Томление - Такако Такахаси

В тот день мне так и не удалось увидеть юношу Тамао. Зато ночной Тамао явился в сновидении.

Перед сном я размышляла о Тамао-растении.

Сенсорный аппарат – сфера биологии, прежде меня этот аспект никогда не интересовал. Когда в Тамао просыпается жизнь, чувство, он напоминает растение, обладающее перцептивным аппаратом. Какое именно? Подумала вдруг о буддийских «небесных цветах», которые на латыни называются «ликорис».

И заснула.

Ласковыми прикосновениями, как и прежде, я пробуждала в Тамао жизнь. Сам же он по-прежнему оставался совершенно пассивен. Затем мне пригрезилось, что я нашла Тамао-растение. Я увидела начало осени. Из земли потянулся вверх стебелек ликориса – гладкий, зеленый, наверняка очень чувствительный; листьев нет, голый стебель. Он водянистый, но и маслянистый местами, оттого кажется довольно массивным. Тамао очень напоминает это растение в период предцветения. Бутон у ликориса тоже зеленый – жестковат, водянист. Внутри его пока скрывается нечто красное и ядовитое, потому кажется, что зелень бутона обладает повышенной чувствительностью. Вот бутон уже лопается, вот видна уже красная сердцевина его… Если бы я могла рисовать, я бы представила возмужание Тамао как расцвет ликориса.

– Тамао! – позвала я.

Впервые звук вторгся в сон. Ответа не было, но мне почудилось вдруг, что не восковой, а настоящий Тамао рядом со мной.

Проснувшись утром, я почувствовала в постели оставшееся после него тепло, а на подушке увидела четко обозначенный контур головы Тамао и несколько его волосков. Взяла в руки один, подошла к окну, посмотрела на свет – коричневого оттенка, очень тонкий. Выдернула свой волос, стала сравнивать. Почти одинаковы.

Позавтракав в номере, оделась и вышла в коридор. Погода была замечательная, ясная – идеальная для поездки в ботанический сад. Идея найти Тамао-растение все еще не оставляла меня. Только тогда наши отношения приобретут законченность.

Я постучала в номер Тамао. Он вышел в коридор.

– Собираюсь пойти в ботанический сад, – сообщила я.

– Боюсь, что сейчас, зимой, вам не много удастся увидеть. – Его лицо оставалось совершенно бесстрастным – и впрямь восковая фигура.

– Я вообразила себе некое растение и надеюсь найти его там, – через силу призналась я.

Тамао не поинтересовался, что за растение я имею в виду. Показав мне англо-японский словарь, он сказал:

– Сегодня заканчиваю, осталось только тридцать слов. Значит, я выучил уже почти восемь тысяч слов, каждый день по тридцать.

– Ах, да… Ведь вступительные экзамены начинаются ровно через неделю…

Я направилась к лифту и, оглянувшись, посмотрела на Тамао. Он стоял неуклюже, ничем не отличаясь от восковой фигуры, и тоже смотрел мне вслед.

В лифте я оказалась вместе с пожилыми супругами.

– Вы сегодня одна? – спросила дама. Ее супруг с деланной улыбкой взглянул на меня.

– Я всегда одна, – ответила я, выходя из лифта.

Подножье хребта заливало волшебное белое свечение, оно окутывало мои шаги; свет лился не с неба, а исходил из земли, обещая земное, а не небесное счастье. Я стою у канатной дороги, оглядываю окрестности, всей душой ощущая благодать, которая сегодня снизошла на землю. Вчера все здесь было совсем иначе.

Пассажиров на канатке было немного. Вагон легко взмыл вверх, и из его окна было видно, как, отчетливо выделяясь на фоне всего окружающего, уменьшается в размерах эта блаженная светящаяся полоска земли, как, пульсируя, густое белое облако поднимается от земли к небу.

– Как пройти к ботаническому саду? – спросила я, не в силах справиться с волнением.

