Седьмая пещера Кумрана - Грэйм Дэвидсон

— Разве не женщина организовала стрельбу в Лоде? — возразил Хусам. — И оправдала бойню тем, что та якобы служила на благо человечеству? Эта женщина убедительно доказала равенство полов. Теперь власти подозревают всех.

Хусам был прав. Фусако Сигенобу, основательница «Японской Красной Армии», заявила после теракта в аэропорту Лод: «Пришло время показать империалистам, что вооруженная борьба — единственный гуманистический способ напомнить об угнетенных».

— Ладно, только военные обычно не трогают законопослушных иностранцев, которые далеки от наших проблем, — напомнил Язид. — Что, если мы отыщем добропорядочного знатока древностей, гражданина нейтральной страны, не участвующей в ближневосточном конфликте? Вдруг получится?

— Давайте разделим сокровище на две половины, и одну отдадим мужчине, а другую — женщине. Может, так скорее повезет? — предложила компромисс Самира.

Они до ночи обсуждали плюсы и минусы каждого варианта. Постепенно возможности исчерпались и начали повторяться. Наконец, дети обернулись к отцу в ожидании его слова.

Разговор подтвердил худшие подозрения старого Самира, из-за которых он горевал вот уже несколько месяцев. Заботясь о сохранности, они будут вынуждены расстаться с сокровищем, гордостью их семьи палестинских христиан. Что бы ни решили они, опасности не миновать.

— Мы исповедуем христианство со второго века, — начал Самир. — Это очень важно для нашей веры и семьи. У нас есть великий дар, и мы нуждаемся в Божьем совете. Хусам, ты говоришь, что стал агностиком. Но мы слишком многое поставили на кон. Я бы хотел, чтобы ты просил о помощи вместе с нами.

Члены семьи встали, взялись за руки и склонили головы в молитве, как восемнадцать поколений Диабов до них. Хусам слушал, Самир, Самира и Язид просили Бога ниспослать им верное решение, просили, чтобы предмет их спора попал в надежные руки и был использован по назначению.

Потом наступила тишина. Именно тогда Самиру явился ответ. Он поведал детям свой план, изобретательный и рискованный.

— Должно получиться… Если Бог на нашей стороне, — ответил за всех Язид.

Рубен Дэвис прибудет в Палестину шестью неделями позже, даже не подозревая, как исход семейного совета изменит его жизнь и пошатнет устои христианства.

ГЛАВА 4

КУМРАН

Рубен осторожно ступал по короткой тропке. Над Иорданской долиной просвистел «Фантом», его оглушительный рокот прокатился по всему бассейну реки. «Фантомы», «Скай-хоки» или «Нашеры», израильская версия французских «Миражей-5», патрулировали каждые десять минут.

Вдалеке в сторону Негева двигались три армейских грузовика с танками «Паттон М-48» на платформах. Они ездили все утро. Израиль твердо намеревался защитить свои территории, которые теперь рассматривались как особо важная буферная зона безопасности.

За соленым озером Ям-Хамелах — Морем Соли — длиной в пятьдесят пять километров виднелась гора Моаб и смутные очертания иорданских домов. Какими ничтожными, должно быть, чувствуют себя их обитатели перед этой военной мощью.

— Забыли плавки? Раздевайтесь и прыгайте в воду. Здесь никого, кроме нас.

Рубен вздрогнул и обернулся. Мысли об очаровательной рядовой из автобуса, военный парад и великолепие Мертвого моря затмили все вокруг. Он не заметил даже ручей, окруженный роскошной зеленью. Двое мужчин в плавках жестом приглашали его в исходящую паром воду.

— Давайте к нам. Мы — арабы, но обещаем ничего не красть, — сказал мужчина по-английски с южным акцентом.

Рубен улыбнулся этой самокритичной шутке и ответил в том же духе:

— Я сделаю даже больше. Попрошу вас приглядеть за вещами — вдруг будут проходить монахини и надумают вызволить из рабства мою одежду.

Они рассмеялись. Завязалось дружеское знакомство.

— Я сейчас. Только исполню долг туриста, нырну в Мертвое море.

— Вы там долго не пробудете. Вода потеплеет к вечеру.

Проворно скинув одежду, Рубен забежал в воду и попытался нырнуть.

Он, в общем-то, знал, что из Мертвого моря реки не вытекают, лишь впадают в него. Вода испаряется так быстро, что остаются лишь насыщенные соли, поэтому Мертвое море — самое плотное в мире. Однако такого эффекта Рубен не ожидал. Он почувствовал себя пробкой, скачущей на поверхности. Чтобы погрузиться в воду, требовались неимоверные усилия. Рубен плескался минут пять, потом все-таки сдался. Но хоть лично познакомился с Мертвым морем. Будет о чем написать домой.

