Миллионер - Сергей Валяев

— А пусть Илюха прыгнет, — предложил кто-то из нас. — Может, шарики за ролики зайдут, и будет он у-у-умненьким, как буратино.

Мы посмеялись — и забыли. Тем более из далекого-далека конвульсировал пропыленный скорый. Наши мартышечные тела приготовились для десантирования. И когда вибрирующий состав затянуло под мост, мы посыпались на крыши вагонов, как град на головы пляжных людей. Потом, пластаясь на грязной дрожащей кровле, я увидел: Илюшка падает с моста и делает это плохо — вялый мешок с сырой требухой. Я понял, если его снесет на рельсы…

— Ты что, идиот?! — орал, когда оказался рядом с ним. — Держись, дурак! — И увидел на его лбу рваную рану, набухающую кровью. — Допрыгался, космонавт, — и куском своей рубахи залепил повреждение. — Больше так не делай. Понимаешь…

Не понимал — лежал на крыше, улыбался и смотрел пустоцветным взглядом на мир, плывущий навстречу: на ржавеющие ангары, на прокопченные мастерские, на серые заборы, исписанные напрасными призывами, на пирамиды песка, на цистерны с нефтью, на жилые дома, притомленные шумом железки, на готическое здание Ярославского вокзала, возникающее, как мираж…

Миражи счастливого детства. Конечно, я не прав, считая, что именно тогда болезнь, спровоцированная падением, решительно разрушила мозг моего друга.

Позже узнал, что на эту болезнь не действуют ни климат, ни уровень жизни, ни формы государственного правления. Считается, что четверо из каждых десяти тысяч — аутисты. Нетрудно вычислить, что сегодня в мире их около двух с половиной миллиона.

Об этой болезни раньше говорили мало — что можно сказать оригинального о психической хвори? Потом за дело взялись киношники. Фильмом «Человек дождя» они настолько популяризовали эту болезнь, что только ленивый не знает о ней. Впрочем, сами аутисты о своей популярности не догадываются: их отношения с миром складываются трудно. Или вообще не складываются.

Известно, что с ума сходят поодиночке, как и умирают. Это положение как нельзя точно подходит к аутизму. И хотя аутисты ни в коем случае не сумасшедшие, ведут они часто очень похоже… Одни медлительны и спокойны. Другие — агрессивны. Одни все время разговаривают. Другие — молчат. И не потому, что не умеют говорить — не хотят. Не хотят говорить. Не хотят смотреть в глаза. Не знают чувства страха — никакого. Собаки, машины, огонь, вода, высота — никаких отрицательных чувств. Ужас у них вызывает только общение с людьми. Некоторым аутистам визуальный контакт причиняет физическую боль. Другие болезненно реагируют на звук. Например, поход в туалет — проблема. Шум воды приводит аутиста в состояние паники: он корчится, словно от боли, плачет. А пожалеть нельзя: телесного контакта аутисты боятся не меньше.

Аутизм условно делится на четыре группы. Первая — самая тяжелая. Дверь в мир, в котором живут несчастные, крепко закрыта, да ещё приперта с внутренней стороны чем-то невыносимо тяжелым. Открыть её невозможно.

Вторая группа — аутисты, у которых наблюдаются проблески сознания. Их можно хоть чем-то заинтересовать, хоть на минутку выманить за дверь собственного мира. Например, конструктором «Лего», кубиками, доской Сигена (доска с углублениями, в которые нужно вставлять резиновые цифры).

Аутисты 3-4-ых групп интересны потому, что именно они, как правило, проявляют способности, которые потом эксплуатируют в Голливуде. Рэймонд Бэббит («Человек дождя») помнил, кто в каком году выиграл матч на первенство НБА, знал наизусть телефонный справочник и мог в уме вычислять квадратный корень любого четырехзначного числа. Маленький Саймон («Восход Меркурия») с первого раза расколол код секретной системы ФБР. И это не преувеличение. Судя по статистике, 10 % аутистов обладают выдающимися способностями, в то время как среди обычных людей этот показатель меньше 1 %. Никакого ясного объяснение этот феномен не имеет. Никто не знает, почему одни аутисты запросто решают сложнейшие математические задачи, в мельчайших подробностях копируют Рембрандта и могут сразу по памяти воспроизвести фугу Баха, а другие (около 50 %) по развитию ничем не отличаются от олигофренов.

Общее что объединяет аутистов — они терпеть не могут беспорядка и обожают все приводить в состояние стабильной системы. Собирая пазл, они составляют не картинку на стену, а создают замкнутую систему. Именно страсть к упорядочиванию сближает аутистов с компьютером, который не заглядывает в глаза, не трогает за руку, не пристает с глупыми вопросами. Он такой же, как они.