Мне объяснили, что надо еще немного пройти в гору, сесть там на другую канатку, а потом на автобус, который и довезет меня до ботанического сада.

На второй канатной дороге народу было еще меньше. Взору открывалось только прозрачное утреннее небо.

Я оказалась на самой вершине горы, перед входом в огромный парк. Нашла остановку автобуса. Зимой они ходят редко, один автобус в час. Пришлось сесть на скамейку и ждать. По-прежнему над землей царила поистине небесная благодать, сияющее белое облако воспарялось к небу. Отсюда не видно было ни города Т., ни других селений – только плато хребта и синее небо.

До ботанического сада автобус ехал минут десять. Кроме меня, никто здесь не сошел, и в сад я вошла одна.

Тамао был прав. Деревья стоят голые, даже вечнозеленые растения побурели, под ногами шуршат сухие листья – печальная картина. И все же я была очарована пейзажем: увядшие деревья на фоне ярко-синего неба исполнены особой прелести. Редкие для такого грандиозного сада посетители не мешали мне.

Я бродила по саду, а в голове теснились мысли о Тамао-растении. Между миром людей и миром растений должно существовать полное соответствие: у каждого человека во Вселенной имеется соответствующее ему растение, только обнаружить его нелегко. Ночной Тамао, например, кратковременно проявляет свою сенсорность, таким же свойством должен обладать и его аналог-растение.

Мое внимание привлекли неожиданные пламенные краски вдали. Вглядевшись, я поняла, что это оранжерея и в ней выращивают розы. Я физически ощутила, как все клетки мозга моментально переключились на мысли о розах; ноги быстрее понесли меня к ним.

Войдя в оранжерею, я оцепенела от огромного количества роз, буйства красок и ароматов. Несколько раз прошла мимо стоявших стройными рядами кустов, не в силах воспринимать каждый цветок в отдельности. Потребовалось некоторое время, и я наконец смогла различать детали. Вот ослепительная ярко-красная роза, бесчисленные лепестки которой вложены один в другой; «Орэ» – прочитала я на табличке. А это «Интерфлора» – светло-красный цветок, в котором чувствуется сдержанность, солидность. Роза с бархатистыми, свежего красного цвета лепестками называется «Рэд дэвил». Сверкающий темно-красный цветок – «Папа Мэйян». Все они – красные, но насколько отличаются друг от друга! Как соревнуются друг с другом в красоте и изяществе!

В углу оранжереи я заметила маленькую кладовую, открыла дверь и обнаружила в ней садовые инструменты, совсем новые. Только лейка была старой. «Надо бы полить цветы, – подумалось мне, – Розы особенно нуждаются в воде». Я набрала воды и пошла меж рядами, останавливаясь у каждого куста, наклоняя перед ним лейку и наблюдая, как влага смачивает землю у корневищ. От красных цветов не спеша перешла к розовым. Когда глаза остановились на роскошных цветах кремового оттенка «Конфидэнс», перед глазами все померкло, расплылось, лейка показалась неимоверно тяжелой…

Вот она, моя миссия, – каждое утро, каждый вечер, не пропуская ни дня, поить цветы.

Косо просачивается сумеречный свет. В нем все обретает особую прелесть. Солнце уже скрылось за морем, но долго еще его лучи освещают землю.

Я выхожу из оранжереи и поливаю не расцветший еще розовый куст. Брызги в лучах заходящего солнца кажутся золотыми.

– Тамао! – позвала я сына.

В этот момент за сетчатой оградой послышались неуверенные шаги. Кто-то остановился и спросил меня:

– Извините, я тут впервые… Не подскажете, в какой гостинице поблизости можно остановиться?

Передо мной стояла женщина, растрепанная прическа свидетельствовала о ее душевных терзаниях.

– Вам, пожалуй, лучше поехать в гостиницу Т. Это в городке Т., – ответила я ей.