Ген Огинского - Иво Залуский

Вид на библиотеку Залуских. Художник З. Фогель, 1801

Игнаций и Марианна Залуские делили свое время между Варшавой, Ойцувом и своим краковским домом на улице Святого Яна, в котором 15 апреля 1760 года родился Теофил Войцех. Теофил воспитывался в Ойцуве. Его первым наставником был священник-француз Антоний Камелен, бывший каноник Киевского кафедрального собора, на который распространялось епископство Юзефа Андрея Залуского до смерти последнего в 1774 году. Когда Теофил подрос, отец иногда брал его с собой в Варшаву.

После первого раздела Речи Посполитой в 1772 году ойцовские Залуские стали австрийскими подданными, проживающими в провинции Галиция, и в 1776 году Теофила направили учиться в Вену в военную академию Терезианум. Это престижное учебное заведение на Фаворитенштрассе было основано императрицей Марией Терезией для воспитания отпрысков благородных семейств Габсбургской империи в патриотическом проавстрийском духе. 28 марта того же года императрица Мария Терезия подписала грамоту о пожаловании Игнацию Залускому графского титула, который, хотя и передавался по наследству, автоматически достался 16-летнему Теофилу. Залуские отправились в Вену, чтобы присоединиться к сыну на торжественной церемонии.

В 1777 году граф Игнаций Залуский умер в Варшаве, оставив Теофила и имение в Ойцуве на попечение своей хозяйственной и энергичной супруги. Графиня Марианна сделала все, чтобы Теофил вырос обаятельным, культурным и образованным человеком, достойным членом магнатских родов. Кроме того, она стремилась заинтересовать сына политикой. На следующий год Теофил закончил Терезианум и возвратился в Ойцув, чтобы обдумать перспективу политической карьеры, то есть возможность пойти по стопам отца.

В Варшаве тем временем Андрей и Павлина Огинские вели активную и насыщенную событиями жизнь. У них имелись поместья в Троках и Гузове. Главное местопребывание их было в Гузове, километрах в пятидесяти к юго-западу от Варшавы. Там, в год Коронации, у них родился первый ребенок – дочь Юзефа, а 25 сентября 1765 года родился сын Михал Клеофас. Когда вся семья, включая Феликса – сына Павлины от брака с Лубенским, состоялась, а впереди уже ждала дипломатическая карьера, король удостоил Андрея Огинского ордена Белого Орла и личного ордена Святого Станислава.

Павлина из рода Шембеков, княгиня Огинская, мать М. К. Огинского

Идеи короля о строительстве новой Польши почти повсеместно встречали сопротивление. Многим магнатам перемены были не по душе, они противились любым проявлениям просвещения и прогресса и делали все, чтобы расстроить планы монарха по созданию динамично развивающегося и политически зрелого современного государства. Более того, прусский король Фридрих и российская императрица Екатерина также относились к этим планам с некоторым беспокойством и внимательно следили за событиями. Польша, способная сама о себе позаботиться и оставить собственный след в истории, в их расчеты не входила. Станислава Августа почти не обескуражило, что оба монарха уже закладывали основы для своего будущего прозвания «Великий» и «Великая». Но собрание, организованное Юзефом и Казимиром Пуласкими и епископом Адамом Красинским в небольшом городке Баре на Украине, его, безусловно, встревожило. Собравшиеся там обсуждали, какими способами и средствами избавиться от короля Станислава Августа и восстановить статус-кво старой саксонской системы правления, правда, с некоторыми туманно обозначенными корректировками. По существу, состоялась дилетантская болтовня без каких-либо реальных предложений, однако идея изменить политический облик Польши вышла в свет. Так была создана так называемая Барская конфедерация.

Конфронтация как таковая между королем и конфедератами походила на игру, правила и цели которой были плохо понятны всем участникам. Король считал конфедерацию досадной глупостью, тогда как сами конфедераты в своей политике, казалось, опирались и на обновленные, усовершенствованные реакционные старые взгляды, и на новое, революционное мышление, отнюдь не сильно разнящееся от умонастроений короля. Все больше магнатов стало вступать в конфедерацию, даже французы проявляли к ней интерес и направили финансовую и военную помощь конфедератам. Екатерина хотела, чтобы Станислав Август подтвердил «политическую правильность» данной ему власти и высказался против конфедерации. Король больше всего опасался гражданской войны, поэтому, подумав, он решил отодвинуть проблему на задний план и, как и раньше, продолжать реформы. В 1769 году, учитывая свои все более натянутые отношения с Екатериной, король Станислав Август отправил в Санкт-Петербург Андрея Огинского в качестве полномочного посла. Миссия Андрея была очень непродолжительной, угроза со стороны конфедерации являлась ее главной проблемой, и вскоре Андрей возвратился, чтобы доложить своему королю о позиции Екатерины в связи с возникшей ситуацией. Позиция была достаточно прозрачной: с Барской конфедерацией следует покончить.

