Быть на-чеку! - Лев Зильвер

В коридоре послышались тяжелые шаги.

— Вы одни? — спросил мужской незнакомый голос. Дядя Федя что-то тихо, поспешно объяснял. Но слов Зорька не разобрала.

Вместе с гостем дядя Федя прошел к себе. Желание погулять у Зорьки прошло. Взамен его росло любопытство:

«Кто пришел? Почему дядя Федя отсылает ее гулять и сам приехал днем с работы? Ведь сколько раз к нему приходили вечерами, вместе с ним что-то писали, чертили, и всегда мама и она оставались дома. А сегодня и комнату зачем-то закрыл, не хотел, чтобы она видела пришедшего».

— Дядя Федя, ухожу! — звонко крикнула Зорька, пробегая по коридору, щелкнула замком, хлопнула входной дверью и… осталась.

Тихо, крадучись, с искрящимися от удовольствия глазами, что она так хитро придумала, прокралась девочка обратно. Приблизилась к двери и замерла.

Дядя Федя громко и сердито возмущался:

— Это безумие! Ваш телефонный звонок застал меня врасплох. Вы у меня на квартире! Это просто сумасшествие…

— О, мой дорогой, вы трусливы, вы чертовски трусливы, — насмешливо прервал дядю Федю голос незнакомого мужчины.

Зорька обратила внимание на то, что этот мужчина неправильно, несколько ломанно произносит русские слова.

— И что ужасного в том, что я, представитель иностранной фирмы, посетил уважаемого управляющего трестом, который у нас покупает оборудование для своих заводов? Но к делу. Мы возмущены вашей медлительностью. Средства на троцкистскую работу вашей организации даются безотказно. Мы предоставили вам возможность установить связи с заграницей, которые оказались весьма полезны… Итак, в чем же дело? Чем объяснить подобную медлительность? Сведений о литерных цехах мы еще не получили. Обещание организовать аварию на экспериментальном заводе так и остается обещанием.

В ответ послышался голос отчима, тихий, словно просящий.

— Чушь, чушь! — перебил его незнакомец. — Вы же хозяин треста. Уберите этих чересчур неспокойных людей!

Зорька не могла больше стоять и слушать. Она почувствовала страх. Хотелось громко плакать. Удерживая слезы, тихонько, на цыпочках, вышла из квартиры. Осторожно закрыла за собою дверь.

Бледная, растерянная девочка чувствовала, что стала свидетельницей большой, страшной тайны. Но что делать?..

«Дядя Федя… Как же это… Он был с нею всегда так ласков, дарил много игрушек, катал на машине…»

И внезапно Зорьке вспомнился отец, папа Алексей. Мать рассказывала, что папу убили враги за то, что он боролся за советскую власть.

«Значит, такие же убили, как дядя Федя и тот незнакомый…»

Девочка села на ступеньки и заплакала. В ее слезах была обида и беспомощность. Она не знала, что делать. Нужно было что-то решить, а что?

Наверху щелкнул замок.

«Это у нас», мелькнула мысль.

Осторожный скрип ботинок. Мимо прошел человек. Дверь захлопнулась.

…И Зорька решилась. Она встала и пошла за уходящим.

Солнце, словно играя, ударило в глаза. Зорька шла, вытирая кулаками слезы, стараясь не упускать из виду человека, идущего впереди.

Вот на мостовой застыл с поднятой рукой милиционер, пропуская поток машин и людей. Рванулась было к нему, но тот, за которым она следила, уходил. Зорька побоялась отстать.

Навстречу засияло огромное «М» — метро. Незнакомец быстро вошел в вестибюль. Новое испытание для Зорьки.

С замиранием сердца вцепившись в перила, поплыла вниз. Двери подземного поезда приняли Зорьку и ее спутника и легко сомкнулись от волшебного крика — «Готов!»

Через десять минут Зорька, внимательно посмотрев номер дома и квартиры, куда зашел незнакомец, стояла перед милиционером и что-то горячо говорила ему.

А еще через некоторое время в большом кабинете ее внимательно слушал, делая отметки в блокноте, человек в защитной гимнастерке с красными петлицами.

Дядю Федю арестовали той же ночью. Он оказался троцкистом, связанным с иностранной разведкой, врагом своей родины, своего народа.

Ну, а Зорька учится, попрежнему сидит на первой парте.

Дядя Карлуша

Каждый день, когда школьный звонок оповещает о конце занятий, ребята бегут на бульвар. Там на лавочке дожидается их новый друг — веселый, приветливый дядя Карлуша.

Еще издали улыбается ребятам этот маленький, подвижной старичок, такой простой и веселый.

— Здорово, пионеры!

— Здравствуйте, дядя Карлуша! Как дела?

