Тонкая красная линия - Джеймс Джонс

Стейн решил использовать для атаки только два отделения второго взвода, дополнив их людьми, уже находившимися у подножия. Он не был уверен, достаточно ли этого, и ему не удалось обсудить этот вопрос с подполковником Толлом, но он не хотел привлекать больше людей, пока не получит какого-то представления о том, кто ему противостоит. Он также решил, как выбрать эти два отделения. Он думал об этом больше, чем о чем-либо другом. Его мучало чувство моральной ответственности за выбор людей. Некоторые, безусловно, погибнут, но он не хотел выбирать, кто именно. Поэтому он решил произвольно взять два правых отделения из цепи (они были ближе всего) и тем самым предоставить право выбора Удаче, Случаю, Судьбе или другой силе, управляющей жизнью людей. Таким образом, никакая сила возмездия не сможет возложить на него ответственность. Лежа на склоне, он сообщил Кекку свое решение. Кекк, который всегда знал, где его люди, кивнул и сказал, что это будут второе и третье отделения Маккрона и Бека. Стейн кивнул в ответ, почувствовав к ним жалость. Наседка Маккрон и службист Милли Бек. Джон Белл был в отделении Маккрона.

Но прежде чем отправить эти два отделения, Стейну надо было узнать, как обстоит дело с теми солдатами, которые находились у подножия. Они уже на месте, и им не придется подвергаться опасности, но в каком они состоянии? Ранен ли кто-нибудь? Есть ли с ними сержант? Не пали ли они духом? Стейн должен все это знать, И единственный способ узнать — кого-нибудь послать туда. Он послал Чарли Дейла.

Это был исключительный поступок. Дейл облизал хмуро улыбающиеся губы, подхватил винтовку и автомат и кивнул головой. Стейн, который никогда не любил Дейла, не любил и сейчас, следил за ним с растущим восхищением, которое только усиливало его неприязнь. Он бежал рысцой, спокойно (даже сзади было видно, что он не волнуется), напрямик по открытому склону. Бежал согнувшись, в характерной позе, которую инстинктивно принимали все, но не делал зигзагов. Добежав, он нырнул в густую траву и исчез из виду. Через три минуты он появился вновь и спокойно прибежал обратно. Стейну было интересно, о чем он думал в это время, но он не стал спрашивать.

Чарли Дейл был бы рад рассказать, если бы его спросили, но он ни о чем особенном не думал. Ему говорили, что у всех японцев плохое зрение и они носят очки и что все равно они плохие стрелки. Он был уверен, что в него не попадут. По пути туда он сосредоточил все внимание на подножии гряды. На обратном пути он сосредоточился на точке, выбранной на гребне складки. Единственное, о чем он с раздражением думал, — это что Сторма и других поваров отослали к третьему взводу и они не могут его видеть. Он думал об этом и о том, что после выполнения еще одного-двух подобных поручений получит возможность перейти в стрелковый взвод по крайней мере в чине капрала, а может быть, даже сержанта и таким образом избавится от кухни. Таков был его тайный план с самого начала. Он заметил, что потери сержантского состава уже довольно велики.

Дейл вернулся на командный пункт героем. То, что он совершил, можно было назвать подвигом. Даже с гребня было видно, сколько пулеметных и винтовочных пуль вспахивали вокруг него землю. Все, кто не хотел туда идти и не пошел бы, были им довольны, и Дейл тоже был доволен собой. Каждый встречный хлопал его по спине, когда он пробирался к Стейну с докладом, который гласил, что все люди в порядке, что их моральный дух не пострадал и что среди них нет сержанта, все рядовые.

— Хорошо, — сказал Стейн, все еще лежа рядом с Кекком на обратном скате. — Теперь слушай. У них нет сержанта, а я не могу оторвать никого от его отделения. Если хочешь вернуться туда с другими, когда они пойдут, я назначу тебя прямо сейчас исполняющим обязанности сержанта, и будешь командовать этим отделением. Хочешь?

— Конечно, — тотчас согласился Дейл. Он слабо улыбнулся и облизал губы. — Конечно, сэр. — Он кивнул головой, и на его лице появилось выражение ложной скромности. — Если вы считаете, что я способен, сэр. Если считаете, что я справлюсь.

Стейн посмотрел на него с не очень хорошо скрытой неприязнью, хотя, возможно, Чарли Дейл, не будучи слишком проницательным, ее не заметил.

— Хорошо, — сказал Стейн. — Назначаю вас исполняющим обязанности сержанта. Пойдете туда с другими.

— Есть, сэр, — сказал Дейл, — но разве не нужно это официально оформить?

— Что-что?

— Я говорю: разве не нужно это оформить? Знаете, чтобы было официально. — В глубинах извилин его животного мозга возникло подозрение в честности Стейна.

— Нет. Мне не требуется оформлять. Что оформлять? Мне больше нечего сказать, кроме того, что я сказал. Вы исполняющий обязанности сержанта. Пойдете вместе с другими.

— Есть, сэр, — сказал Дейл и отполз в сторону.

