Да ведь я не сидел там, не ждал, пока изжарюсь. Конечно, не сразу поверил, что он меня бросил подыхать. Рвался, орал, как резаный, звал его. Пытался нашарить люк, через который мы в подвал пролезли. Но, думаю, пока я без сознания валялся, Виталя меня в другое место перетащил, подальше от склада боеприпасов, чтобы я даже случайно вылезти не мог. Да, скажу я вам… – усмехнулся Павел, и щека его вдруг мелко, нервно задергалась, так что он должен был прижать ее рукой. – Думал, все, кранты! Уже, как говорится, вся минувшая жизнь прошла перед глазами. Потом вспомнил, как Никифор Иванович рассказывал про староверов, которые через такие подполья уходили живыми из огня, и решил пойти наудачу, куда глаза глядят. Конечно, никуда они не глядели, там такая тьма стояла, что к ней даже через десять лет привыкнуть невозможно. Только для кротов!

– То есть ты вообще там ничего не видел, так? – спросил Сергей, напряженно вглядываясь в лицо Павла. – А как же выход нашел?

– Наверное, не судьба мне была в том подвале помереть, вот и нашел, – буркнул тот неприветливо. – Я двигался по стеночке, вел по ней рукой, чтоб хоть ка-кой-то ориентир был. Иногда рука проваливалась в пустоту. Это были ответвления хода, наверное, но я не рискнул повернуть туда, и правильно сделал, как выяснилось. Не знаю, сколько времени шел, но пол вдруг резко пошел вверх, потом я споткнулся на ступеньках и чуть правда что ногу не вывихнул, а потом резко понесло дымом, хотя раньше я чувствовал только запах подземелья. Да, это была та еще минутка! Подумал: а вдруг ход ведет как раз в сторону пожара и я высунусь из-под земли прямо в центре костра? Но жара я не чувствовал, а потому решил рискнуть.

– Ну и где ты выбрался? Место заметил? – поинтересовался Сергей.

– Да, это почти около речки, – кивнул Павел. – Кстати, там есть брод – ног не замочить. Я хотел было окунуться, грязь смыть, а потом испугался, что вы уже начали деревню отжигать и мне навстречу пойдет пожар, – и чесанул что было сил.

– Да, – покачал головой Петр. – Успел только-только! Еще буквально минута-другая – и…

– То есть вы меня благополучно похоронили? – недобро блеснул глазами Павел.

Ему никто не ответил.

– Ну я вот жив! – с вызовом выкрикнул он. – Жив, как видите! А вот Виталя, как только я до него доберусь…

– До него болото доберется, не волнуйся, – хмуро сказал Сергей. – Уж кто тебя похоронил, так это Виталя. А как увидел – решил, что это выходец с того света. Ну и сиганул, потеряв голову, не знамо куда.

– Нет, я пойду его искать! – упрямо выкрикнул Павел, бросаясь вперед, и вдруг покачнулся и упал бы, но Петр успел подхватить его под руку.

– Ты лучше поди умойся да поешь чего-нибудь, – сказал успокаивающе. – Эту сволочь Виталю пусть бог накажет, а ты о своей жизни позаботься, понял? Иринка, помоги ему.

Маришка при этих словах шумно вздохнула и закатила глаза, словно удивляясь мужской тупости. Ирина нетвердо шагнула вперед и позволила Павлу опереться на ее руку.

– Пойдем, милочек, – забежала с другой стороны баба Оля, – пойдем. У меня во дворе летний душ есть, сейчас освежишься малость, а я пока поесть соберу. Ах ты, страдалец, ах ты, бедняга… А Виталя-то – вот черная душа, а разве скажешь, на него глядючи? Агнец невинный! Да пусть его разорвет на куски, дьяволову утробу! Пусть у него земля под ногами загорится!

