Тень на шторе - Жорж Сименон

— Нет!

Мегрэ взял с каминной полки фотографию молодого человека, которую окружало множество женских портретов.

— Вы разрешите? — проворчал он, пряча ее в карман.

— Если это доставит вам удовольствие!

— Уж не думаете ли вы… — начал было Мартен.

— Я ничего не думаю. Просто фото навело меня на мысль задать вам еще несколько вопросов. Как ваша семья относится к Роже?

— К нам он заходил редко.

— Ну, а когда он приходил к вам?

— Оставался совсем ненадолго…

— Матери известно о его образе жизни?

— Что вы хотите сказать?

— Не стройте из себя идиота, Мартен! Знает ли ваша жена, что ее сын-бездельник живет на Монмартре?

Мартен, смутившись, уставился в пол.

— Я часто пытался уговорить его пойти работать, — вздохнул он.

На этот раз молодой человек нетерпеливо забарабанил пальцами по столу:

— Вы, может быть, обратите внимание, что я до сих пор еще в пижаме и что…

— Не скажете ли вы мне, видели ли вы вчера вечером в «Селекте» кого-нибудь из знакомых?

— Я видел Нину!

— Вы говорили с ней?

— Простите, но я никогда не сказал ей ни слова.

— Где она сидела?

— Второй столик справа от бара.

— Где вы нашли вашу перчатку, господин Мартен? Если я не ошибаюсь, вы искали ее сегодня ночью во дворе, возле помойки…

Мартен вымученно ухмыльнулся:

— Она была дома! Представьте, я ушел в одной перчатке и даже не заметил этого…

— Когда вы покинули площадь Вогезов, куда же вы пошли?

— Прогуляться по набережным. Я… у меня болела голова.

— И часто вы прогуливаетесь вечерами без жены?

— Очень редко.

Он был в полном замешательстве. И не знал, куда девать свои руки в перчатках.

— Теперь вы пойдете на службу?

— Нет. Я позвонил и отпросился. Не могу же я оставить жену в…

— Правильно! Вот и отправляйтесь к ней.

Мартен искал способ удалиться с достоинством.

— До свидания, Роже, — сказал он, глотая слюну. — Я… я думаю, лучше будет, если ты зайдешь к матери.

Вместо ответа Роже только пожал плечами и с беспокойством посмотрел на Мегрэ. Мартен вышел.

Молодой человек молчал. Он машинально схватил с ночного столика флакон с эфиром и отодвинул его.

— Если вы вчера вечером не встретились с отцом, то, значит, у вас нет денег? — спросил его комиссар.

— Неужели?

— Куда вы отправились их искать?

— Обо мне, пожалуйста, не беспокойтесь. Разрешите?

И он налил воду в таз, чтобы умыться.

Мегрэ для приличия потоптался немного в комнате, затем перешел в соседний номер, где его ждали обе женщины. Теперь более возбужденной выглядела Селина.

Нина же, сидевшая в кресле, задумчиво покусывала краешек носового платка, глядя в пустоту окон большими печальными глазами.

— Ну что? — спросила любовница Роже.

— Ничего! Можете идти к себе…

— Значит, его отца действительно?..

И вдруг, посерьезнев и наморщив лоб, она сказала:

— Так ведь он станет наследником…

На улице Мегрэ спросил свою спутницу:

— Куда же вы теперь?

Она сделала какой-то неопределенный, равнодушный жест:

— В «Мулен-Бле», если они захотят взять меня снова…

Он наблюдал за ней с искренним интересом.

— Вы действительно любили Куше?

— Я же вчера вам говорила: он был роскошный мужчина.

В глазах ее мелькнули слезы, но она не расплакалась.

— Мы пришли. — Она толкнула маленькую дверь служебного входа для артистов.

Мегрэ, которого мучила жажда, пошел в бар выпить кружку пива. Он должен был идти на площадь Вогезов.

Но, заметив телефон, подумал, что еще не заходил на набережную Орфевр и что там, быть может, его ожидает срочная корреспонденция.

Он вызвал секретаря:

— Алло! Это ты, Жан? Для меня что-нибудь есть? Как? Дама, которая ждет уже целый час? Она в трауре? Это не госпожа Куше? Нет, говоришь? Как, госпожа Мартен? Я сейчас приеду.

Госпожа Мартен в трауре! И ждет его битый час в приемной уголовной полиции!

Накануне вечером Мегрэ видел на шторе в окне третьего этажа только ее тень: эта смешная тень размахивала руками.

«Они часто ссорятся», — говорила консьержка.

И жалкий чиновник из регистратуры, забывший перчатку, ушел прогуливаться в одиночестве по темным набережным.

Мегрэ вспомнил о том, что, когда он в час ночи уходил со двора, стекло в окне на третьем этаже звякнуло.

Он неспешно поднялся по пыльной лестнице здания уголовной полиции, пожимая руки коллегам, заглянул в приоткрытую дверь приемной.

