«Реми Мартен» - Светлана Полякова

унылой башенкой. Рассмотреть все до конца мне, конечно, не дали. Грубый толчок в спину напомнил мне, зачем я тут оказалась. Тем более глаза мне никто не завязывал, значит, все знали — я отсюда живой не выберусь.

И опять я с удивлением обнаружила, что страха у меня нет. Только обида и злость. Что это за страна такая, что здесь даже любить нельзя кого захочется.

— Шевели ногами, — распорядился мой тюремщик.

Я обернулась. О, как же мне хотелось удрать отсюда? Но… я видела только эти чертовы кладбищенские ворота. Они закрывали от меня мой привычный мир, который теперь казался мне таким чудесным, манящим — и уже призрачным… Наверное, так всегда бывает на пороге смерти.

Водитель смотрел на меня. Он вышел из машины и теперь стоял, облокотившись на нее спиной. Поймав мой ответный взгляд, он неожиданно усмехнулся в подмигнул мне.

Я остолбенела от такого цинизма. Ничего себе гады. Привезли меня сюда, как корову на убой, и подмигивают… Впрочем, что я для них? Это мне моя жизнь кажется значимой, а им-то по фигу… Стрельнул — и нет еще одной букашки.

Дверь распахнулась, и меня втащили внутрь дома.

— Добро пожаловать, — услышала я и подняла глаза.

Собственно, чего-то подобного я и ожидала, подумала я, удивляясь тому, что страх так и не появился.

Да в принципе этот толстый человечек со смешной выпяченной вперед губой и не мог внушить страх. Он следил за мной небольшими глазками с каким-то детским выражением — да и вообще он напомнил мне пупса.

Мне показалось, что он похож на кого-то еще. Потом вспомнила — на Хичкока. И тут мне наконец стало немного не по себе. Тот был с виду такой же безобидный старикан, а фантазии у него были самые извращенные. Откуда мне знать, может быть, этот тип тоже натерпелся от женщин и любит их истязать?

— Ну вот мы и встретились, Саша, — проговорил он, как-то странно меня рассматривая. С прищуром.

— Вообще-то я не собиралась с вами встречаться, — побормотала я. — У меня на сегодняшний день были другие планы. Мне с вами даже разговаривать некогда. У меня бабушки голодные из-за вас остались…

Он коротко рассмеялся и весело взмахнул своей короткопалой, пухлой ручкой.

— Да будет вам, — сказал он, продолжая рассматривать меня с пугающим дружелюбием. — Бабки ваши не помрут…

В принципе ему было вообще наплевать на моих подопечных. Как и на меня. Глазки его продолжали меня щупать — так неприятно, гадко, что мне хотелось спрятаться. Прятаться было некуда… В голову пришла совсем глупая мысль. О том, что все люди, подобные этому типу, так обременены своими комплексами, что их было бы жалко, если бы не тот бесспорный факт, что все их комплексы плавно перерастают в манию.

— Что же вы. Сашенька, такая неблагоразумная девушка? — укорил он меня с отеческой улыбкой. — Зачем вам портить себе и другим жизнь? Я пытался договориться с вами по-хорошему, а вы… Ну и что прикажете теперь с вами делать?

— Оставить в покое, — процедила я сквозь зубы.

— Да я бы вас с радостью оставил в покое, — сказал он улыбаясь. — Но вы мне мешаете. И ладно бы мне — я человек маленький… Вы мешаете другим людям.

— Ну не любит он вашу дочь, — сказала я, давно уже догадавшись, что передо мной не кто иной, как сам папочка Леночки Дубченко. — И если даже я исчезну, не полюбит… Народную поговорку знаете? Сердцу не прикажешь…

— Прикажешь-прикажешь…

Он «вынул» свое тело из кресла и несколько раз прошелся мимо меня, насвистывая себе под нос бравурный марш.

— Не свистите, — сказала я, — денег не будет…

Посмотрев на меня с удивлением, он рассмеялся.

— У меня они будут, — самоуверенно заявил он мне. — Можете не сомневаться…

— Я и не сомневаюсь…

Я огляделась по сторонам, пытаясь найти хоть какую-то зацепочку, сказать самой себе — все в порядке, Саша, ты выберешься отсюда… В конце концов, нет безнадежных сипаний… Но сейчас эти слова казались мне насмешкой. Бывают. Еще как бывают… В данный момент, например.

Я чувствовала себя мышью в ловушке. Насчет добродушного лица толстяка я не обманывалась — глазки его просто утопали в складках жира, поэтому ухватить их выражение было непросто. Но при желании, если приглядеться… Он смотрел жестко, даже не пытаясь создать иллюзию доброты. Да и зачем?

Вы зря так напряжены, Александра, — словно угадав мои мысли, усмехнулся он. — Я не желаю вам па… Мне просто хочется, чтобы вы поняли — ваши желания немного не совпадают с реальным положением вещей…

Я невольно рассмеялась…

— Судя по всему, — сказала я, наблюдая за его лицом, реальное положение вещей — это вы сами… То бишь ваши желания.

Он хотел что-то сказать, но я не дала ему этого сделать.

— А вы знаете хоть что-то про мои желания? — проговорила я. — Или просто увязываете эго с вашими собственными?

«Данилова, куда тебя несет? Ты же в клетке с гиеной!» — напомнила я себе. Вот сидит этот тип, неприятный во всех отношениях, и ждет от меня, когда я начну трепетать! Страха не было — только посты.

— Кто вы такой, чтобы указывать мне, что мне думать, как мне жить и, черт вас побери, что мне хотеть?

Он улыбался, глядя на меня с любопытством ботаника, рассматривающего в микроскоп микроорганизм.

— Не я, — сообщил он мне. — Мы.

«Бог ты мой, как все это похоже на дурацкий кошмар, — подумала я. — Я сейчас проснусь… Это же бред совершенный — такого не бывает! Не может быть…»

Но это было наяву… Я оказалась в руках какого-то психа, страдающего манией величия. Одно дело, когда ты про это читаешь. А вот так… «Он меня убьет», — пришла в голову ясная и четкая мысль. И что совсем странно, я совершенно успокоилась. Убьет и убьет… Все лучше, чем всю дорогу трястись от страха… Мысли, как сами видите, мне в голову полезли героические и далеко не самые умные. А он продолжал вещать, как радио. Он даже приосанился, этот урод, и глаза стали больше — не иначе от переполнявшей его гордости.

Погрузившись в собственные мысли, я пропустила начало речи и услышала только что-то про титанов. Как бы он, этот пузатый коротышка, на деле и есть титан. Я уже ничему не удивлялась: Наполеон, Ленин и Гитлер тоже были маленькими…

«Титан» тем временем сообщил мне, что я одна из тех, кто заражен ядом христианства, даже работа ему моя не нравится. Незачем, мол, помогать отжившим организмам поддерживать жизнедеятельность, поскольку пользы от