Алхимик - Владимир Кузнецов

Они проходят мимо фабричных ворот и сворачивают за угол. Там, на узком трёхэтажном доме из серого кирпича красуется деревянный щит, на котором по красному полю чёрным написано «Королевский Орёл» и нарисован такой же герб, как на нашивках у парней в котелках.

— Ты, видать, приезжий? — спрашивает Эда один из провожатых. Дружелюбия в его голосе мало.

— Да, — осторожно кивает в ответ Сол. Парень морщится, будто хлебнул горького.

— Тебе здесь не рады, — наконец цедит он сквозь зубы.

Внутри кабак мало отличается от «Дыры в стене», разве что по углам стоит несколько столиков, а бочки на стойке — не такие большие. За одним из столов, в дальнему углу сидит компания человек в пять. Ещё столько же слоняется по залу, засунув руки в карманы брюк и шаркая подошвами по полу. Смуглый, похожий на араба подросток елозит шваброй по полу, размазывая грязь, за стойкой стоит не старый ещё мужчина с длинной изрядно поседевшей бородой и блестящей лысиной. На носу у него очки, а на груди — видавший виды передник.

Эда подводят к дальнему столику. С первого взгляда понятно, кто здесь тот самый Однад, которому его обещали показать. Этот явно помешан на своей внешности — седеющий его чуб набриолинен так, что торчит, как рог единорога, серый сюртук с шелковыми лацканами блестит начищенной медью пуговиц. К столу справа прислонена трость с набалдашником в виде обезьяньей головы. Взгляд денди колючий и цепкий. Правая рука его лежит на столе. На большом пальце длинное медное кольцо, оканчивающееся трехсантиметровым когтем. Судя по многочисленным следам заточки и темным пятнам — это не простое украшение.

— Кто это? — вяло интересуется Однад.

— Мы нашли этого типа в Односторонней аллее, — ответил один из парней. — Он сцепился с четырьмя Мясниками Уиншипа. Дрался как чёрт, к нашему приходу свалил двоих.

Денди перевёл отсутствующий взгляд на Эда, осмотрел его.

«Сейчас спросит, чего я так вырядился, — мелькает в голове Сола. — Достали уже».

— Что не поделил с мясниками? — тем же безразличным тоном спрашивает Однад.

— Не я с ними. Они со мной, — чтобы потянуть время отвечает Эд. — Не ко времени заглянул на райскую аллею.

Закрученный рогом чуб слегка кивает.

— Приезжий?

— Да, — соглашается Эд.

— На падди или горца ты не смахиваешь. Откуда ты?

— Издалека.

В глазах денди появляется искра интереса.

— Я — Нодж Однад. Мои Чичестеры спасли твою шкуру сегодня. А это значит, — он со скрипом провёл когтем по столешнице, — ты мне должен.

В голосе слышится явная угроза. Но Сола сейчас не это интересует. «Чичестеры» — слово отозвалось в памяти, тут же связавшись с картинкой — чёрным геральдическим орлом на красном поле. Это всё ему уже знакомо. Но откуда?

— Денег… — слегка сбитый с толку запинается Эд. — денег у меня нет. Но я могу отработать.

— Вот как? — бриолиновый рог приподнимается кверху. — И что ты умеешь делать?

— Твои парни видели, — пожимает плечами Сол. Нодж презрительно кривит губы:

— Мне громилы не нужны. И без тебя немало здоровяков жаждет нашить на жилет Королевского Орла. Я спросил, что ты умеешь делать, — последнее слово он произносит с нажимом.

— По профессии я химик, — не подумав, отвечает Сол. Вранья в этом нет — он действительно химик-неорганик, магистр, уже восемь лет работающий на заводе с безобидным названием «Заря». За коротким и жизнеутверждающим словом скрывается пяток подземных цехов, где производят пороха и взрывчатку.

— На мой взгляд, ты обычный пень, — невозмутимо констатирует Нодж. — А это слово надо произносить так: «Ал-хи-ми-к».

«Да ты что!» — чуть не брякает Эд, но вовремя поправляется:

— Конечно. Алхимик. У вас значит так. У нас первый слог не говорят.

— Деревенщина, — бросает кто-то за спиной Однада. Ему отвечает негромкий смех остальных. Денди слегка постукивает когтем по столу и все умолкают.

— И что ты умеешь? Можешь свинец в золото превратить?

— Не могу, — качает головой Эд. Снова раздаются приглушенные смешки.

— А эликсир молодости приготовить? — уголки рта искривляются в презрительной ухмылке.

Эд осматривает стоящих вокруг парней. У большинства на поясе ножи, но кое у кого есть и пистолеты. Интересно, как у них дела с боеприпасами?

