Война за Проливы. Решающий удар - Михайловский Александр

Глухая отдаленная канонада гремит и левее полосы прорыва Армии Особого Назначения. Там расположен снабженный сильным гарнизоном город Краков, и сейчас его берут в «клещи» первая и вторая русские армии. Там, в принципе, творится то же самое, за исключением того, что в атаку идет не морская пехота с самозарядками, а русские линейные полки, солдаты которых примкнули штыки к своим трехлинейкам. Да и новейших гаубиц на том направлении маловато, вместо них по австрийским позициям бьют орудия, участвовавшие еще в войне за освобождении Болгарии, – но по большому счету это неважно, потому что свою задачу связать боем основные силы 1-го армейского корпуса австро-венгерской армии это наступление выполняет на отлично. Уже к полудню клещи вокруг города сомкнутся – и тогда ни один австро-венгерский солдат не выскочит из этой мышеловки.

5 июля 1908 года, полдень. Румыния, Бухарест, Королевский дворец.

Более двух суток Румыния ведет тяжелую и бессмысленную войну против всех соседей сразу. С севера в страну вороватых цыган ворвался венгерский гонвед – одновременно с началом русского наступления на Пруте и десантом в Констанцу, а также болгарским вторжением с западного направления. Уже четвертого июля русские, начав войну с невероятной прытью, взяли Яссы, Галац и Констанцу. Мало кто знает, что на румынском побережье с большой помпой высадился лишь один русских армейский корпус из четырех, входящих в шестую армию генерала Реннекампфа, а три других без особой огласки стали высаживаться в Бургасе и Варне для задействования в Константинопольской операции.

При этом четвертая болгарская армия, прежде считавшаяся резервной, продвинулась вдоль берега моря до Мангалии и осуществила на Дунае несколько десантных операций: в частности, в районе города Джурджу и болгарской крепости Тутракан. А от этих болгарских плацдармов до Бухареста – по дорогам всего-то по шестьдесят километров. Два дня марша для пехотных дивизий. С севера, от Сибиу и Брашова на Бухарест движутся венгерские гусары, а за ними, изрядно отстав, пылит пехота регулярной императорской армии. На остальных фронтах австрийцы отступают, или, как в случае с сербами, безуспешно бьются лбом об их укрепления. Однако же румынская армия оказалась опрокинута напрочь их первым натиском.

И отвечать румынским генералам, год назад «прославившимся» кровавым подавлением крестьянских волнений, на эти демарши оказалось нечем. Мобилизация еще в самом начале. Вооружение, как и организация, в румынской армии просто отвратительная, а потому в частях не хватает даже самого необходимого. И, кроме того, народ за такую власть, которая стреляет в него из пулеметов, воевать не желает и от мобилизации всячески уклоняется. Мол, сначала снимите осадное положение, а потом посмотрим, возьмем мы в руки винтовки или нет. Одним словом, ситуация для власть предержащих складывается более чем угрожающе, и оттого верхушка правящей в Румынии национал-либеральной партии по мере осложнения обстановки все больше и впадает в состояние, близкое к панике.

И вот, всего-то на третий день войны, полыхающей со всех четырех сторон, в королевскую резиденцию явилась представительная делегация. Возглавлял это сборище национальных либералов престарелый премьер-министр (он же министр иностранных дел) Димитре Стурдза, а позади него как, дети за учителем, толпились: военный министр Александру Авереску, начальник генерального штаба Григоре Грациану, министр внутренних дел Ионел Братиану и председатель Сената Иоан Лаговари. Эта публика, еще недавно такая гордая и дерзкая, теперь имела пред своим королем весьма бледный и испуганный вид. Ну кто их тянул за язык угрожать ему военным переворотом, если он вздумает согласиться на предложенный императором Михаилом размен Добруджи на Трансильванию?

– Ваше Величество… – проблеял Стурдза, – Румынии нужен мир, мир и только мир…

– Мир, говорите… – проскрежетал разъяренный король, – а всего неделю назад вы имели по этому поводу совсем иное мнение. К тому же, господин Стурдза, вы у нас не только премьер-министр, но и министр иностранных дел. Почему вы сами не попытались решить этот вопрос, не беспокоя при этом своего престарелого короля, которого вы самым наглым образом втянули в эту авантюру?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Мы пытались, – опустил голову Стурдзу, – посылали парламентеров под белым флагом к русским, и на всякий случай даже к болгарам, но не дождались никакого ответа, за исключением предложения безоговорочной капитуляции. Румыния должна сдаться, упасть на колени, посыпать голову пеплом – и только тогда нас не будут убивать насмерть.

