Стражи волшебных миров - Владимир Геннадьевич Лавров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы единый народ. Вы должны быть мирными и помогать друг другу. Мы должны вместе противостоять Дикому Полю и разным разбойникам, прощать друг другу разные обиды ради Бога-из-Огня.
Как я ненавижу, когда отец говорит нечто подобное!
Селяне разошлись в разные стороны, опустили глаза, зашептали: «Да, молодой господин». Я прошел между разгорячёнными толпами, следом за мной крался Серен. На краю селения я распрощался с другом и зашагал к замку.
Ночь была неожиданно ясной, я засмотрелся на яркие звёзды и размечтался. У меня есть мой собственный мир, в который я ухожу каждый раз, когда выпадает случай помечтать. На этот раз я придумал этому миру волшебное существо — разумное облако, способное превращаться в прозрачную девушку, которая выводит заплутавших путников на правильную дорогу.
Отец был недоволен, строго спросил, почему я задержался. Рассказал ему про драку, про то, как я призывал селян к огнянскому прощению. Отец рассердился, но уже не на меня:
— Глупые мужики! А то нам сражаться не с кем! И так работать почти некому. Они ещё друг друга калечат!
Я зашёл в часовню к отцу Михидо. Мне всегда нравилось сюда заходить. Храм высокий, загадочный. А когда святой отец зажигает свечи, то становится даже красиво. По бокам от входа в алтарь резные изображения Бога-из-Огня и его благородной матери, в колеблющемся свете свечей они кажутся почти живыми.
Святой отец был здесь, проверял наши домашние работы по математике. Увидев меня, он заулыбался:
— Что-то надумал, четвёртый ага Долиган?
Когда отец Михидо хочет надо мной пошутить, он называет меня титулом.
— Надумал. Хотел спросить. Сейчас в селе был, запасы к празднику считал. Там драка была, две улицы очень упорно дрались из-за наслоения мелких распрей.
Отец Михидо кивнул:
— Нормальное дело для этих скотов. А в чём вопрос?
— Почему люди такие злые? Не хотят друг другу прощать ничего. Вечно ссорятся, бьются за ерунду в то время, как у нас полно других, намного больших задач. Непаханых земель вокруг полно, орды с Дикого Поля вечно валят. А они умирают от этих драк потом, семьи без кормильцев остаются, страна без защиты…
Святой отец захихикал:
— А ты как хотел? Господа Бога нашего за что сожгли? Так за то и сожгли! Он учил, что надо жить любовью и служением окружающему миру, что надо отказываться от гордости и болезненного самолюбия. А людям хочется служить гордости. Когда тебя обижают или противоречат, очень хочется наказать того, кто не принимает сразу твою правоту и не пресмыкается перед тобой. Всю жизнь я учу тому, что лучше просить прощения, чем забивать всех окружающих до состояния пресмыкания перед тобой. Так никто не верит. Все забивают всех нижестоящих. Старейшины родов давят младших мужиков. Отцы лупят жён. Жёны забивают детей до полного сживания со свету. Слышал бы ты, что мне дети на исповеди рассказывают! Так и живут, как одна стая собак против другой. А почему тебя это интересует?
— Хочется сделать так, чтобы люди могли жить мирно и не загрызали друг друга постоянно.
— Ты добрый мальчик. С большой способностью к состраданию. Это хорошо, если это будет мотивацией цели твоей жизни. Но это не должно стать твоей тактикой. Твоя роль в этом мире — благородный человек. Ты должен давить этих скотов так, чтобы они боялись только тебя и не загрызали друг друга. И в этом деле ты должен быть безжалостным.
— А я думал, что наш Бог требует любви и взаимного служения.
— А это и есть любовь и служение. Любовь не в том, чтобы потакать всем хотелкам детей или людей с животным уровнем развития. Любовь в том, чтобы делать то, что является правдой для данного момента. Как бы ни было тебе лично больно от этого. Помолись Господу, чтобы он наставил тебя на правильный путь.
— Господь сказал, что надо жить любовью и что вера без дел мертва?
— Истинно так.
— И какие добрые дела надо делать?
— Если ты хочешь стать богоугодным, то делами спастись невозможно. Необходимо измениться внутри.
— И как измениться?
— Отказаться от гордости, научиться всё делать с терпением, отказаться от гнева, постоянно посещать церковь, исповедаться и причащаться.
— Так а делать-то что?
— Невозможно заранее сказать, какое дело всегда будет хорошим, а какое плохим. Всё зависит от обстоятельств. И разобраться в них сможешь только ты и только после того, как откажешься от гордости, гнева и победишь страсти. Это приходит только после долгого опыта жизни по Божьим Заповедям.
Иногда нашего святого отца сложно понять. То он призывает к любви, то проявляет невероятную жёсткость. А чаще всего от общения с ним у меня остаётся ощущения, что меня просто дурят. Никогда толком ничего ясного не скажет. Вот и сейчас у меня было ощущение, что меня обманули. Но только я не мог понять, где именно.
В этот вечер Аксел и Ирис пристали ко мне с просьбой рассказать сказку на ночь. Ирис даже залезла на колени, как в раннем детстве. Странно, днём пакостят, а вечером ластятся. Я давно уже ничего им не рассказывал. Ладно, мир так мир. Протянули в главной зале веревочку, зажгли свечку, натянули ткань. Рассказал им свою любимую тему про волшебный мир, в котором люди летают на крылатых лошадях, пользуются услугами говорящих зверей и в котором есть разумное облако, что может превращаться в прозрачную девушку. Показывал происходящее теневым театром. Ох, далеко мне до дедушки Маркела. Руки совсем не слушались. Но молодёжь была в восторге и от такого зрелища. Когда пришла мама и навешала всем оплеух за то, что мы не спим после объявления отбоя, даже это не испортило прекрасный вечер.
Глава 2
Горячая зима
Это был первый день зимы. Мама учила меня уходить от ударов круговыми шагами, когда приехал гонец от Государя. Господин призывал всех своих знаменосцев для большой войны. С севера вторглись невиданные доселе орды полулюдей — полуволков. Эти существа имели шесть конечностей и могли сражаться и руками, и кусать пастью. Им хватало ума даже на то, чтобы пользоваться луками.
Отец послал гонцов к своим вассалам с требованием немедленно выступить в поход. У отца трое вассалов, и они очень неплохие (для благородных) люди. Иногда они приезжали к нам со своими детьми. У детей наших вассалов очень