— Ничего, много ли старику надо? Сижу, дышу воздухом. Присаживайтесь, молодцы. Я вам сейчас фокус покажу.

Он поднимает худую руку и шевелит длинными пальцами:

— Пустая рука, да? Теперь смотрите! Раз, два! — он сжимает кулак, дует на него и, хитро улыбаясь, раскрывает: — Пожалуйте!

На ладони две маленькие монетки. Ребята в восторге. Вот так всегда, каждый день, дядя Карл угощает их новыми фокусами, затейливыми выдумками.

Никто не знал, откуда появился этот добрый, немного смешной старик. Здесь на бульваре, рядом со школой, и произошло их первое знакомство.

Дядя Карлуша говорит:

— Кому на кино нехватает? Возьмите! Я себе еще сделаю.

Он протягивает деньги пионеру Косте, сыну видного военного инженера. С ним старик особенно нежен.

Но дядя Карл не только показывает фокусы ребятам, часто он заводит шутливые разговоры о родителях. У кого какой пана, у кого какая мама, кто чем занимается, чьи родители лучше…

Он декламирует веселые стихи «Мамы всякие нужны, мамы всякие важны…» и посмеивается, когда подзадориваемые ребята начинают горячо спорить между собой о достоинствах своих матерей и отцов, о том, где они работают и чья работа важней.

Однажды дядя Карлуша спросил у ребят:

— Как там по немецкому в школе не очень прижимают?

— Прижимают, дядя Карлуша, сильно прижимают, — вздохнул Костя. — Задали вот на дом «их хабе, их бин», а я формы не помню.

Дядя Карлуша встрепенулся:

— Что ж, парень ты хороший, придется помочь! Только вот что: не знаю, где заниматься. В школе нельзя, у меня тоже не годится, у вас дома — народ, небось, мешает…

Мальчик обрадовался:

— Что вы, дядя Карлуша, дома никогошеньки нет. У нас очень поздно приходят. Пойдемте, пожалуйста.

— Ну, ладно, пойдем, только ты, Костя, помалкивай, а то за подсказку тебе и от своих и в школе попадет.

Костя повел старика к себе. Расположились в кабинете отца, за большим письменным столом.

Вдруг дядя Карлуша хватился.

— Вот беда, папиросы забыл. А без затяжки у меня голова не работает. Старость все-таки. Костенька, ты помоложе, сбегай-ка на угол, купи мне папирос, а я посмотрю пока, что ты тут написал. Давай тетрадь.

Мальчик скоро вернулся. Старик сидел на том же месте. Он уже переписал школьное задание чисто и аккуратно. Видимо, дядя Карлуша хорошо знал немецкий язык.

Мальчик был рад. Школьная работа была готова. Дядя Карл обещал и в дальнейшем помогать ему.

Но вечером разразилась гроза. Когда отец, приехав со службы и немного отдохнув, прошел работать к себе в кабинет, он внезапно вышел из комнаты взволнованный, злой и резко обратился к жене и сыну:

— Кто рылся в моем столе? Я же просил не трогать моих бумаг!

— Никто, — ответил Костя, бледнея, — никого не было. Правда, заходил тут один старик, дядя Карлуша, но он просто так… просто помог мне чуточку по-немецки…

Отец пристально посмотрел на Костю, усадил его и начал расспрашивать.

Через пару дней Костя опять пригласил к себе домой дядю Карлушу — помочь по-немецки.

Здесь же его и арестовали, поймав с поличным.

На следствии было установлено, что «добрый», «ласковый» дядя Карл — опытный старый шпион одной из иностранных разведок.

Незнакомец со свертком

Недавно Леве исполнилось десять лет. Он учится во втором классе и готовится стать пионером.

Лева живет вместе с матерью и бабушкой. Отец умер два года тому назад. Мать работает на заводе, домой приходит поздно вечером, потому что, кроме работы, еще учится на курсах.

Квартира, в которой живет Лева, маленькая, всего из двух комнат. В одной живут они втроем, другую занимает Василий Иванович — кладовщик завода, на котором работает мать Левы.

Василий Иванович дружил с Левой. Частенько по вечерам рассказывал он о своем прошлом, о войне с немцами. Показывал крестик, говорил, что получил его в награду за храбрость.

Василий Иванович часто угощал Леву чаем с конфетами и водил даже в кино.

Сегодня с утра тишина в квартире. Мать и Василий Иванович на работе, бабушка ушла по магазинам. На улице моросил мелкий осенний дождь.

Леве было скучно. Он вышел в коридор. Темно. Пусто. Вот здесь, как раз против комнаты Василия Ивановича, он иногда устраивал игры. Он превращался в охотника и выслеживал тигра, который должен был появиться в противоположном конце коридора. Иногда он воображал себя пограничником и прятался в углу за грязными корзинками и узлами: он выслеживал нарушителей границы.