Пастушок - Григорий Александрович Шепелев

– Вы что, издеваетесь надо мной? – психанула Ирка, – я ведь вам объяснила: в квартире не было никого, а этот рояль играл! Звучал он ужасным образом, если это имеет для вас значение. Кто-то просто трогал верхние клавиши одним пальцем – ми, ре, соль, до, ми, ре, до, ля, соль. Без полутонов. И вот так – по кругу, одно и то же!

– Тогда следует признать, что это загадка, – проговорил Керниковский, взглянув на Ирку внимательно, – одним пальцем, верхние клавиши? Да, бесспорно, интрига есть. А вы различаете на слух ноты?

– Дмитрий Романович, я училась в Московской Консерватории.

Керниковский от неожиданности промазал, бросая окурок в урну.

– Ого! А ваша специальность, позвольте полюбопытствовать?

– Исполнитель. Я пианистка.

– И вы работаете по профилю?

– Абсолютно. Цветы продаю около метро.

К кассам была очередь, и сосед с соседкой еле успели на электричку. Им посчастливилось занять место возле окна. Народу набилось много, и героический штурм вагона десятка два человек приобщил к блестящей идее передовых психологов – не держи эмоции при себе, ведь ты уникален, неповторим, и любой твой звук бесконечно важен! Не придавая значения первому за три месяца появлению солнышка, пассажиры и пассажирки собачились, как при самой дрянной погоде. Особенно отличились местные. Когда поезд после невнятной реплики машиниста всё-таки тронулся и скандалы в вагоне стихли, Дмитрий Романович наклонился к уху новой знакомой.

– Ирочка, а гитарой вы не владеете?

– На примитивном уровне, если честно. Но у меня абсолютный слух. Могу подобрать любую мелодию и гармонию.

– О! Тогда у меня к вам дело, Ирина. Дело серьёзное. Но для вас оно, полагаю, не будет сложным. Ведь вы – профессионал.

У Ирки возникло скверное подозрение. И оно немедленно подтвердилось. Делая множество пояснений и уточнений, словно был повод его в чём-то заподозрить, Дмитрий Романович предложил ей позаниматься гитарой с его двадцатиоднолетней дочерью, уже очень давно прикованной к инвалидному креслу. Слушая Керниковского, Ирка мрачно разглядывала двух женщин и двух мужчин, сидевших напротив, но уже явно не в электричке. Глядя на их смартфоны и на их лица, трудно было понять, где лицо, а где телефон. Когда Керниковский подвёл свою речь к концу, Ирка улыбнулась и проронила:

– Дмитрий Романович, в интернете полно видеоуроков. Они бесплатные. Ваша дочь владеет компьютером?

– Разумеется. Мне до неё очень далеко – несмотря на то, что я в силу своих профессиональных потребностей провожу за компьютером почти всё свободное время. Но дело в том, что Марина вряд ли добьётся успехов с помощью интернета. Она склонна к самокритике и легко опускает руки. Ей нужно живое и близкое общение с музыкантом, который сможет дать ей пинка, чтоб она не вешала нос. Вы – очень обаятельная и умная девушка её лет…

– Я вовсе не умная, – перебила Ирка, – и мне уже двадцать семь.

– Вы выглядите на двадцать. А об уме позвольте уж судить мне, как специалисту. Я – педагог с двадцатидвухлетним стажем работы.

– Серьёзно? А вы какой ведёте предмет?

– Я преподаю философию и культурологию в школе-студии МХАТ. По некоторым разделам читаю лекции в МГУ.

Ирка призадумалась. Электричка в эту минуту подошла к станции. На платформе столпилось не меньше ста человек. Когда они кое-как втиснулись в вагоны и поезд тронулся, Керниковский вновь наклонился к Ирке.

– Ну что, подумаете?