Рубен перебрался в теплый ручей к новым знакомым.

— Мой сын знает английский хуже меня, — признал старший из арабов. Семейное сходство было очевидным, даже если бы оба не носили усов. Отцу на вид около шестидесяти, сыну — под тридцать.

— Я учился в Лондонском университете, когда британцы заправляли в Палестине, — объяснил араб и добавил: —Вы ведь не англичанин? Откуда вы? Родезия? Австралия?

— Из Новой Зеландии. Колониальная жизнь Австралии началась с более достойных британских переселенцев, — ответил Рубен.

— Вы о штрафной колонии в Новой Зеландии, — рассмеялся старик и пересказал смысл шутки сыну.

— Меня зовут Язид Диаб, а моего сына — Захи.

— Очень приятно. Рубен Дэвис.

— Мой отец высокого мнения о новозеландцах, — учтиво заметил Язид. — Он говорит, из всех оккупационных войск только они уважали палестинцев… Часть британских сил генерала Алленби, отбивших Палестину у оттоманов во время Великой войны.

— Спасибо. Я думал, наши солдаты пили пиво и волочились за женщинами не меньше остальных. Мусульманам это вряд ли нравилось.

— Да, наверное, вы правы, — признал Язид. — Но, по словам папы, они хоть считали нас за людей. Знаете что-нибудь о Кумране?

— Немного.

— Пойдемте с нами. Мы — помощники кураторов — те же гиды, но под красивым названием. Сейчас туристов почти нет. Насмотрелись новостей, боятся террористов. Да и зима — Рождество прошло, а до Пасхи еще далеко. Чем вас так привлекли развалины и пещеры?

— Я изучаю богословие в Оксфорде.

Рубен мысленно вернулся в прошлое.

Ессеи — мирная иудейская община численностью около четырех тысяч человек. Благополучно жили в окрестностях Кумрана с 200 года до нашей эры по 68 нашей эры. Ели простую пишу, молились и все время учились. Занимались сельским хозяйством и ремеслами, не знали частной собственности, отвергали рабство и почти все давали обет безбрачия. Верили в апокалипсис, Судный день, когда должны восстать правоверные.

— На экзамене спрашивали про Иисуса и ессеев, — припомнил Рубен.

— Прекрасно. Вот давайте и обсудим. — Язид начал с самого заковыристого вопроса: —Как вы считаете, Иисус из Назарета был ессейским монахом? Туристы интересуются. Мы почти слышим их мысли: «Если Иисус жил здесь, ясно, почему не женился, досконально знал Священное писание и посвятил себя Господу».

— Вывод очевиден, — согласился Рубен.

— Туристам любопытно, что Иисус за человек, откуда черпал свои идеи, как жил, занимался ли сексом. И все в том же духе.

— Представить Иисуса ессеем нетрудно, — возразил Рубен, — но все же, если не считать нескольких древних документов с наполовину выдуманными историями о его детстве, мы мало что знаем о первых тридцати годах жизни Иисуса. Только то, что в двенадцать лет он остался в храме поговорить с учителями о богословии.

— Во всяком случае, Иисус мог приходить в монастырь и перенимать верования ессеев, так?

— Рубен отпуск, не работа. Он хочет отдых, не разговор, — вмешался Захи на ломаном английском.

— Ничего, — улыбнулся Рубен. — Мне не скучно. — Беседа еще и отвлекала его от печальных мыслей о расставании с притягательной попутчицей. Он продолжил: —Вряд ли ессеи повлияли на Иисуса. Насколько нам известно, они были иудейскими фундаменталистами и не желали отдавать свою веру на поругание римским богам и завоевателям. Возможно, им не слишком нравились порядки в иерусалимском храме. Но…

— Разве Иисус не отвергал насилие, подобно ессеям? — перебил Язид. — Они жили в мире и не держали оружия.

— Да, но как же двое учеников Иисуса — Иуда Искариот и Симон Зилот? Они были террористами или повстанцами — смотря на какой вы стороне. Ученики Иисуса носили оружие. Петр отсек стражнику ухо мечом.

— То ученики, не Иисус.

— Иисус в гневе опрокинул бичом столы торговцев, потому что те оскверняли храм.

— Верно. Но Иисус мог быть ессеем прежде.

— Интересная мысль, Язид. Возможно, Иисус учился среди ессеев, а позднее отказался от некоторых идей, особенно тех, что касались грешников.

— Ессеи пытались сохранить чистоту веры. Иисус же наоборот. Он с радостью принимал согрешивших. Ессеи не ведали прощения. Они выкидывали паршивую овцу за дверь и наказывали не возвращаться.

Все трое засмеялись.