После возвращения из Санкт-Петербурга Андрей взял Михала Клеофаса с собой в Варшаву, где представил его все более гонимому королю. В духе того времени король Станислав Август поставил мальчика на стол, внимательно рассмотрел его со всех сторон, словно анализируя под микроскопом некое любопытное существо, и задал ему пару банальных вопросов, в основном о Священном Писании. Михал Клеофас четко ответил на все вопросы к полному удовлетворению короля. Когда его спросили, кем он собирается стать, когда вырастет, Михал Клеофас без колебаний ответил: «Я хочу служить своей стране и своему королю, но я не хочу быть королем, так как люди говорят, что Ваше Величество очень несчастны». Немного ошеломленный король не нашелся, что ответить, но Михал Клеофас заметил и позднее записал в своих дневниках, что на глаза монарха навернулись слезы.

Между тем Барская конфедерация не собиралась уходить с авансцены и в октябре 1770 года, при попустительстве французов, односторонне объявила о свержении Станислава Августа с престола и образовании нового правительства. Это уже вышло за рамки терпения короля, которое и так было на исходе из-за возраставшего гнева Екатерины. Российская императрица снарядила армию во главе с молодым генералом Александром Суворовым и отправила ее на выручку монарху Речи Посполитой, которому ничего не оставалось делать, как приказать своим войскам присоединяться к русским.

Вторжение Екатерины в Речь Посполитую прикрывалось предлогом оказания «защиты». Угроза с запада имела другие цели: король Пруссии Фридрих самым бессовестным образом проявлял свои амбиции – завоевать страну, особенно ее северо-западную часть, называемую Великой Польшей, в центре которой, в Познани, поровну смешалось польское и немецкое население. Кроме того, этот регион разделял Восточную Пруссию и собственно Пруссию. Пока русские оказывали «защиту» на востоке, Фридрих видел перед собой две возможности: во-первых, ввести войска в регион, и во-вторых, привлечь на свою сторону австрийцев, предложив им урвать, с его благословения и с благословения русских, кусок Южной Польши на том основании, что Польша была неуправляемой и ее следовало спасать от самое себя. Кроме того, Малая Польша, где проживали и верховодили такие проавстрийски настроенные магнаты, как Залуские, находилась почти что на заднем дворе Австрии. Императрица Мария Терезия, немного поколебавшись, все же сделала выбор в пользу тех преимуществ, которые сулило ей расширение ее многонациональной империи. Станислав Август понял, что против него объединились три державы, поэтому, хотел он того или нет, часть территории Речи Посполитой будет аннексирована. Чтобы сохранить мир, он выбрал дипломатию, а не гражданскую войну, которой опасался больше всего. Самым подходящим переговорщиком в этой ситуации, по его мнению, был Андрей Огинский, поэтому король назначил его полномочным послом в Вене для надзора за мирной аннексией Австрией польских земель.

В начале 1772 года семейство Огинских, включая детей – Юзефу, Михала Клеофаса и, вероятно, их сводного брата Феликса Лубенского, – выехало из Варшавы и по 800-километровому, часто используемому мятежниками пути направилось в австрийскую столицу. С ними ехал эскорт из 2000 поляков и татар под командованием гетмана Ксаверия Браницкого, к которому позднее присоединился воинский контингент русских, руководимый генералом Суворовым. Заснеженная дорога вела из Варшавы на юг, к Кракову, затем поворачивала на юго-запад и, не меняя направления, шла через Бескидский перевал до города Бельско-Бяла, потом к границе с Австрийской империей, по лесистым холмам Моравии и далее к Вене.

Путешествие не обошлось без неприятностей. Во-первых, все время дул пронизывающий ветер, и во-вторых, мятежные конфедераты устроили засаду на конвой. Силы оказались неравными, мятежникам трудно было тягаться с солдатами Браницкого и Суворова, поэтому их быстро окружили и взяли в плен. Инцидент оказал глубокое воздействие на детей. Хотя Суворов всегда улыбался им, поглаживал по голове и угощал яблоками, он перепугал их до смерти. Его устрашающая внешность затушевывала тот факт, что в действительности он любил детей, а то, как российский военачальник обращался с пленными, повергло Михала Клеофаса в растерянность и уныние. Страдания, написанные на лицах мальчиков, когда они видели, как закованных в цепи пленников волокли по снегу и избивали, дали повод для пересудов среди солдатни, основная масса которой не отличалась состраданием и жалостью.