Те аутисты, кто способен к самоанализу, не скрывают, что большую часть времени думают на каком-то особенном компьютерном языке, описать который они, впрочем, не в состоянии. Способности к программированию у аутистов бесспорные: им ничего не стоит выучить за два дня новый компьютерный язык, просто изучая исходные коды приложений. Задача для обычного человека практически неразрешимая. Именно поэтому аутистов стали широко использовать в компьютерных фирмах. К примеру, у Билла Гейтса, по разным данным, до 20 % персонала — аутисты.

Говорят, аутистом был Альберт Эйнштейн.

Конечно, обо всем этом я узнал только тогда, когда возникла необходимость получше разобраться в болезни друга детства. Но все это было потом. А пока мы сидели с Васей Сухим на сухом родном бережку и мимоходом вспомнили о Шепотиннике.

— А где он сейчас мутит? — спросили меня. — В психушке?

— Дома, — ответил я.

— Представляю, — покачал головой мой товарищ, — какие шоу пристраивает сестре.

— Нет, он тихий, — посчитал нужным возразить. — Его в больничке хорошо закололи. Ходит, как тень.

Мой собеседник хныкнул и вырвал из кармана несколько кредиток:

— Передай на витамины.

— Спасибо, благодетель.

— Не юродствуй, — клацнул челюстью Сухой, — я же от всей души.

— Душа у тебя, Вася, от слова «душить», — посмеялся я. — Если такой добрый, найди мне новую работу.

— Опять?! — возмутился. — Сколько можно, черт! У тебя, вижу, руки растут из жопы.

— Неправда, — пощупал себя. — Все как у людей.

— А барана кто побрил под Котовского? Депутатика в борделе замочил? Посуду в «Арагви» бил? Я?

Я привычно развел руками: рок играет мной, как мандолинист на мандолине. Образ мандолиниста, бренчащего на мандолине фугу Баха, окончательно расстроил моего товарища, и он посоветовал мне лечиться электрошоком в доме печали имени Кащенко, из которого выгнали Илюшу по причине его общего выздоровления.

— Ты хочешь сказать, что я более идиот, чем он? — обиделся я.

— Именно так, — Вася взял шампур с мясом. — Я тебя начинаю бояться.

— Не верю, — огрызнулся я. — Может, руки мои и растут не оттуда, зато голова…

— А что голова?

— Ума палата.

Мой друг поперхнулся мясом от такого хамского утверждения, крякнул от огорчения и, кинув одежды, нырнул в речку, чтобы там, в глубоководном штиле, отдохнуть от дурака на берегу.

Его надежды на то, что я уйду, несолоно хлебавши, не оправдались. В этом смысле, я всегда добиваюсь своей цели. Какая бы она ни была. Маленькая или большая. Пустая, или до космических высот. Такое свойство моего вредоносного характера. Коль втемяшу что-нибудь в голову, умру, но попытаюсь мечту воплотить в жизнь.

Конкретной грезы у меня не имелось, однако почему-то был уверен: мой друг запустит меня на орбиту новых авантюр. Откуда такая вычура взялась, право, не знаю. Возможно, от мысли, что случайных встреч не бывает, и, если мы столкнулись на этом магическом бережку, то и последствия этой встречи должны быть самые удивительные.

Жаль, что я не ясновидец. Был бы им — бежал с того чарующего бережка, как от холеры. Увы, признаков ясновидения, как и признаков крупного ума, не замечалось, о чем я, естественно, не знал и поэтому по-прежнему терся на родном солнышке, не ведая горького горя, и ждал мокрого Сухого, чтобы повторить свою просьбу о трудоустройстве.

— Сидишь? — помрачнел тот, выходя из реки, как бог древнегреческого эпоса. — Вот настырный, как гвоздик в туфле, — играл мышцами и трицепсами. — Что с тобой делать, зануда?

— Терпи, — брякнул я, — и помоги своему ближнему.

— Иди в бригаду.

— Не. Я ещё жить хочу.

— А мы что делаем?

— Вы ходите по лезвию ножа,? не был оригинальным.

— А ты хочешь и рыбку съесть и на сучок сесть? — обиделся Василий.

— Кстати, я на нем сижу, на сучке, — заметил я. — А вот рыбку палтус я бы покушал.

Мой товарищ по счастливому детству выматерился на всю округу, пугая вяленьких, как вобла, старушек на лавочках, и высказал мысль о том, что нахала в моем лице проще пристрелить, хотя и жалко пулю. Я отвечал, что человека надо любить таким, какой он есть, и не обращать внимания на его недостатки, которые, при благоприятном ходе событий, превращаются в достоинства. Василий понял, что разговаривать со мной у него нет никаких интеллектуальных сил, и капитулировал: