Фрагменты - Дэн Уэллс

– Потому что любила тебя, – предположил Маркус с надеждой.

– Потому что я была нужна ей для каких-то безумных экспериментов! – горько выплюнула Ариэль. – Не хотела искать новую морскую свинку для опытов. – Вздохнув, девушка забарабанила пальцами по деревянным ступеням. – Это случилось зимой, а весной мы переехали в новый дом: Нандита говорила, что у старого крыша прохудилась, но, конечно, ей просто была нужна новая теплица для травок. Я еще несколько раз убегала, но «дети – наш самый драгоценный ресурс» и все такое, поэтому меня все время возвращали обратно. Как только закон позволил мне жить отдельно, я ушла и уже не возвращалась.

– Может быть, ее опыты как-то связаны с РМ? – задумался Маркус. – Ты же жила с ней до… шестнадцати, да?

– Да.

– И вот она записывала все, все физические изменения с детства и до юности.

– Думаю, да.

– Я просто рассуждаю, – пояснил Маркус. – Мэдисон – мать единственного выжившего ребенка на всем острове. Конечно, благодаря найденному Кирой лекарству, но что, если дело не только в этом? По крайней мере, любопытное совпадение. Не думаешь, что это Нандита как-то нахимичила? Повышенный иммунитет или более жизнеспособный новорожденный… я не знаю – хватаюсь за соломинки. Может, все это ради будущего человечества?

– Не знаю, – ответила Ариэль, – и провела многие годы в попытке даже не думать об этом.

– А теперь Нандита пропала, – рассказал Маркус. – Совершенно, будто с лица Земли исчезла. И ты понимаешь, что это значит.

Ариэль вскинула лицо:

– Что?

– Она не сторожит дом, – со значением проговорил Маркус. – А какие-то записи, возможно, остались…

Ариэль прищурилась:

– Но это в Ист-Мидоу – под партиалами.

Маркус кивнул с легким намеком на свою старую лукавую улыбку:

– Ага, куда они отправляют всех, кого им удается поймать. Бесплатная доставка, а?

Глава двадцатая

– Мне нельзя терять этот рюкзак, я – последний человек на планете.

– А он все хуже, – заметил Сэмм. Паря слушался теперь намного охотнее, фрумкнув, когда партиал похлопал его по шее. Кира подозревала, что они с Бобо братья, хотя, возможно, просто одной масти. Их отряд ехал уже неделю и сейчас проходил Аппалачи. Афа менял карту за картой, обводя и подчеркивая маленькие дороги, городки и горные вершины, в итоге настоял на походе к вершине Верблюжьего горба – внушительной горе, обещавшей тысячефутовое восхождение. Там стоит ретранслятор, все повторял Афа, а с помощью портативного «Зобла» он заставит его работать и оставаться на связи с рациями Лонг-Айленда. Герои, к ее чести, не спорила, и они поднялись по изгибавшейся змейкой дороге к остаткам горнолыжного курорта. На вершине, однако, их ждало разочарование: она оказалась не пиком горы, а краем огромного плато, тянувшегося на запад, докуда видели глаза партиалов.

Герои стала деловито обшаривать здание в поисках всего, что могло бы пригодиться, а Афа бессильно упал тяжелой головой на стопку карт и неверных расчетов, настаивая, что они ошиблись, что гора на месте, просто они пришли не туда. Лишь два часа спустя им удалось успокоить великовозрастного ребенка, пообещав ему заночевать здесь и, несмотря ни на что, развернуть «Зобл». Вершина или плато – здесь все равно был радиопередатчик; у Киры даже перехватило дыхание при виде огромной ажурной металлической конструкции старой башни. Афа заверил их, что подсоединил все правильно, но, пока он закончил, успело стемнеть, и они не могли убедиться в этом до утра. Не находя себе места от бессильного ожидания, Кира, чтобы сделать хоть что-то полезное, стала приводить в порядок шерсть Бобо, Сэмм присоединился к ней.

– Я знаю, что он нам нужен, – тихо начал Сэмм. – Не знаю только, насколько он способен нам пригодиться в таком виде.

– Так вот как ты о нем думаешь? – вскинулась Кира. – Как об инструменте?

– Ты знаешь: я не это имел в виду. Просто говорю, что волнуюсь. Мы здесь, в безлюдье, всего неделю, а впереди по меньшей мере три недели похода до Чикаго, если не больше. К тому времени, как мы туда доберемся, он будет уже ни на что не годен.

– Значит, нужно помогать ему пребывать в спокойном расположении духа, – заявила Кира. Словно в ответ на ее реплику, Афа вскочил и заковылял к лошадям, сжимая драгоценный рюкзак в руках.

– Надо возвращаться, – начал он, пытаясь ухватить седло Батрачки одной рукой. – Весь мой архив – все, что мы ищем, я уже все нашел, нам не нужно идти в информационный центр, нам нужно вернуться. Все как раз там. И там безопасно…

– Не волнуйтесь, Афа, – Кира как можно мягче отобрала у него седло. Волнение гения передавалось лошадям, Сэмму с трудом удавалось их успокоить. – Идите сюда, – взяв гиганта за руку, она отвела его обратно к огню. – Вот так, хорошо. Расскажите мне о своем архиве.

– Ты видела его, но видела не все. Ты не видела комнаты звукозаписи.

– Я обожаю лабораторию звукозаписи! – возразила Кира все тем же ласково-успокоительным голосом. – Это же там, где вы храните всю переписку «ПараДжена». – Она поддерживала разговор в надежде, что обожаемая тема поможет улучшить настроение Афы, и после почти получаса он, кажется, наконец успокоился. Кира раскатала ему постель, и тот заснул, обнимая рюкзак, будто любимого мишку.

– Он становится хуже, – в который раз повторил Сэмм.

– Что впечатляет, – не смогла сдержаться Герои, – если учесть, как плох он был с самого начала.

– Я о нем позабочусь, – заверила их Кира. – Афа дойдет до Чикаго.

– Ты так говоришь, словно худшее, что может случиться, – это если он окончательно расклеится и станет ни на что не годным, – вспылила Герои. – А я боюсь, как бы у него не замкнуло и он не убил бы нас. Вчера он решил, будто Сэмм хочет украсть его рюкзак, позавчера уверял, что ты пытаешься читать его мысли. Меня обвиняет в том, что я партиалка, дважды на день.

– Но ты действительно партиалка, – заметил Сэмм.

– Тем более не хотела бы, чтобы он по этому поводу ярился. На этой ретрансляционной станции есть три химиката, из которых можно сделать бомбу, и, зуб даю, этот ученый идиот прекрасно знает, как использовать все три. Он действительно гениален, как ты говорила, но совершенно не в себе, и не о таком приятном попутчике я мечтала.

Кира изучающе посмотрела на Герои в свете пламени – мотыльках рыжего света и темно-коричневой темноты, плясавших вокруг нее. Партиалка выглядела уставшей, что само по себе пугало. До сих пор Герои была сама неуязвимость, ее профессионализм превышал все, на что Кира осмеливалась надеяться, но если она не засыпает ни на минуту, опасаясь подвоха со стороны безумца… Кира почти беззвучно прошептала: