Сотерия - Яна Бендер

Я согласилась. За небольшой перегородкой разместились сотрудники. Здесь сидели несколько медсестер и санитаров. Один из них взял поднос, отнес в кухню и прошел в общую столовую для пациентов. Ваня передал Германа ему, а сам указал мне на повариху, стоявшую позади длинной витрины, под которой находились котлы и поддоны.

– Что сегодня для персонала? – спросил мой спутник у полной женщины в синем фартуке.

– Картошка – пюре и куриные котлеты, – улыбнувшись, ответила она.

– А на «первое»?

– Борщ с капустой.

– А что едят пациенты? – поинтересовалась я у поварихи.

– Что придется! – засмеялась она.

– Сегодня, например, что?

– Гречневая каша и рыбное рагу. На «первое» – суп с лапшой.

Она открыла чан с какой-то непонятной коричневой жижей, чем, по-видимому, являлась гречка, а на противне она указала мне на бесформенный рыбный фарш.

Я сморщилась и отвернулась. Все это вызывало омерзение и тошноту.

Она подала нам тарелки с борщом и «вторым» блюдом. На вид наш обед был достаточно приятен. Я мельком выглянула в общий зал и увидела, как санитар, которого звали Андреем, пытается накормить Германа. Пациент, казалось, не реагировал на попытки сотрудника «всунуть» в него ложку.

Ваня сел рядом со мной. Мы пообедали. Я отнесла тарелки на подносе в кухню и вышла в общий зал.

Я подошла к Герману и Андрею. Санитар пожаловался мне на поведение моего подопечного. Я подкатила больного ближе к столу и села достаточно близко к нему через угол.

Он с какой-то неподдельной тоской посмотрел на меня. Я взяла тарелку у Андрея, ложку, зачерпнула немного супа и поднесла к губам пациента. Он широко распахнул глаза, усмехнулся и впился в меня взглядом, словно позволял мне подумать, что я способна его укротить, затем открыл рот.

От «второго» он отказался. Я подумала, что для начала неплохо, и сама отвезла его в палату, где Ваня и Андрей разместили его на кровати, пристегнули ремнями. Наступил тихий час.

13.05.

Меня тоже клонило в сон. В кабинете спать было негде. Коридоры опустели. Все пациенты разбрелись по своим палатам: кто-то тихо читал книгу, кто-то играл в карты, кто-то спал.

Санитары ушли в свою комнату, на двери которой было написано «Для персонала». Там стояли диваны, и работники смотрели телевизор. Меня позвали с собой, но я отказалась.

Герман уснул. Мои глаза закрывались по собственной воле, и я не смогла противостоять ей.

Я легла на койку, которую кто-то, за время моего отсутствия, отодвинул, пускай не на законное место, а на метр, образовав небольшое пространство между двумя кроватями. Сон скосил меня через пару минут. Я свернулась «калачиком», поджав ноги к животу, и в «позе эмбриона», отправилась в путешествие по сновидениям.

Сначала мне приснился какой-то город, что был чрезвычайно похож на наш. Я долго бродила по нему и что-то искала. Что именно – я не могу сказать. Потом наступил мрак. Сон прервался, и за ним последовал второй, хотя я не очень уверена, что это был сон.

Здесь я стояла в какой-то комнате перед старинным зеркалом. Все вокруг меня было черно-белым. Нет, предметы должны были иметь цвет, но я его не различала, словно смотрела очень старое кино. Только мое отражение в зеркале пылало красками. На мне было серое платье длинною до колена и короткими рукавами со сборками. На юбке были нарисованы бледно-розовые цветы. Волосы были короткими, такие они были у меня года четыре назад. На руке сверкал браслет, а на шее крестик, который я обычно ношу под одеждой. Казалось, что я совсем еще девочка, будто мне лет пятнадцать, а не двадцать два.

Я сделала шаг вперед и оказалась, словно в «зазеркалье». Хочу отметить, что ни книгу про Алису в стране чудес, ни экранизации этого произведения я не встречала достаточно долго. Просто так этот сюжет в моем сознании возникнуть не мог.

Я оказалась в саду: сзади меня была огромная серая каменная лестница, которые бывают только в замках. Вдалеке перед собой на фоне черного леса и темного, мрачной травы, высоко над которыми нависли тучи, я увидела большой раскидистый дуб с ветками натурального цвета древесины и зеленой листвой.

Под ним в ярких солнечных лучах, падавших исключительно на этот участок сада, стояла деревянная ветхая скамья, а в радиусе метра вокруг нее переливался сочными красками газон.

Я быстрыми шагами приблизилась к этому, будто чужому, но чрезвычайно родному, мирку, села на скамью и начала петь детскую песенку, болтая ногами, не достававшими до земли.

Через несколько мгновений я увидела мужчину в алом сюртуке. Он сел рядом со мной. Вокруг нас была просторная солнечная поляна. Усадьба, из которой я пришла сюда, пылала светлыми, теплыми тонами, но стоило отойти от дерева на несколько метров, можно было снова оказаться в бесцветном, унылом, мрачном месте.

Мужчина повернулся ко мне, и я узнала в нем Германа. Да, это был мой пациент.

– Расскажешь мне, – заговорил он, – как там, в вашем пустом мире?

– Объясни мне сначала кое-что, – попросила я.

– Спрашивай, – отвечал покровительственно он, топя меня в своем глубоком, бархатном баритоне.

– Почему я такая маленькая? Я ведь намного старше на самом деле.

– Такова твоя душа. Ты еще достаточно невинна, чтобы быть во сне того возраста, какой ты имеешь в реальности.

– Почему весь мир черно-белый, а здесь все цветное?

– Цветной мир – это то, что создал я. Я пригласил тебя к себе в гости. Черно-белый – это ваш – реальный мир. Ты пришла сейчас из него.

– Так, значит, ты живешь во сне?

– Нет. Я живу в другой реальности, потому что та, к которой привыкла ты – жестока ко мне. Я же могу создать собственный мир, в котором нет ни насилия, ни зла.

– Что ты думаешь обо мне?

– Что ты слишком много уделяешь мне внимания.

– Разве тебя это раздражает?

– Ни сколько! Ты – единственный человек в черно-белой реальности, который так добр ко мне.

– Что тебя мучает?

– Ох, девочка, ты никогда не узнаешь, как пылает мой ад, и в чем нуждается мое сердце… Ты не сможешь понять, от чего я замерзаю или, что заставляет меня дышать…

– Позволь мне хоть немного больше… – я просила, почти молила его о том, что еще сама не до конца осознавала.

– Со временем…ты всё поймёшь, но тогда, боюсь, сама откажешься от меня.

– И что ты прикажешь с тобой делать?

– Ты была права, когда отменила мои групповые занятия. Я терпеть не могу этих идиотов! Просто будь чаще со мной. Сегодня в моей душе что-то