Ирина шла молча, гнулась под тяжестью руки Павла. Его дыхание щекотало ей шею, а спиной она чувствовала чей-то взгляд. Хотелось думать, что это Сергей провожает ее ревнивыми глазами, но в голове стучало вещее пророчество старика: не сбудется, не сбудется…

Иногда его самого изумляло, какого черта и зачем он жизнь посвятил этому бумажному рулончику, найденному под порогом старого дома. Ну, не бумажному – пергаментному, какая разница! Ну, не жизнь, а какую-то часть ее, и все-таки…

Первая шапкозакидательская эйфория прошла довольно скоро, как только он понял, что никакие вразумительные объяснения не подходят под эти сочетания букв. Были среди них обнадеживающие, например, хлв, похожее на сокращенный «хлев», или род, спи, нз, даже хе… Встречались и явно латинские буквы: piв, рis, iв, ciи, ci… Конечно, все они были написаны как-то крючковато, затейливо: то ли для красоты, то ли чтобы еще больше затруднить шифр. Хотя куда уж больше… Но в этих буквах хотя бы можно было искать какой-то смысл. А какой смысл найдешь вот в таком сочетании:

Или μ ka? Почему з иногда совершенно обыкновенная, а в другой раз – с каким-то хвостиком, похожая на худенького зайчика: k? И с какой радости буква О кое-где подавилась закорючкой: Θ? Не то греческие буквы, не то вообще какие-нибудь египетские иероглифы.

Конечно, мальчик очень любил читать. И у него даже были пятерки по русскому и литературе, а не только по математике. Однако жил он в очень обыкновенной семье, далекой от филологии и лингвистики. Родители ничем не могли ему помочь. Отец вообще посоветовал продать находку в музей и не ломать голову. Мама тряслась над шкатулкой, а особенно – над хрупким пергаментом. Правда, в музей сдавать не хотела: реликвия, память о покойном брате! Родителей совершенно не интересовало, что там написано. «Божественное что-нибудь», – небрежно пожал плечами отец. «Если люди зашифровали, значит, не хотели, чтоб это кто-то прочитал, – мудро рассудила мама. – Не лезь не в свое дело!»

А он лез, как последний дурак… Сначала-то им всего лишь двигало простое и живое мальчишеское любопытство. Это было похоже на игру: пытаться найти хоть какой-то смысл в буквенных сочетаниях. Однако заигрывался он не на шутку… По ночам буквы мельтешили в его снах, пищали: ci, ci, насмешливо советовали: спи, сочувственно бормотали: цв, цв, или откровенно издевались: хе, хе!

Как-то раз он набрался храбрости и с деланой небрежностью спросил учительницу литературы, не знает ли она, из какого языка эти нелепые μ, Θ, А и похожая на зайчика kð.

– Из старославянского, – не замедлилась она с ответом. – Или из церковнославянского. В старину Библии издавали только на нем. А еще раньше – вообще все книги писали только такими буквами.

Мальчик смотрел на нее, растерянно моргая. Вот так открытие! Значит, люди не всегда говорили на том русском языке, на котором говорят сейчас?! То есть он слышал, конечно, что до революции писали с каким-то ятем, а на конце некоторых слов ставили твердый знак, но чтоб совсем другие буквы были…

– А почему это тебя интересует? – спросила учительница.

– Видел у друга Библию, – сообразил он соврать. – И ничего в ней не понял. А что эти буквы означают?

– это юс малый и ставился вместо буквы Я. μ– заменял и Ш, и Щ. k – кси из греческого алфавита. Θ – фита, очень в редких случаях писалась вместо буквы Ф. Был раньше еще юс большой,

буква «от», да-да, так и называлась: от —

оук, которая писалась или оу, или обозначалась знаком ν, ижица еще была – ς… Мы все это изучали в институте, но так, знаешь, галопом по Европам… – Она извиняюще улыбнулась.

Мальчик кивнул, поблагодарил – и сорвался со следующего урока к своим буковкам. Опять сидел в уголке дивана и тупо разглядывал листок, на который скопировал содержание загадочного письма. Но с чего он решил, что новые знания ему помогут? μ, чв, тнв, Анг… Правда что хе-хе!

– Да плюнь ты на все это! – сказал однажды отец, которого почему-то несусветно раздражали занятия сына. – Смотри, как сутулишься! Спортом надо заниматься, а не всякой ерундовиной.