– Возможно, – скривила Ирка лицо, как от зубной боли. Дёрнул же чёрт похвастаться! И чем? Прошлым, похоронить и забыть которое было самой сладкой мечтой! Вот теперь попробуй-ка, отбрешись!

Будто прочитав её мысли, Дмитрий Романович с сожалением улыбнулся. Но ничего не сказал. Когда миновали следующую станцию, Ирка, оторвав злые глаза от окна, увидела, что он смотрит в смартфоне курсы валют.

– Гитара у вас какая?

Дмитрий Романович поднял взгляд.

– Классическая. «Кремона». Ей, правда, уже лет двадцать.

– Кто-нибудь обучал вашу дочь игре на гитаре?

– Да, наш сосед. Марина сама его попросила с нею позаниматься, о чём я узнал не сразу. Но он владеет только пятью аккордами, и она успела выучить всего три.

– Что значит – успела? Ваш сосед умер, что ли?

Дмитрий Романович колебался одну минуту, прежде чем дать ответ. Потом он сказал, не глядя на Ирку:

– Ну, хорошо. Вам лучше об этом знать. Ведь это и ваш сосед! Вы, можно сказать, почти угадали. Я его чуть не убил.

Иркино лицо от ужаса побелело.

– Дмитрий Романович! Вы хотите сказать, что он вашу дочь…

– Нет, он не успел сделать то, о чём вы подумали, – перебил Керниковский, – входная дверь была приоткрыта, и два соседа – Гиви и Алик, пришли на помощь Маринке. Это произошло на втором занятии, когда он явился к ней пьяный сверх всякой меры. Гиви и Алик его не сильно побили, он ведь мужик здоровенный! Но зато я постарался вечером. Пришлось звать врача-травматолога из другого подъезда.

– Как он осмелился? – прошептала Ирка, с сомнением поглядев на худые руки и не особенно атлетичные плечи своего спутника, – ведь она беспомощная, больная!

– Она красивая. А он пьёт.

– Его зовут Лёшка?

– Да. Вы уже успели с ним познакомиться?

– Знаю только, что он живёт в коммуналке через две двери.

– Ну да, от вас – через две, и через одну от нас. В этой же квартире живёт старушка, Дарья Михайловна, и её сорокадвухлетняя дочь Галина. К ним он относится без агрессии, потому что бывший муж Гали, который время от времени навещает их – полицейский.

– А кто живёт между ними и вами, в трёхкомнатной коммуналке? – спросила Ирка, стараясь запоминать имена соседей.

– Гиви и Алик. Они снимают по комнате. Иногда приводят приятных барышень. В третьей комнате живёт собственник. Он когда-то баловался наркотиками, и теперь вот у него СПИД. Да, не ВИЧ, а СПИД. Каждый день ему становится хуже, температура всё время под тридцать восемь. А он ещё очень молод.

– Как его звать?

– Серёжа. Вам про второй этаж рассказать?

– Да, сделайте одолжение.

Между двумя следующими остановками Дмитрий Романович рассказал про второй этаж. Одна из квартир там была, по его словам, опечатана, потому что её хозяин недавно умер и никаких наследников не нашлось. Во второй квартире жили Валентина Егоровна – бывшая продавщица, её взрослая дочь Лена и две дочурки последней, Оля и Юля. Девочки были уже подростками. Иногда к Ленке захаживал её друг Руслан. Когда он являлся, Ленка заканчивала пить водку и начинала хлестать коньяк. К счастью, продолжалось это недолго. В третьей квартире жила пятидесятитрёхлетняя Роза Викторовна, отчаянно соблазнявшая Лёшку, и её муж Гавриил Петрович, спившийся бригадир. Наконец, в четвёртой квартире жила Галина Васильевна, полуспившаяся швея. Её дочка, зять и два внука жили в другом районе.

– И часто Лёшка буянит? – спросила Ирка, сразу усвоив всю эту информацию, потому что она была преподнесена педагогом без всяких лишних подробностей, но при этом вполне художественно и ярко.

– Не