Нужный образ - Джеймс Хоран

— Ты сам хотел все драматизировать, Джош.

— Господи, я не хочу, чтобы Лейси рисковала своей глупой шеей!

— Я думаю, она из тех женщин, что могут постоять за себя.

— Она чертовски своевольная женщина, у нее более крепкие нервы, чем здравого смысла, — раздраженно ответил Джош. — Не понимаю, какого черта я не настоял, чтобы она занялась организацией женских батальонов.

— По очень простой причине, как говорил Пенрод.

— И что это за причина?

— Она могла бы запустить в тебя чашкой чая, швырнуть пирожное и уйти.

Несколько минут он правил в молчании, потом коротко рассмеялся.

— Может, ты и прав, Финн. Во всяком случае, на несколько недель Келли не будет занимать наши мысли, пока мы будем работать с Вилли. Если возникнут проблемы, мы обговорим их со стариком.

— Ты сказал ему о Вилли?

— Он не хотел знать, кого мы используем. Единственно, что он сказал, так это то, что не возражает, если мы будем подслушивать Ватикан, коль скоро это поможет получить материалы на Сондерса, Ремингтона и Джентайла. Вернемся к Келли и Лейси, нам надо просчитать, как мы сможем использовать их материал. Его можно будет драматизировать.

— Ты знаешь, это не ново. Келли не первый богатый человек в политике, который жил с бедными, чтобы получить материал для законодательства.

— Кто был другой?

— Айзек Ньютон Стоукс.

— Это не из времен Ла Гардиа?

— Он был в правительстве задолго до администрации Ла Гардиа{83}. Он боролся с трущобами и бедностью аж в 1890-х годах. Как и Келли, он отправился в дешевые многоквартирные дома и жил там. Никакой рекламы; люди не знали, кто он. Но Тедди Рузвельт{84} прослышал о нем и побудил его написать Акт о найме жилья. Кажется, это было в 1901 году. Позднее Рузвельт говорил, что взял Стоукса, так как он был единственным человеком, который действительно знал о жизни в трущобах и бедности, хотя и был богатым человеком.

— Так это тот старый закон о жилье? — спросил Джош.

— Правильно. Работа Стоукса была величайшей помощью Рузвельту в разрешении позорного скандала вокруг жилища для людей с минимальными доходами. А Таммани боролся и издевался над Стоуксом как только возможно.

Я не удержался и добавил:

— К Стоуксу было привлечено общенациональное внимание. Будь он политиком, он бы далеко пошел.

— Если он не занимался политикой, что же он делал?!

— Когда мы в следующий раз будем дома, — сказал я, — напомни мне показать тебе шеститомник под названием «Иконография острова Манхэттен», который он редактировал. Это классическая работа в своем роде. И, между прочим, ты найдешь ее в библиотеке Шеннона. И там ее явно кто-то читал.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Магнитофонные ленты

Через пару недель наши апартаменты в Вулворт-Билдинг стали до того тесными, что мы перебрались в отель «Рузвельт» и сняли большой номер от имени несуществующей промышленной компании. Если бы у кого-то возникли вопросы, мы бы ответили, что готовим ежегодный отчет компании и проводим подготовку к большому ежегодному собранию. Я давно обнаружил, что в большом городе на все нужно иметь готовые и логичные ответы. Если вы будете уклоняться от ответов, вас начнут в чем-то подозревтаь. Мы взяли некоторых людей, в основном из фирмы Лютера Робертса с Мэдисон-авеню. Многие работали с нами и раньше, и им можно было доверять.

Первые опросы Дайка Шорта и Фрэнка Шиа подтвердили не только то, что нам говорили другие — поле для избирательной кампании было открыто, — но также показали, что добиться избрания Келли было бы довольно трудной задачей. Хотя опросы доказали, что привлекательность Джентайла стала слабее, они также е свидетельствовали, что он по-прежнему сохранял популярность среди женщин-избирательниц. Мужчины же чаще всего пожимали плечами, когда упоминалось его имя, и говорили: «Это еще кто?»

Многозначительным и удивительным фактом, выявленным из нашего анализа, была реакция молодых избирателей — они совсем не интересовались Джентайлом. Похоже, они чувствовали, что он не оправдает их надежд, и жаждали нового лидера.

Джош только улыбался, кончив читать анализ.

— Если ты скажешь «Я же говорил», я тебя стукну, — предупредил я его.

— Закажи на сегодня обед, и я не произнесу ни слова. Но если серьезно, Финн, мы должны развить эти положения: молодой, бесстрашный, обладающий богатым воображением борец не только против преступности и коррупции, но и против всего, что имеет привкус конформизма. Он не принадлежит ни к одной группировке.

— Что может быть лучше того, что он делает прямо сейчас?

— Ты имеешь в виду инспектирование гетто?

— Совершенно верно. Мы можем долго использовать эту тему: газетные публикации, появление на телевидении, речи на обедах…

— Думаю, это чертовски хорошая идея, — задумчиво сказал он. — Между прочим, как у них дела?

— Прошлым вечером я говорил с Пэм. Она, конечно, беспокоится, но Келли звонит ей каждые несколько дней.

— Он поддерживает контакт с Люком и Лютером?

— Каждый вечер. Люк говорит, что Келли теперь эксперт по тому, как принять ванну в кухонной раковине, а Лейси знает, как протирать пружины кровати керосином, чтобы уничтожить постельных клопов.

— Боже, каких фотографий мы лишились!

— Так уж они хотели, Джош. Этот мальчик искренен в том, что делает…

— Если бы мы отправили с ними фотографа, он не стал бы менее искренним.

— Это имело бы привкус рекламного трюка худшего пошиба, ты же знаешь.

— Как идет подготовительная работа в штате?

Я дал ему краткое описание последнего отчета, который я получил от Лютера только утром:

В штате разные команды под управление Люка и Лютера выполняли большую работу. Звонили некоторые лидеры графств, возмущенно спрашивая, кто этот птенец, имея в виду, конечно, Люка, и что он делает? Но Лютер Робертс был старым профессионалом. Каждый раз, когда Люк хладнокровно разделывал какого-нибудь провинциального политика на кусочки, Лютер склеивал его добрым словом, хлопком по спине и обещаниями.

Позднее, когда Лютер позвонил, он сказал, что из Люка получится трезвый, безжалостный стратег. Сон и еда мало значили для него. Лютер сообщил, что Люк превратился в кожу да кости, но, похоже, он расцветает в вечерние часы и на провинциальных обедах, где подается пюре из курицы. Он был также чертовски разносторонен, рассказал Лютер; он проводил встречи на лыжных склонах, в сельских барах, в городских политических клубах, в конькобежных обществах.

— Чудесный парень, — сказал Лютер. — Один из местных влиятельных людей катался на лыжах. Люк арендовал пару лыж и отправился с ним. Он даже принял участие в состязании по прыжкам!

— Надеюсь, он не выиграл.

— Несколько недель назад он мог бы сделать это, — с ухмылкой сказал Лютер. — В этот раз он позволил выиграть местному. Но он произвел на них впечатление. В этом месте есть проблема с железной дорогой. Люк обнаружил, что у одного парня, с котором он учился в школе, отец важное колесико на железной дороге. Он вытащил его из кровати и добился, чтобы тот представил его отцу. Завтра они встретятся в Олбани.

— Он разносит кругом имя Келли?

— Вначале он старался запихать им его прямо в глотку, но после нескольких бурных обсуждений он успокоился. Теперь он дает имя Келли в умеренных дозах. Но он старательно разносит информацию.

— Как насчет лидеров?

— Они задают вопросы, — ответил он. — Я пока не даю точных ответов, единственно, что я спрашиваю, это — в чем их проблемы. И, друг мой, конечно, они у них есть!

— Вам следует намекнуть, что Келли Шеннон тот человек, который решит их, — заявил Джош.

— Полно, Джош, — энергично возразил Лютер. — Чем, по-вашему, мы занимаемся?

Лютер посвятил нас в их проблемы, предложения, препятствия и достижения. Я никогда не забуду, как он суммировал свои впечатления от Люка, перед тем как повесить трубку:

— Если вы понимаете старика, вы сможете понять и Люка. Вопрос не в том, находится ли Люк в вашем загоне, а в том, находитесь ли вы в его.

Мы тратили деньги так, как никогда не делали этого в прежних кампаниях. Мы смогли нанять только три больших самолета, так что два других мы купили. Они прибыли не только с пилотами, но были оснащены всем: от замечательного бара до мест для печатных машинок прессы. В каждом самолете был профессиональный стенографист, который умел также использовать стенотипию, и любая речь Келли могла быть напечатана и размножена через несколько минут после того, как он бы закончил ее.

На севере штата Люк и Лютер оставляли после себя хвост счетов, которые ошеломляли меня и могли бы загубить любую другую политическую кампанию в зародыше. Но не эту. Мы просто отправляли счета в подставную корпорацию, созданную юридическими умниками сенатора, и забывали о них.