Фрагменты - Дэн Уэллс

Герои вышла из-за дерева, все еще крепко прижимая винтовку к плечу. Кивнув Кире, она ногой спихнула с нее труп, но, даже освобожденная от тяжести, девушка не могла пошевелиться.

– Мне показалось, или меня только что назвали ублюдком? – спросил Сэмм.

– Уходим, пока они не перегруппировались, – отрывисто бросила Герои. – Живо!

Кира наконец смогла выдавить хоть слово:

– Что?

– Нужно уходить, – повторил Сэмм, протягивая ей грязную окровавленную руку. – Если у них будет преимущество перед нами, мы покойники.

Кира поднялась на ноги, ухватившись за Сэммову руку:

– Что, черт возьми, происходит?

– Стражепсы, – объяснила Герои, ведя их обратно вдоль скалы. – Мы таких на войне использовали.

– Сверхумные собаки, выведенные для помощи на поле боя, – пояснил Сэмм. Он где-то раздобыл свой автомат и прикрывал их сзади, идя спиной вперед, чтобы держать псов под прицелом. – Крупнее и крепче обычных, способны к элементарной речи. Для чего только мы их не использовали! Мне бы следовало вспомнить этих тварей, едва я услышал голос, но давно же это было…

– У вас были говорящие собаки?

– Ага, парадженовские. Одичали, видать.

Кира вспомнила рекламный проспект, найденный в офисе компании, со стражепсами и драконами. Она невольно подняла глаза к небу.

Слово «стражепес» попадалось ей и среди каких-то военных отчетов в Афиной библиотеке. Кира, все еще не в силах говорить от ужаса, встряхнула головой, ковыляя по звериной тропе. Нет, не просто слово: теперь она вспомнила и другой эпизод: сцену из детства, одно из немногих воспоминаний об отце. На нее напала огромная собака, и отец выступил вперед, заслоняя ее от угрозы. Интересно, это стражепес был или еще что-то?

Хуже всего оказалось осознание, что они с этой тварью: этим бесчеловечным противоестественным существом – происходили из одного «инкубатора». Она, конечно, больше походила на людей, но по происхождению была родней скорее стражепсам, чем любому известному ей человеку.

– Ты жила на Лонг-Айленде двенадцать лет, – сказал Сэмм, – в закрытом мирке. Весь остальной мир изменился.

– Нас окружают, – воскликнула Герои. – Вперед!

«Пожалуйста», – видение говорящей собаки застыло у Киры перед глазами. Тряхнув головой, девушка забралась в седло.

Глава девятнадцатая

Ариэль Макадаме сбежала из дома Нандиты много лет назад и жила одна в южной части Ист-Мидоу, но после смерти своего ребенка – почти у каждой женщины на Лонг-Айленде было по меньшей мере один-два мертвых ребенка, «спасибо» Закону надежды, – вообще покинула город. Маркус нашел ее приблизительный адрес в больничном архиве, задержка ради поиска едва не стоила ему свободы. Парень не расставался с рацией, чтобы слушать сводки с фронта и говорить с Кирой, когда та выходила на связь. Новости не радовали. Армия партиалов вступила в Ист-Мидоу примерно через час после его ухода. У него не оставалось выхода, кроме как драпать без оглядки.

Маркус снова проверил «адрес», записанный на клочке бумаги: «Остров в Айслипе». Негусто, но лучше, чем ничего.

Из радиоперехватов Маркусу стало известно, что партиалы оцепили Ист-Мидоу, захватив большую часть населения города, прежде чем люди успели убежать, и высылали патрули, прочесывавшие остров в поисках отставших одиночек, возвращая всех в столицу. И все же остров был слишком велик, чтобы сто тысяч партиалов могли одновременно присутствовать в каждом его уголке. Маркус держался скрытно, не зажигал костра, никогда не выходил на открытые места, и ему удалось не попасться первые несколько дней. «Долго я так не пробегаю, – понимал он, – но, если успею найти Ариэль и залечь на дно, перестав шляться туда-сюда, смогу продержаться дольше».

Вечером второго дня рация защебетала; его сердце подпрыгнуло, но он быстро понял, что это не Кира и не переговоры партизан Сети. Говорила доктор Морган.

– Всем жителям Лонг-Айленда! Мы не хотели захватывать вас, но обстоятельства вынуждают. Мы ищем девушку по имени Кира Уокер, шестнадцати лет, пять футов десять дюймов ростом, вес примерно сто восемнадцать фунтов. Индийского происхождения, светлокожая, волосы черные, хотя могла перекрасить или остричь их для маскировки. Выдайте нам эту девушку – и оккупация закончится; продолжайте укрывать ее – и мы будем казнить одного из вас каждый день. Пожалуйста, не вынуждайте нас делать это дольше необходимого. Это сообщение будет распространяться на всех частотах и повторяться, пока наши требования не будут выполнены. Спасибо за внимание.

Сообщение закончилось, и Маркус в ужасе слушал треск помех, повисший в воздухе.

После секундного замешательства парень повернул ручки настройки, ища следующий канал. Объявление передавалось и там, как и обещала Морган, и Маркус снова прослушал его, не веря собственным ушам. Он включал его еще четыре раза на разных частотах, словно надеялся, что это окажется сном, что Морган ничего такого не говорила, но каждый раз все было по-прежнему: им нужна Кира, и они будут убивать невинных людей, чтобы найти ее, не останавливаясь ни перед чем.

Меряя шагами пол своего самодельного убежища, Маркус целый вечер размышлял об этом объявлении. Собственно, все вторжение ради того и затевалось: чтобы захватить Киру любой ценой. Что в ней такого? Почему они так отчаянно хотят заполучить ее?

Почему Кира уже давно не выходила на связь?

У него не было солнечных батарей для подзарядки рации – все их реквизировали Сенат и Сеть в первые дни после Эпидемии, но Маркус взял с собой ручной генератор и крутил его изо всех сил, чтобы приемник не отключался. Дни начали сливаться в один: с утра до вечера он искал Ариэль, а ночью крутил ручку, в надежде, что Кира выйдет на связь. Добравшись до Айслипа, Маркус укрылся в непримечательном домике, где подсоединил рацию к велотренажеру, и теперь, крутя педали, слушал тихое шипение, заполнявшее дом. В особо безумные мгновения он подумывал самому отправиться за Кирой на Манхэттен, представляя всевозможные ужасные картины: ее схватили партиалы, или съели львы, или просто завалило при обрушении здания. Глупо путешествовать одной, и глупо было отпускать ее. Но остановить Киру у него никогда не получалось.

Хрипло гудела рация, скрипели колеса. На закате он позволил себе перерыв на воду и яблоко, сорванное с согнувшегося под тяжестью урожая дерева во дворе, и снова сел на велосипед. Ночью, как он знал, Кира скорее вышла бы на связь – путешествовать становилось небезопасно, и ей приходилось останавливаться. Он крутил педали за полночь – пока не заболели и не затряслись ноги, а на руках, сжимавших руль, не вскочили мозоли. Маркус дополз до кровати, все еще слыша треск радио в ушах, и мгновенно отрубился.