Единородное Слово. Опыт постижения древнейшей русской веры и истории на основе языка - Светлана Молева

Вспомним, что троянская война представляет один из центральных сюжетов греческой мифологии, да и всей истории Древнего мира. Эта война поистине «разбудила кровавые времена», унеся жизни многих лучших сынов («жир» – по-древнерусски) Трои. О причинах войны нами упоминалось в части «Этруски и славяне». Поводом же к ней послужила именно дева, т. е. бежавшая с Парисом, сыном троянского царя Приама, в Трою Елена Прекрасная (или похищение ее).

В «Слове» находим буквально следующее: «обида» – распря – началась из-за «девы» с «лебедиными крылы». И это отнюдь не просто поэтический образ обиды, а точная мифологическая деталь: Елена, как известно, родилась из яйца, после того как ее мать Леда соединилась с могущественным Зевсом, принявшим образ лебедя[145].

Остается ответить на вопрос, кто была эта «дева» в истории Руси. Но это задача будущего. На то же, что она, эта дева, реальное историческое лицо, указывает последнее, четвертое, упоминание о Трое: «На седьмом веце Трояни вреже Всеслав жребий о девице себе любу. Той клюками подперся о кони, и скочи ко граду Киеву, и дотчеся стружием злата стола Киевского».

Итак, «девица люба» досталась Всеславу «по жребию», и совершенно понятно, почему в этом эпизоде снова упоминается Троя: Елена прекрасная, в юности похищенная Тесеем и Пирифо-ем, досталась Тесею именно так – по жребию[146].

Но и это, оказывается, не все! Слова «Той клюками подперся о кони <…> и дотчеся стружием злата стола» – прямо ведут в Трою.

Клюка – это по-древнерусски хитрость, лукавство[147]. Хитростью и лукавством, как известно, взяли ахейцы Трою: в виду города ими был построен огромный деревянный конь, внутри которого укрылся отборный отряд воинов-ахейцев; остальное войско, сняв осаду, погрузилось на корабли, делая вид, что покидает Троянское царство. Корабли укрылись за ближайшим островом; и когда троянцы перекатили в город коня, ночью из него выбрался отряд ахейцев. Внезапность ошеломила троянцев, а на помощь вражескому отряду вскоре пришло остальное войско. Такова история падения Трои[148]. В «Слове о полку Игореве» Всеслав тоже «клюками подперся о кони» – иначе говоря, применил некую хитрость, связанную с конями, чтобы захватить киевский престол.

Итак, как удалось установить, слишком много деталей, связанных с преданиями о Трое, вписано в четыре коротеньких эпизода «Слова», чтобы можно было считать это случайным совпадением, ибо когда подобных случайностей много, они неизбежно приводят к закономерности.

Так «тропа Трояня» золотою цепью связала историю древней Трои с историей Древней Руси.

2001

Не сиди на печи

Загадки русского фольклора

Сидит дендраНа пендреИ кричит на кондру:«Не ходи, кондра,В пендру:В пендре рындра и мяндра».

Лукавая нелепица, подобная этой, услышанная мною в раннем детстве на Псковщине, представлялась тогда смешной выдумкой, необидной дразнилкой старших, но почему-то на всю жизнь запала в память. И каково было мое изумление, когда много позже оказалось, что она является предметом серьезных исследований лингвистов: «…в русских народных загадках специально используются “темные слова” для большего кодирования смысла разгадки <…> Расшифровку этой калужской загадки, записанной в начале века, не смогли дать даже составители “Словаря русских народных говоров” (вып. VII), где слово дендра толкуется как “дед”»[149].

Не претендуя на строгое лингвистическое исследование, записываю (для памяти) некоторые соображения по этому поводу.

Действительно, слово «дендра» ученые распознали правильно. Самое удивительное, что нам, малышне, это было известно точно, поскольку разгадку принято было передавать сразу – вслед за «загадкой». Правда, в пятидесятые годы на Псковщине сама «загадка» звучала несколько иначе. Ее ясно выраженная ритмичность, да и самый смысл подталкивают записать текст в четыре строки:

Сидит кондра на пендре,говорит дендра кондре:«Не ходи кондра, в пендру,там кандра с мандрой»,

то есть:

Сидит кот на печке,говорит дед коту:«Не ходи, кот, в печку,там каша с маслом».