— Могу сделать порох, — наудачу бросает он. Молчание, которое тут же устанавливается над столом, говорит, что с вариантом он не прогадал. Медный коготь ритмично постукивает по столешнице.

— Значит, порох, — негромко произносит Однад, прищурившись. Во взгляде его появляется интерес, но вместе с ним — недоверие. Недоверие вполне обоснованное: приготовить дымный порох, в принципе, несложно. Но гранулировать его, сделав «жемчужным» — задача требующая специального оборудования и хорошего знания процесса. Какое-то время Эд вертит в голове разные варианты, чувствуя, как среди чичестеров растёт нетерпение.

— Особый порох. Который взрывается в пять раз мощнее обычного и при взрыве не дымит.

Казалось, эти слова рождаются у Эда сами по себе, без помощи головы. Как бы то ни было, решение правильное — пироксилин действительно мощнее пороха, а главное — значительно проще в изготовлении.

Над столом снова повисает тишина. Парни ждут решения своего главаря. Нодж задумчиво поглаживает полированную голову обезьяны на своей трости.

— Звучит заманчиво, — наконец заключает он. — Настолько заманчиво, что похоже на сказку, из тех, что рассказывала мне перед сном няня. Нужны доказательства.

Сол смотрит на него открыто и спокойно — теперь ему бояться нечего.

— Мне нужна комната для занятий, с хорошими окнами, но подальше от чужих глаз и носов. Ещё мне нужна жаровня и запас угля. Сверх того — керамическая, лучше — стеклянная посуда пара железных прутьев потоньше, клещи.

Однад коротко кивает. Эд отвечает таким же кивком и продолжает:

— Теперь по материалам. Мне понадобится… — он ненадолго замолкает, задумавшись. Вообще, ему нужна азотная кислота, но вряд ли её так легко раздобыть. Лучше пойти путём более сложным. — Мне понадобится селитра и серная кислота.

— Серная кислота? Это что ещё? — поднимает бровь Нодж. Эд вскидывает глаза к потолку, подбирая использование, наверняка известное в этих местах.

— Ювелиры и оружейники используют её для травления. Только мне она нужна чистая, неразбавленная. Если не сможете найти, то подойдёт пирит… гм, серный колчедан.

— Не волнуйся, — нехорошо улыбается Однад. — Найдем твою кислую серу. Ты главное помни, что сейчас чичестеры много будут для тебя делать. И лучше, чтобы они делали это не зря.

Он оборачивается в сторону стойки, кивнув бородачу-пабмену. Через несколько секунд, как по волшебству на столе появляются бутылка чего-то красновато-коричневого и два стакана мутного стекла. Нодж откупоривает бутылку, до краёв наливает оба стакана. Запах крепкого алкоголя щекочет ноздри Сола. Главарь берёт стакан:

— Выпьем. За успех твоих алхимических опытов.

От жуткого пойла в горле жжёт и горит. Эд выдерживает атаку на свой организм с каменным лицом. «По-крайней мере лучше „Всякого“, — успокаивает он себя. — И для дезинфекции неплохо».

Комнату ему выделяют тут же, на верхнем этаже. Не комнату даже — мансарду, со скошенным потолком и выходом на крышу, где устроена была небольшая площадка обнесенная железной решеткой, высотой Эду чуть выше колен. Высота этого забора вместе с расстоянием от крыши до земли, заставляют Эда немного нервничать — высоты он побаивается.

— Отец, а поесть у вас можно? — спрашивает он бородача, который провёл его сюда. Пабмен смотрит на чичестера, стоящего у входа. Тот пожимает плечами.

— Можно, — махает бородой пабмен. — Два орла.

— Орлов нет, — Эд лезет в карман и достаёт оттуда две монеты. — Есть такие.

Монеты подвергаются всестороннему осмотру, к которому присоединяется и чичестер. Вдвоём с пабменом они крутят монеты, разглядывают чеканку, пробуют кусать монеты и царапать гвоздём.

— Это не серебро, — уверенно заявляет бородач, сверкая очками.

— Не серебро, — соглашается Эд. — Это сплав. У меня на родине очень ценный.

— Мы не у тебя на родине, жонглёр, — кривится чичестер.

— В «Дыре» эти монеты у меня брали, — не сдаётся Эд. Он ещё не завтракал и перспектива остаться без еды ещё неизвестно какое время его совсем не радует.

— Может это из-за них тебя мясники Уиншипа отделать хотели, — недоверчиво бросает парень, поправляя жилетку. Но для пабмена этого аргумента, похоже, вполне достаточно.

— Ладно, — говорит он, пряча монеты в карман полосатых брюк. Эд замечает у него на запястье грубую татуировку — якорь и канаты.

Дверь за его провожатыми закрывается и Эд слышит, как щёлкает в двери замок. Ну что, вполне ожидаемо. Медный Коготь не позволит себя дурачить.