Новый Мир. № 1, 2002 - Журнал «Новый мир»

Август Михайлович и его коллеги работают в условиях, требующих не меньшей выносливости, чем у муниципальных хирургов, о которых рассказано выше. Но их «кафе» защищено живыми ценностями — наукой, научным сообществом, принятым в научном сообществе «гамбургским счетом» (впрочем, перечисленные ценности живы тоже не сами по себе, а благодаря исповедующим их людям).

Нормальная наука равно открыта установленным закономерностям и неожиданным эффектам. В онкологии этот паритет воплощается в трезвой оценке непрозрачно-сложных, скользко-коварных свойств реальности, к людям отнюдь не благосклонной (не такова ли вообще реальность?), и в зоркой, настороженной, постоянно отмобилизованной надежде на несводимость к среднестатистическим показателям конкретных человеческих случаев.

За мой случай взялся ведущий научный сотрудник С. А. Тюляндин. Сергей Алексеевич диагноза не скрывал, ложных упований не внушал. Сказал по поводу прогноза: «трудный вопрос» и повел очередное исследование. Повел так, как подразумевается призванием (а слово-то неактуальное — пишу и чувствую стилистическое неудобство, как будто «днесь» какое-нибудь вывела). Призванием же подразумевается, что от поглощенности анализом, взвешиванием решений, перепроверкой результатов ученый просто не способен избавиться, как бы ни уставал и что бы вокруг ни происходило.

При общении с проф. Тюляндиным в памяти приветно звучал пугавший в школьные годы самоироничный афоризм учителя моего Ю. Н. Холопова, великого работника и живого классика музыкознания. В начале урока гармонии (по расписанию должен длиться 50 минут) Юрий Николаевич повторял: «Не пройдет и трех часов, как мы закончим заниматься» (а проходило нередко больше трех часов)…

Несгибаемый перфекционизм. Эта константа науки (да и любого квалифицированного труда) ощутимо маргинализуется (ср. «Маленькие истории из научной жизни» Р. М. Фрумкиной, опубликованные «Новым миром» в июне 2001 года). В том ли причина, что членам научного (образовательного, художественного и др.) сообществ не доплачивают?

Именитым музыкантам-«звездам» платят неплохо. А выдают некоторые из них нередко (и даже систематически) продукт, мягко говоря, неряшливый. Но считается за ценность: действует понятная потребность уважать крупные имена и многолетние биографии. К тому же пиар (он же гонорар) выдан «звезде» вперед. За билеты, буклеты и букеты публика успела заплатить — высшее художественное достижение материализовалось (а тем самым как бы состоялось). Если на таком фоне некий газетный критик объявит, что король-то голый, на него упадут подозрения в оплаченной пристрастности… Замкнутый круг. Сомнительности громко анонсируемых свершений «звезд» прямо пропорциональна сомнительность публичной критики в их адрес.

Рыночный принцип — чем меньше текущие трудовые затраты, тем эффективней производство — усвоен на всех ступеньках профессиональных лестниц. Составитель примечаний, списанных из справочного издания (чего в общедоступном справочнике нет, о том нет и примечаний), как бы мизерно ему ни заплатили, получает существенно больше, чем стоит его работа, ибо его работа не стоит ничего…

Ввести бы дифференцировку: настоящая «звезда», настоящий доктор наук — в отличие от тех «докторов наук», число которых, например, множится в Госдуме (научные степени, полученные после депутатских мандатов, смахивают на автоматически штампуемые приложения к удостоверению VIP). Но это как с осетриной второй свежести: рядом с настоящим доктором наук будет легализован и «ненастоящий» (но все-таки «тоже») доктор наук.

Премию, что ли, национальную учредить для тихо упорствующих перфекционистов? Но из кого формировать жюри? Разве только из лауреатов этой премии. Еще один замкнутый круг…

С другой стороны, импульс для санации замусоренных иерархий (как и вообще понятия иерархии) необходим — самопроизвольно они в действующей системе отношений не прочистятся.

Сплющенная иерархия. Новое время, конвертируя христианство в либерализм, строило культуру без иерархии. Итог эксперимента: злокачественное перерождение ключевой просветительской формулы «знание — сила» — пиар в связке и в тождестве с террором. Террористическая атака на небоскребы — сразу и то и другое, а также и бизнес, оптимальный в условиях транснациональной монополизации рынка (в СМИ промелькнули сообщения об активной биржевой игре с акциями авиационных страховых компаний накануне взрывов).

Обратимость «знания» и «силы» наблюдается не только в поведении правящих элит. С. С. Аверинцев (в Сети — в июле 2001 года, в печати — в «Новом мире» за сентябрь 2001 года) с тревогой описывает эпизод: в Вене «мальчики и девочки маршируют под простенький ритм бесконечно повторяемого выкрика: „Eins, zwei, drei — Palestina frei!“» Что чувствуют марширующие и скандирующие? То же примерно, что футбольные фанаты со своим «Оле-оле-оле-оле! Спартак — чемпион!» — необоримый напор, смелый натиск, победительную силу, которой каждый в отдельности, наедине с собственной жизнью, лишен. Содержание лозунгов, выкрикиваемых хором, не имеет особого значения. Значение выкриков состоит в стимуляции/манифестации «энергетики». Сила есть единственное и упоительное «знание» скандирующих и марширующих.

Сходным образом обращаются друг в друга культурное и биологическое. Если в политически корректных кругах популярно становится самоопределение по сексуальной ориентации как способ мировоззренческой самоидентификации, то в кругах политически некорректных — объединение по цвету кожи (напомню довольно давний лозунг афро-американского писателя Дж. Болдуина «Будущее будет черным»; сегодня игра значений, в нем заложенная, уже как-то не бодрит).

Взаимозаменяются также лицо и тело. Фигуры топ-моделей стали «лицами» рекламируемых товаров; лица политических и духовных лидеров в медиальной системе означают не столько самих себя, сколько коллективное тело нации или религиозного движения.

В близнечную пару превращаются бессмертие и смерть. Новейшие панацеи — клонирование и эвтаназия, надо думать, скоро будут предложены в качестве взаимодополнительных способов терапии. Взаимодополнительности бессмертия/самоубийства подчинен и террористический суицид.

Если вернуться к событиям вокруг 11 сентября 2001 года, то перечисленное укладывается в совпадение экономической ликвидности и антропологической самоликвидации.

Дело отнюдь не сводится к широко обсуждаемым ныне «двойным стандартам». Так называемые «двойные стандарты» маскируют и проявляют наличие единого неиерархического стандарта: «верх — то же, что низ».

Катастрофы и иммунитет. Действительность, из которой вынут стержень иерархии, оказалась предательски хрупкой, как организм, в котором выключена иммунная система. Такой организм становится в одних случаях (аутоиммунные заболевания) собственным убийцей, в других (например, ВИЧ-инфекция) — пособником своих убийц, в третьих (злокачественные опухоли) — тем и другим сразу.

Случай 11 сентября относится к третьему роду. Дьявольский замысел удался террористам не столько по причине их, как звучало в прессе, «гениальности», сколько из-за безмятежной расхлябанности спецслужб. Цивилизация, которой не интересна идея скромного служения совершенству, непроизвольно пособничает палачам. Террористы — внешний агрессор. Но степень нанесенного ими ущерба имеет аутоиммунную природу. Наиболее престижный в рыночном мире участок застройки был использован предельно эффективно: вверху теснятся гигантские высотки, внизу — сплошные полости гаражей, туннелей и станций метро. И вот две протараненные башни падают, нарушается балансировка почвы и еще несколько зданий обваливаются или утрачивают вертикаль уже как бы сами по себе. Достичь апокалиптического масштаба террористам «помогла» ничем не сдерживаемая (ничего выше себя не признающая — эмансипированная от иерархии) идеология капитализированной власти над землей.

Как выключается цивилизационный иммунитет? Почему в западном мире он очевидным образом ослаб?

В принципе и в общем случае уязвимость возрастает пропорционально сложности. Не зря в словаре засвидетельствовано: синоним сложного — хитрый, а синоним хитрого — каверзный. Но мало сложности самой по себе. Решает то, ради чего появляются все более «навороченные» способы адаптации человека к среде, будь то небоскребы, авиалайнеры или бытовые предметы.

В последние десятилетия вещи усложнялись ради растущего удобства пользования ими. Целью совершенствования техники стала легкость обращения с ней, доходящая до подмены трудовой сосредоточенности празднично-игровым состоянием. Подспудным направлением прогресса оказался упадок дисциплины. Отсюда и катастрофы — как непреднамеренные, так и целенаправленные. Опытным пилотам пассажирского лайнера, упавшего весной 2001 года под Иркутском, достаточно было выпить пронесенного на борт горячительного и случайно задеть некий рычаг. А террористам, чтобы потрясти мир, хватило овладения во флоридской летной школе всего лишь двумя маневрами пилотирования — разворотом и пикированием.