Десять обитых бархатом кресел. Стол, похожий на биллиардный. На стене мемориальная доска: фотографии двухсот инспекторов, убитых при выполнении служебных заданий.

В среднем кресле, выпрямившись, как палка, сидела одетая в черное дама, держа в одной руке сумочку с серебряной застежкой, а другой опираясь на ручку зонтика.

Тонкие губы. Твердый, устремленный прямо перед собой взгляд.

Она не шелохнулась, почувствовав, что за ней наблюдают.

Глава 4

Окно на третьем этаже

Она прошла впереди Мегрэ в его кабинет с вызывающим достоинством тех людей, для кого ирония постороннего представляет собой худшее из несчастий.

— Прошу садиться, мадам!

Принимая ее, Мегрэ разыгрывал увальня, добряка с грустными глазами.

Она приняла точно такую же позу, что и в приемной. Позу нарочито благопристойную, но и вызывающую! Лопатки ее не касались спинки стула.

— Я предполагаю, господин комиссар, что вы спрашиваете себя, почему я… Вы, наверное, не ожидали меня.

— Ожидал!

И он добродушно улыбнулся. Пальцы в черных нитяных перчатках сразу же словно застыли. Госпожа Мартен острым взглядом обвела кабинет, и тут ее озарила мысль:

— Наверное, вы получили анонимное письмо?

Задавая этот вопрос, она как бы заранее на него отвечала, притворяясь, будто уверена в своем предположении.

— Анонимного письма я не получал.

Она недоверчиво покачала головой.

Госпожа Мартен абсолютно подходила служащему регистратуры, за которого вышла замуж. Легко было представить себе, как они прогуливаются в воскресенье после обеда по Елисейским полям: черная спина госпожи Мартен; всегда сдвинутая набок из-за шиньона шляпка; быстрая походка деловой женщины и особое движение подбородка, которым она подчеркивала, что ее слова не подлежат обсуждению. А рядом — бежевое пальто месье Мартена, его кожаные перчатки и трость, его уверенная, неторопливая походка, его попытки выглядеть беззаботным гулякой, разглядывающим витрины…

— У вас уже был траурный костюм? — как бы невзначай спросил Мегрэ.

— Три года назад умерла сестра… Я имею в виду свою сестру из Блуа… Ту самую, что была замужем за комиссаром полиции. Так что…

— Что?

Молчание.

Она предупреждала его!

Впрочем, она начинала нервничать, потому что этому толстому комиссару не нужна была ее заранее приготовленная речь.

— Когда вам стало известно о смерти вашего первого мужа?

— Сегодня утром, как и всем. Консьержка сказала мне, что вы занимаетесь этим делом, а так как мое положение весьма щекотливое… Вы не можете этого понять.

— Нет, понимаю! Кстати, ваш сын не заходил к вам вчера после обеда?

— На что вы намекаете!

— Ни на что не намекаю. Просто спрашиваю.

— Консьержка может сказать вам, что он не был у меня по меньшей мере три недели…

Слова ее звучали холодно. На Мегрэ она смотрела вызывающе. Разве Мегрэ не допустил ошибку, не дав ей возможности высказаться?!

— Я счастлив, что вы пришли сюда, — сказал он, — ведь это свидетельствует о вашей деликатности.

При одном слове «деликатность» что-то сразу изменилось в серых глазах женщины. Она кивнула головой в знак благодарности.

— Бывают очень трудные ситуации, — начала она. — Но не каждый это понимает. Даже мой муж, который мне советовал не носить траур! Обратите внимание, что я ведь не ношу траур, хотя и в трауре. На мне нет вуали, крепа. Только черный костюм.

У нее вновь появилась уверенность. Она исподволь готовилась произнести свою речь, убедившись, что ей не угрожает ирония Мегрэ:

— Я предпочитаю не рассказывать, сколько я от Куше натерпелась! Все зарабатываемые деньги он терял в каких-то нелепых спекуляциях. Он намеревался разбогатеть. Раза три в году он менял место работы, так что, когда родился сын, у нас не осталось ни гроша и моя мать вынуждена была купить малышу приданое…

Наконец она поставила свой зонтик к письменному столу. Мегрэ подумал, что с такой же ожесточенной холодностью она разговаривала вчера вечером, когда он заметил ее тень на шторе.

— Если не можешь прокормить женщину, не надо жениться! Вот что я вам скажу. А также если у тебя нет никакой гордости. У меня язык не поворачивается назвать вам все профессии, какие перепробовал Куше.

Я его просила подыскать серьезное место, где после смерти платят пенсию. К примеру, где-нибудь в управлении. Чтобы, если с ним что-либо случится, я не осталась безо всего. Так нет! Он дошел до того, что проехал вместе с велосипедистами «Тур де Франс» в качестве черт знает там кого… Он ехал впереди гонщиков, занимаясь снабжением или чем-то вроде этого! А вернулся без гроша. Таким был этот человек! И такова же была моя жизнь!