Стейн и Кекк обменялись взглядами.

— Я думаю, мне лучше тоже пойти, капитан, — сказал Кекк. — Кто-то должен там командовать.

Стейн медленно кивнул.

— Пожалуй, вы правы. Но берегите себя. Вы мне нужны.

— Буду беречь себя, насколько можно здесь беречься, — шутливо ответил Кекк.

Вокруг начинала чувствоваться и расти напряженность перед атакой. Это ясно было видно по побледневшим потным лицам солдат второго взвода; все лица повернулись к группке командиров, как подсолнухи к солнцу. Слева, в низине между второй и третьей складкой, вновь появились первые отделения третьего взвода, бегущие, согнувшись по пояс, к Стейну, за ними, растянувшись, следовали другие. Позади, на вершине второй складки, появилась одинокая фигура, которая, согнувшись, тоже спешила к Стейну. Это был Уитт, возвращающийся на этот раз с винтовкой и запасом патронов. Казалось, все сосредоточивается для атаки. Решающий момент, подумал Стейн и взглянул на часы: двенадцать часов две минуты. Какой, к черту, момент? Боже мой, неужели это длится так долго? Кажется, прошли только секунды. И в то же время кажется, что прошли годы.

Именно в это время Долл решил, или за него решила судьба, вернуться со своего опасного задания в первый взвод. Он вбежал по отлогому склону почти в середину расположения второго взвода, перевалился через гребень высоты и упал, потом пробрался по обратному скату к Стейну, чтобы доложить, что он нашел сержанта Кална. Но, добравшись до группки командиров, упал, задыхаясь, и лежал почти минуту. На этот раз он не хихикал и не проявлял показного безразличия. Его лицо вытянулось и напряглось, в уголках открытого рта появились глубокие морщины. Он бежал вдоль неровной линии воронок и звал Кална; вокруг свистели пули. Солдаты испуганно глядели на него из воронок. Наконец из третьей воронки высунулась рука, описывая в воздухе круги, что означало сигнал «Собираться здесь». Долл остановился и нашел Кална, безмятежно лежавшего на боку и грустно улыбавшегося ему; он крепко прижимал винтовку к груди.

— Давай сюда! — крикнул Калн, но Долл уже спрыгнул в воронку. Они прижались друг к другу, и Долл сообщил Калпу о потерях, изложил план Стейна и участие в нем первого взвода.

Калн почесал свою рыжеватую щетину:

— Значит, я получил взвод. Ну что ж. Передай ему, что я постараюсь. Но скажи Раскоряке, что мы как бы деморализованы, как пишут в полевом уставе. Но я сделаю все, что могу.

Через несколько секунд Долл уже был за третьей складкой, как ему казалось, в полнейшей безопасности, и с гордостью докладывал Стейну о выполнении задания. Долл не знал, как его примут, но приняли его не так, как он ожидал. Чарли Дейл уже вернулся со своего задания, более трудного, чем у Долла, и проявлял гораздо меньше волнения. Третий взвод был на подходе, и Стейн должен был о нем позаботиться. Все с растущей тревогой, ожидали предстоящую атаку. Стейн выслушал доклад Долла, кивая головой, потом похлопал его по руке, словно бросил рыбку ученому тюленю после исполнения им своего номера, и отпустил его, Доллу ничего не оставалось, как отползти в сторону, чувствуя, что на его храбрость и героизм не обратили внимания и не оценили. Он удивлялся, что еще жив, и ему страшно хотелось кому-нибудь рассказать, как он едва избежал смерти. А тут еще, когда он сел и взглянул вверх, перец ним предстал Чарли Дейл, и это было подобно соли, посыпанной на рапу. Он сидел рядом и скалился на Долла с видом явного превосходства. К тому же Доллу пришлось выслушать рассказ лежащего рядом Бида о подвиге Дейла.

Но это еще не все. Пока Долл докладывал, позади него припал к земле в ожидании своей очереди обратиться к Стейну Уитт, сентиментальный кентуккиец, которому вздумалось под огнем вернуться в стрелковую роту. Теперь он тоже докладывал, и, когда Стейн коротко объяснил ему суть предстоящей атаки, он тотчас попросил разрешения принять в ней участие. Стейн, не сумевший скрыть своего удивления, кивнул головой в знак согласия я направил Уитта в отделение Милли Бека. Это была последняя капля, удар судьбы в лицо, вдобавок к известию о назначении Чарли Дейла исполняющим обязанности сержанта. Все это заставило Долла открыть рот и заговорить. Долл услышал свой голос, который показался ему таким же неожиданным, как крик человека, уколотого ножом. С ужасом он слушал себя, спрашивающего ясным, звонким, решительным голосом, нельзя ли и ему пойти в атаку. Когда Стейн согласился и послал его в отделение Маккрона, он отполз в сторону, так сильно кусая губы, что на глаза навернулись слезы. Уж лучше бы придумать что-нибудь похуже; разбить голову о камень или откусить кусок от руки. Зачем он сделал такую глупость на свою шею? Зачем?