Большой вальс - Людмила Григорьевна Бояджиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока они с Дюбажем курсировали по каналу возле дворца в нанятом катере, гости Фолио Сквартини уже, видимо, успели приступить к пиршеству с балконов и террас взлетали фейерверки, из раскрытых окон доносилось пение скрипок, веселые голоса, смех, журналисты на лодках с голодными, ждущими глазами караулили разъезд гостей, и принц в сотый раз проклинал необходимость конспирации. Если бы не отец, да не шпионящий вечно Амир сидел бы сейчас Бейлим Дали Шах во дворце за пиршественным столом, подстерегая момент уединиться с Антонией для разговора к какой-нибудь картинной галерее или библиотеке. Уж закоулков в этом дворце полно — что стоят одни розарии! Великий Аллах, как она была прекрасна, выпархивающая из гондолы прямо в руки ливрейских лакеев — легкая, белоснежная, с развевающимися кудрями!
К катеру Бейлима, покачивающемуся на волнах с отключенным мотором, приблизилась темная лодка и кто-то позвал принца по имени. Через секунду через борт перемахнул одетый в темное домино мужчина и решительно осадил бросившегося ему наперехват Дюбажа.
— Довольно, господин детектив. Вы уже упустили все, что могли… — сказал он и властно приказал штурману: — Быстрее, объезжаем дворец слева, а теперь вон за тем ободранным катером! Да постарайтесь не упускать его из вида — здесь такая толчея! Выше Высочество, нам необходимо остановить похитителей, увозящих сейчас в неизвестном направлении Антонию Браун!
Амир успел как раз вовремя. Проследовав за принцем в Венецию, он мгновенно оценил обстановку и она ему не понравилась. В городе скрывался Клифф Уорни, пользующийся в последние годы очень дурной славой. Амир, попавший в двойственное положение, поступил так, как он должен был поступить, потому что ещё шесть лет назад, в день гибели Ванды сделал свой выбор: он прежде всего человек, а потом уже — слуга. Слуга Хосейна Амир Сайлах должен был оградить принца от контактов с французской манекенщицей. Человеку же Амиру была далеко не безразлична судьба этой девушки — дочери его Ванды.
В эту последнюю их встречу Ванда, руководимая материнским инстинктом и, видимо, предчувствуя свою гибель, рассказала Амиру тайну своей дочери, попросив его о покровительстве.
— Ты очень сильный. Позаботься о Тони. У этой девочки будет непростая судьба.
С тех пор Амир издалека «приглядывая» за Тони, был удивлен неожиданным увлечением Бейлима, украсившего свои комнаты изображениями Антонии. Что это — странная догадка крови, распознавшая под обольстительным обликом, вылепленным Динстлером, родные черты — черты женщины, повторившей его мать? Но ведь Бейлим видел Светлану лишь на большом фото, стоявшем на солнечногорском кладбище и доставленном «похитителями» в усыпальницу эмира вместе с прахом матери.
Чем больше задумывался Амир над хитросплетениями судьбы, тем сильнее, казалось, чувствовал властную руку, направлявшую его свыше. Он ни секунды не колебался, ринувшись вместе с принцем по следам увезенной из дворца девушки. На какое-то время они потеряли из вида катер похитителей, нырнувший между стоящими в гавани суденышками, и чуть было не опоздали. Выбив дверь подвала, Амир отбросил ударом ноги горилоподобного громилу и представил возможность принцу разделаться с Уорни. А затем целомудренно покинул подвал, уведя Дюпажа. Наверняка, это спасение сыграет в пользу Бейлима. К тому же — девушка была совершенно нага. Восхитительно нага! Да, принца мог бы понять любой мужчина.
Следуя за Антонией по Венеции, Бейлим не рассчитывал на такую удачу. Приключение с Уорни увеличило его шансы. Теперь он — спаситель красавицы и вправе рассчитывать на ответное чувство.
Пока Виктория принимала ванну, он раздумывал какое платье из своего гардероба ей предложить и вдруг спохватился, что кроме свитера с джинсами, пары рубашек и карнавального костюма не имеет здесь ничего. Ну значит свитер с джинсами, а завтра к услугам Антонии все лучшие магазины города. Девушка вышла из ванной в махровом халате, входящем в хозяйский сервис, с распущенными мокрыми волосами.
— Я как блохастая собачонка, которую подобрали на улице и долго отмывали в душе. Полчаса терлась мочалкой и разглядывала себя в зеркале — тьфу-тьфу! Действительно, удалось сухой выйти из воды.
Образ собачонки напомнил Бейлиму давнишний детский эпизод, когда они вместе с Викторией отмывали в тазу подобранного беспризорного щенка. Странно, почему он уже несколько раз за этот вечер вспоминает покойную сестру? Когда лизнул шею Антонии (подобным образом когда-то достала соринку из-под его века Виктория), и потом — при входе в подъезд дома, освещенный тройным фонарем с одной подбитой лампочкой (вдруг всплыл совсем свой подъезд, на верхней площадке которого Виктория снежком останавливала текущую из его разбитого носа кровь.) Снег, вонючая лестница, Виктория — как далеко это все, как невероятно давно это было… Да и было ли вообще? Она исчезла, растворилась в туманной дали его строгая, бескомпромиссная Виктория, как исчезли все эти милые далекие лица.
— Скоро утро, я так устала… Может быть, отложим разговор до завтра? Только вначале я позвоню Шнайдеру. Он то, наверняка, не спит.
Но телефон в гостинице не отвечал, и Виктория отправилась в отведенную ей спальню.
— Теперь, действительно, некуда торопиться. Отсыпайтесь, Антония — он поцеловал и задержал в своей её руку.
— Только… Вы позволите мне исполнить свой мужской долг, Тони? — И заметив, как недоуменно поднялись брови девушки, добавил: — У меня нет слуги, но я должен охранять гостью. Поэтому буду спать у вашей двери. Со стороны коридора.
Естественно, Виктория рассмеялась.
Этот юноша очень нравился ей. В рубашке и джинсах, он казался совсем мальчишкой и неуловимо напоминал Максима — кудрявой головой, ресницами? Или чем-то еще… Да, ведь и Максиму уже лет восемнадцать. Доведется ли встретиться — думала Виктория, стараясь заснуть.
Из Америки она следила за сведениями о странах арабского Востока и даже начала догадываться, что наследник Хосейна Дали Шаха, учащийся в Париже, может оказаться её преображенным братом. Впрочем — опасность восточных убийц ушла в прошлое, и она даже перестала сторониться всякого смуглого арабчонка, попадавшегося ей в Университете… Значит Максим в Сорбонне. И этот принц сказал, что сбежал из Парижа! А как его все-таки зовут?
Виктория вскочила и осторожно приоткрыла дверь. На полу, подложив под щеку кулачок и свернувшись клубком, спал кудрявый мальчишка, шевеля пухлыми губами.
— Макс! — вырвалось у нее, но она тут же зажала рот ладонью.
А потом, опустившись на колени, пристально вглядывалась в смуглое лицо.
