Три жизни господина N - Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер

   " Ты можешь идти строго по центру, можешь шарахаться от стены к стене, но все рано двигаешься в одном, строго заданном, направлении. Стенки туннеля – это независящие от тебя внешние обстоятельства, воля других людей, а еще и твой собственный характер."

   Но главным все же было то, что инопланетный артефакт работал. Я мог реально перенестись в любую точку своего прошлого! И верил, что перспективы открываются колоссальные…

Оторвавшись, от чтения, Денис снова посмотрел на часы.

" Половина девятого. Девчонке еще можно погулять, а вот супруге давно пора быть дома!"

Он никогда не считал себя ревнивцем, однако, после того, как жена нашла себе новую работу, симптомы этого отвратительного чувства начали проявляться. Ленкино трудоустройство отчасти решило проблемы семейного бюджета, но укреплению семейного очага это не способствовало. Смена ролей была унизительна для мужчины, и пагубно влияла на самих женщин. Гордость, грозившая перерасти в манию величия, сплеталась с недовольством и даже пренебрежением к мужу.

– Я деньги домой приношу! А ты нам на что!

   В довершение ко всему, на работе у супруги зачастили корпоративные вечеринки. На все протесты Дениса следовал неизменный ответ :

– Вот начнешь кормить семью, буду сидеть дома, щи тебе варить .

   " А чтобы ты сделал, если можно было лет на двадцать назад вернуться? – неожиданно подумал Денис – Наверное, на юридический поступил. Сейчас это востребовано…"

   И тут снова перед глазами поплыли счастливые картины посиделок в редакции, и он почувствовал, как все его существо восстает против такого решения. К горлу вдруг подкатил комок, будто ему действительно предложили расстаться со своим прошлым. Даже несбывшихся надежд стало жалко:

   " Ведь они тоже когда-то согревали тебя и давали силы!"

  Около десяти часов Ленка и Алена вместе вошли в квартиру. Видимо встретились где-то по дороге, и успели уже и поругаться и помириться. Обе пребывали в хорошем настроении. От Ленки пахло ликером "Амаретто". С некоторых пор, Денис возненавидел этот запах красивой жизни, но сейчас удержался от комментариев. Проинформировав жену, что ее дочь опять почти ничего не ела, он отправился в спальню и включил телевизор. После короткой перепалки с девчонкой, Ленка еще с полчаса пребывала на кухне и, судя по ползущему оттуда запаху табака, курила. Потом долго шумела вода в душе, и, наконец, жена появилась в спальне в соблазнительно короткой и полупрозрачной ночной рубашке.

– Выключай ящик! Спать пора! – потребовала она прямо с порога.

– Как скажешь! – буркнул Денис. Выключив телевизор, взял с журнального столика папку.

– Устала, ко мне сегодня не приставать, – заявила Ленка, прыгая под одеяло. Никак на это не отреагировав, Денис отвернулся в сторону ночника. Такое поведение мужа, судя по всему, задело супругу.

– Опять что-то не так?! Сцена ревности на сон грядущий!

– Да, нет, все нормально. Читаю вот. Рукопись интересную подкинули.

   В ответ Ленка презрительно фыркнула. Минут пять она молчала, затем подвинулась ближе и поинтересовалась, о чем нынче графоманы пишут.

– Герой собирается перенестись в собственное прошлое, сохранив при этом память.

– Зачем ему это? – искренне изумилась супруга.

– Чтобы исправить ошибки, и прожить другую жизнь, – пояснил Денис. Ленка на несколько мгновений задумалась, затем изрекла вердикт:

– Ничего у него не получится! Лучше бы о будущем подумал… Кстати, некоторым моим знакомым тоже советую.

Глава 4: Назад в "счастливое" детство!

А, между тем, герой повести всерьез намеревался вернуться в семидесятые, приблизительно за год до своего окончания средней школы.

   …Я снова положил руку на «яйцо» и попытался сосредоточиться. Девятый класс выбран был не случайно. В те годы он имел статус предвыпускного, и я рассудил, что именно с этого момента нужно начинать переделку своей судьбы. Я напряженно пытался вспомнить до мелочей обстановку того времени и себя самого – ленивого школяра, мечтателя и неудачника. По пальцам моим снова бежало тепло, но, пока, ничего другого прерыватель не делал. И вот, когда я уже начал сомневаться в его работоспособности, комната опять озарилась вспышкой. Уже не сильно удивляясь, я снова полетел в черную пустоту и провалился в объятья сна, из которого меня выдернул дребезжащий звук механического будильника. А потом, откуда-то из бездны времен, обрушился молодой мамин голос:

   – Медвежонок, подъем! Опять в школу опоздаешь…

   Читая о первых впечатлениях героя, Денис чувствовал, как и его захлестывает волна ностальгии. Словно сам перенесся в прошлое. А герой повести пошел на кухню, где ждал приготовленный мамой завтрак. Он видел, как солнечные лучи весело играют на новых обоях, и в то же время хорошо помнил, как они с отцом много лет спустя отдирали от стены их пожелтевшие остатки, и отец тогда вдруг всплакнул, то ли от нахлынувших воспоминаний, а, может быть, над своей одинокой долей. А потом был двор, который даже сложно было узнать из-за отсутствия плотно припаркованных иномарок и еще не подросших деревьев. И, наконец, школа, возвращение в которую стало настоящим шоком…

   … Представьте себе, мой читатель, что вы проходите мимо беснующейся компании подростков. С высоты своего возраста снисходительно взираете на глупые забавы молодежи. И вдруг, вы уже сами в центре круга. И это на вас со всех сторон сыплются толчки и затрещины, а над ухом звучит оглушительный глупый смех. Вот так и я шел по школьному коридору. Молодые люди, от которых давно привык слышать только вежливое "Вы", фамильярно хлопали меня по плечу, под ногами, носилась мелкота из младших классов.

   Войдя в кабинет литературы, я проследовал к своей парте и первым делом проверил сидение на наличие кнопки. Она лежала там, где и положено – в самом центре стула, заботливо замаскированная серым хлебным мякишем. Выкинув это орудие издевательства, я поинтересовался, кому на этот раз "дать по шее". Ответом было молчание и усмешки. Мой сосед и лучший друг Колька Салохин, как ни в чем не бывало, протянул руку:

   – Привет, Вини! Опять кто-то кнопку подложил?

   Забытое школьное прозвище остро резануло слух. Вини-Пухом меня окрестили за медвежью неуклюжесть и внушительные габариты. Кольку пробовали звать Пятачком, но прозвище не прижилось. По характеру он совершенно не походил на преданного поросенка. Сейчас уже могу побиться об заклад, что кнопку либо подложил он сам, либо хорошо видел, как это происходило, но даже намеком не собирался предупредить товарища. Всю подлость Колькиного характера я узнаю уже в зрелые годы. Сейчас же представился шанс заранее прекратить эту дружбу, но я еще не решил, стоит ли это делать.

   А вскоре мне стало не до Салохина. Взгляд, словно магнитом, притянуло к первым рядам класса. Маша Коноплянова сидела за второй партой. Волосы ее были собраны в хвостик, но кончики их распушились, и когда она наклоняла голову, темно русые завитки дрожали над белым воротничком школьной формы.