– Вот! – немного успокоившись, сказал король. – Запомните, господа: когда русский император Михаил делает вам какое-нибудь предложение, например, обменять одну провинцию на другую – вы должны немедленно соглашаться на его щедрое предложение. Соглашаться, а не вставить в позу и заявлять, что вы не согласны…

– Но мы и в самом деле не согласны с этим предложением! – гордо вскинув вверх бороду, сказал Ионел Братиану, молодое дарование национал-либералов, – оно очень унизительное и не соответствует нашим румынским интересам.

– Без вашего согласия вас родили, господин Братиану, без вашего согласия и похоронят, – хмыкнул король. – И к этому следует привыкнуть. Если вы ответите русскому императору гордым отказом, то он ничуть не огорчится, а просто возьмет силой то, что ему надо, а вас за ваше бестолковое упрямство вздернет на виселице за шею. И никаких переговоров он при этом вести не будет. Сдавайся на милость победителя или умри прямо сейчас.

– Но мы и в самом деле не согласны, – огладив пышные усы, сказал председатель румынского Сената Ион Лаговари, – у многих весьма уважаемых людей в Добрудже имеются поместья, и наверняка по результатам этого размена они лишатся своей собственности. И вообще, так не принято. Мы, конечно, с радостью готовы присоединить Трансильванию к территории Румынии, но при этом не видим никаких оснований к тому, чтобы отдавать Добруджу. Напротив, мы были бы совсем не прочь нарастить территорию Румынии за счет русской Бессарабии, где проживает родственный нам народ, а также южной Добруджи, которая по ужасному недоразумению тридцать лет назад отошла к Болгарии…

– Ну вот опять… – вздохнул румынский монарх. – После того как вы вывернули мне руки, я написал русскому императору письмо, объяснив свою позицию и ту обструкцию, которую устроила своему королю правящая в моей стране национал-либеральная камарилья. Написал я и своему родственничку кайзеру Вильгельму, попросив замолвить за меня слово перед своим суровым союзником. Я думаю, что русский царь меня понял и исключил из своих проскрипционных списков. Самое большее, что мне грозит – это почетная отставка с выездом в Германию. Неприятно, конечно, быть свергнутым после сорока лет вполне благополучного правления, но я это переживу. А вот всех вас теперь, хе-хе, ждут весьма неприятные приключения. Так что надевайте рубище, посыпайте головы пеплом и, отдав приказ румынской армии прекратить сопротивление, выходите навстречу русским победоносным войскам. Хотя на крайний случай сойдут и болгары. Адмирал Ларионов, являющийся опекуном молодого болгарского царя, с удовольствием поставит свою подпись на акте о безоговорочной капитуляции Румынии. И запомните: чистосердечное раскаяние способно искупить хотя бы часть вины. Ну да ладно, господа, не будем говорить о печальном…

– Но почему, почему, ваше величество? – простонал военный министр Алексадру Авереску. – Мы решительно не понимаем, зачем русский царь захотел отдать Болгарии всю Добруджу и для чего ему это понадобилось. Русский ультиматум и его решительное претворение в жизнь стали для нас полнейшей неожиданностью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Не понимают они… – проворчал король. – Добруджа в составе Болгарии нужна русскому царю Михаилу, чтобы проложить через ее территорию железнодорожную магистраль, которая напрямую соединила бы Российскую империю и ее балканских союзников Болгарию и Сербию. И ни одна пядь этой дороги не должна проходить по румынской земле. Вы знаете, как вас, господа, называют в Санкт-Петербурге? Нет? Там вас считают жадными вороватыми цыганами, которые способны стащить все, что не раскалено докрасна и не прибито гвоздями. Судя по тому, что творится в нашей армии, так и есть. А еще там знают о ваших вожделениях в сторону русской Бессарабии и желают раз и навсегда покончить с этим вопросом. Я не удивлюсь, если вместо урезания румынской территории русский царь царей попросту разделит Румынию напополам между Россией и Болгарией. У него для этого на руках сейчас имеются все необходимые карты. А теперь, господа, идите и не беспокойте больше старика. Все нужные советы я вам уже дал, а дальше уже решайте сами.