(В калужском варианте в последней строчке, видимо, подразумеваются «рыба и мясо» – еда для кота, несомненно, более лакомая, чем «каша с маслом», но об этом ниже.)

Думается, псковский вариант «загадки» является более правильным, неиспорченным: во-первых, при всей прозрачности верхнего смыслового пласта он тут же передает разгадку, а во-вторых, более ритмичен, следовательно, приспособлен для более легкого и твердого запоминания. И, возможно, предназначен для такого длительного запоминания не зря (так же, как и «самые детские» сказки «Курочка Ряба» и «Репка», представляющие собой «загадки» не только лингвистические: в них интуитивно чувствуются некие древние исторические или космогонические знания, может быть, воспринимаемые на генетическом уровне – потому-то и обращены они к самым малым).

Но вернемся к нашей «загадке», которая, собственно, не несет в себе никакой загадочности: стоит только откинуть повторяющееся сочетание ндра и продолжить легко угадываемые слова – и мы получаем всего лишь не лишенную юмора быличку. В самом деле, дед вовсе не запрещает незадачливому коту посягнуть на содержимое горшка в печи (тем более что кот о нем и не подозревает), а, напротив, как бы по-стариковски подсмеиваясь, подстрекает кота к действию.

Так нет ли в столь памятной многим поколениям посылке какого-то иного, более глубокого, но скрытого от непытливого ума смысла? Ведь, по утверждению исследователей, ей и то около ста лет, а наша попытка дешифровки указывает на куда более седую древность.

В пятидесятые годы на Псковщине бытовала и такая «загадка»:

По де реВы ре бо преПо де тя реТя по вы не мо и т. д.,

которая на деле представляет собой всего лишь первые слоги уже упомянутой сказки: «Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая. Пошел дед тянуть репку. Тянет-потянет, вытащить не может…».

Именно это слоговое переложение «Репки», а также явные признаки кодирования текста в «загадке» про кота и деда и побудили меня обратиться к последней, чтобы поискать некий иной смысл, применив определенные способы дешифровки текста.

Известно, что тайнопись была достаточно широко распространена в Древней Руси. Возможно, тайнописные отрывки содержатся в знаменитом «Слове о полку Игореве», на что могут указывать начальные, трудно и на разные лады передаваемые переводчиками, слова: «Не лепо ли ны…». По сути, они напоминают палиндром: не ле по ли ны – ны ли по ле не; по крайней мере, совпадение чтения по согласным справа налево и слева направо здесь полное: нлплн. Может быть, затрудненность восприятия с первых слов и призвана обратить внимание на палиндром как указатель тайнописи в «Слове.». Кстати, это один из шифровальных методов древних руссов, которые перечислить здесь не представляется возможным: это и числовые значения алфавита, и особое название букв и слов азбуки, и «титловое» сокращение слов (в основном, за счет согласных: кнз вместо «князь»); это и литорея (замена одних знаков другими), и схедография (прочтение по звуковым стыкам слов или созвучий), и многое другое[150]. Причем на практике в одном тексте нередко использовались несколько различных приемов тайнописи, что значительно осложняло доступ непосвященных к сути высказываний. Для прочтения многих древнейших сообщений (начиная от Шумера и Египта) нужно было обладать «ключом» или хотя бы в общих чертах представлять содержание текста.

Шутливая форма нашей «загадки» тоже может рассматриваться как своеобразный способ шифровки, призванной отвлечь внимание от вполне серьезного сообщения, поучения, завещания и т. п. Попытаемся же вникнуть в это сообщение: о чем оно, от кого, кому и для чего предназначено.

1. Прежде всего обратимся к повторяющемуся искусственному «суффиксу» ндра, который, собственно, и является единственным признаком шифра. И если мы в самом деле имеем дело с зашифрованным текстом, то ндра может не нести никакого собственного смысла, являясь лишь указателем на присутствие тайнописи, но может и передавать собственную – дополнительную, а то и ключевую – информацию. Можно предположить, что в нашем случае загадочный «суффикс» выполняет двойную функцию: и указателя, и «ключа».

Некоторые законы древней речи позволяют трактовать н (на) как «наш», как эта буква и называется в кириллице; дра (дара) – «дар». Тогда ндра возможно перевести как «наш дар». И такой перевод похож на «ключ», поскольку намекает на последующее содержание. Однако, не слишком полагаясь на такой вывод, последуем дальше.