Имперец. Том 4 - Михаил Романов

Военные одевались в парадные мундиры, обвешивались наградами и прочими знаками отличия. Придворные дамы выряжались в мундирные платья и соответствующие случаю украшения. Ну а всякая шалупонь типа меня просто должна была выглядеть «соответствующе».

Я заехал за Василисой на своем «Руссо-Балте», каким-то чудом откопанном с парковки Охотного ряда. Машинку пришлось, конечно, изрядно отмыть и перетрясти, но «Георгий Петрович Сервис» сделал все в лучшем виде. Розовые автомобили уже кучковались во дворе особняка Корсаковых, готовые сопровождать нас до самого Кремля.

Брат Василисы встретил меня в холле, по местным меркам это было выражение невероятного расположения. Ну, спорить с этим было сложно — если Корсаков не удержит отцовский бизнес на плаву, куда он пойдет одалживать деньжат? Явно не в банк.

— Александр, добрый день, — протянул мне ладонь Матвей.

Я пожал руку парня, отметив про себя, как он осунулся и помрачнел за то время, что я его не видел.

— Василиса сказала, что вы назначили дату свадьбы, — произнес он.

— Да, все так, — кивнул я.

— Рад, что вы не стали затягивать, — осторожно произнес Матвей.

— Оставлять такую шикарную девушку, как ваша сестра, незамужней — рисковое занятие, — улыбнулся я, услышав легкие шаги Василисы наверху лестницы.

Корсаков обернулся, и мы оба имели удовольствие наблюдать медленно спускающуюся шикарную девушку. Платье Василисы было строгим по меркам местных аристократов, но дешевым не выглядело. Темно-зеленое, под цвет моего костюма, с вышивкой по краю подола и рукавов. Присмотревшись, я понял, что вышиты не просто какие-то там линии, а нули и единицы, складывающиеся в искусный узор.

Волосы девушки были убраны в хитрый узел на затылке, поддерживаемый несколькими шпильками с бриллиантовым головками. И лишь одна прядка шаловливо выбивалась из прически, падая на лицо, так что моя рука сама так и тянулась ее убрать за ушко невесты.

Понятно, зеленый цвет — цвет военного мундира, нули и единицы — намек на «В Курсе». Василиса оделась под мою деятельность и добавила кое-что от себя. Изящное решение.

— Здравствуй, — поздоровалась Василиса, глядя на меня из-под опущенных ресниц.

— Сестрица, ты великолепна, — произнес Корсаков, восхищенно рассматривая девушку.

— Благодарю, — ответила та, не глядя на брата.

— Твой жених, кажется, лишился слов, — хмыкнул Матвей.

— Нет, я размышляю, не прогулять ли нам прием и не сбежать в ближайшую часовню, — честно признался я.

Василиса вспыхнула, ее брат неловко кашлянул, а я достал из внутреннего кармана пиджака небольшой футляр и, раскрыв, продемонстрировал его содержимое.

Пришлось изрядно попытать боярыню Нарышкину, которая внезапно решила проявить героическую стойкость и женскую солидарность, чтобы не выдавать образ подруги. Мария сломалась на моем недовольном замечании: «Если ей не подойдут сережки от Овчинникова, это будет на твоей совести».

Название ювелирного дома произвело эффект волшебной пилюли и спустя десять минут я знал больше, чем требовалось. Даже чем хотелось бы.

Однако это помогло подобрать подарок сообразно случаю, и теперь я демонстрировал сережки геометрической формы с модным танцующим бриллиантом внутри.

Где-то в этом месте мой будущий деверь извинился и посчитал целесообразным удалиться, пожелав нам хорошего вечера. Василиса же несколько минут держала украшения в пальчиках, рассматривая хитрую работу, заставляющую камешек в центре середки крутиться в нескольких плоскостях, что действительно было похоже на танец.

— Если опоздаем, то поедем в часовню, — произнес я, не без удовольствия наблюдая, как невесте нравится подарок.

Василиса ойкнула и, быстро переодев серьги, покрутилась передо мной, красуясь и пользуясь случаем, что мы вдвоем.

— Ну как? — спросила девушка, хитро стреляя глазками.

Я поймал невесту в объятия и прижал к себе.

— Не дразни меня, — проговорил я в губы девушки, завороженно смотрящей на меня. — А то точно не доедем до Кремля.

Василиса судорожно втянула воздух и вывернулась из моих объятий. Одернула платье, сдула несуществующую пылинку с моего пиджака и, гордо расправив плечи, произнесла:

— Александр, едем.

И если бы не предательски алеющие щеки девчонки, я бы даже ей поверил.

На территорию Кремля пустили только мой «Руссо-Балт». А вот машинки сопровождения с немного дерганными от стремительно повышающейся важности охраняемой персоны телохранителями остались подпирать стены древней крепости.

Мы припарковались возле одного из зданий, не тронутых мятежом, и пока шли к входным дверям я заметил, что территорию вылизали, насколько это вообще возможно было после произошедшего. Не просто раскатали газон прямо поверх снега, а отмыли брусчатку до скрипа, заделали все, что можно заделать, а что нельзя — занавесили извечной зеленой реставрационной сеточкой.

Еще месяцок, и ничего не будет напоминать о случившимся.

Здание, где проходил Большой прием, было самым современным из тех, где я успел уже побывать. Входные двери плавно разъехались перед нами, внутри ждало несколько арок досмотра, почти как в аэропорту, а после этого нас принял распорядитель и отвел в огромный зал, больше напоминающий помещение для конференций. Да, конечно, все было в дорогом камне и золоте, хрусталь светильников шикарно переливался, а в темном паркете на полу можно было увидеть собственное отражение, но тем не менее, меня не оставляло ощущение высокой технологичности здания.

Гостей, точнее, визитеров расставляли в строгом порядке с придворной иерархией, и наше место по идее было где-то на галерке, куда и поставил нас провожатый. Я успел кивнуть Лютому, изображавшему столб, и Серову, профессионально сливавшемуся с интерьером, как к нам подошел другой служитель. Судя по пышности наряда, этот был старше по чину, и он же переставил нас где-то на середину, рядом с нашими университетскими друзьям.

Это перемещение сопровождалось шепотками — благородным не понравилось такое смешение, военные явно хотели бы, чтоб меня определили в их сектор, женщины просто смотрели на мою невесту со смесью презрения и зависти. Нам было здесь не место, но оспаривать этого никто бы не посмел. Раз переставили, значит, так решил Его Величество.

А там кто знает, может, меня не награждать сейчас будут, а прилюдно пороть на радость публике?

Пока время позволяло, мы с друзьями обменялись приветствиями и комплиментами. Нарышкина украдкой показала мне большой палец. Демидова, заметившая этот жест, выразительно приподняла бровь, но мы с Марией его дружно проигнорировали.

— Вас не просто так сюда подвели, — негромко произнес Ермаков, склонившись ко мне.

Хотелось сказать, что я надеюсь отделаться легким испугом, но не успел — распорядитель объявил малый титул Его Императорского Величества.

Двери распахнулись, и в зал вошел государь с семьей.

Пожалуй, выглядел Дмитрий Алексеевич получше, чем когда я его нашел на бетонном полу, но все еще недостаточно хорошо. Восстановление требовало сил, а лежать и плевать в потолок,