Капитаны ищут путь - Юрий Владимирович Давыдов

еще в жизни ему не приходилось испытывать тяготы арктической зимовки. Он же был, волею обстоятельств, не просто зимовщиком, а начальником зимовки и, кроме тягот, выпавших на долю всех и каждого, чувствовал на себе ответственность за всех и каждого.

Он, как и все восемьдесят шесть его моряков, знал, что продовольствия у них хватит, что голод им не грозит, что они безбедно перенесут мрак и стужу северной ночи. Но он знал также и то, что не единым хлебом жив человек. Ему надлежало наладить быт корабельного люда так, чтобы не дать скуке, унынию, тоске прокрасться в кубрики и каюты, не дать им расшатать дисциплину, вызвать упадок духа и разброд.

На первых порах, однако, дела хватало, и все были заняты с утра до вечера. Прежде всего занялись утеплением судов. К бортам сгребали снег, заваливая корабли, закутывая их, точно в ватные одеяла. Запасной рангоут и бревна снесли на берег, чтобы освободить палубу. Над палубами Парри велел натянуть брезенты, и получились какие-то крытые залы, где капитан намеревался в ненастье устраивать прогулки и спортивные игры.

Хотя запас провианта и был значителен, начальник экспедиции назначил охотничьи партии, поручив им не только заготовлять свежинку, но и исследовать окрестности земли Мелвилла.

Эдуард Сейбин, участвовавший вместе с Парри в экспедиции Росса и уже известный в Англии работами в области астрономии и геодезии, тотчас приступил со своими помощниками к астрономическим, метеорологическим и магнитным наблюдениям; последние, ввиду близости магнитного полюса, представляли особый научный интерес.

Пятого ноября солнце исчезло за чертой горизонта, чтобы уж больше не радовать людей в течение четырех месяцев. И в этот же день на «Гекле» собрались команды обоих судов, чтобы узнать о сюрпризе, который придумал капитан и о котором знали лишь немногие.

В этот день жилая палуба «Геклы» была уставлена скамейками, а перед ними на канате висел, ниспадая грубыми складками, запасной парус. Парус-занавес раздвинулся, и при громе таких аплодисментов, каких, верно, не слыхивали настоящие театральные залы, состоялся первый спектакль корабельной труппы. Пьеса «Девушка до двадцати лет» была выбрана из книги, нашедшейся на «Гекле», и сам капитан Вильям Парри явился морякам одним из действующих лиц.

Сыграть на военном корабле пьесу, да еще самому предстать в актерском облачении — это, конечно, было весьма смело для чопорных нравов британского морского офицерства. Но капитан Парри, сын простого медика, был, видимо, человек демократической закваски. К тому же он заботился о развлечениях зимовщиков, о своих моряках и надеялся, что его извинят даже самые строгие чины Адмиралтейства.

Как бы там ни было, но спектакли начали давать дважды в неделю, и они скрасили однообразие зимних месяцев…

Но ежели корабельный театр не был особенной новостью (в русском флоте, скажем, на «Рюрике» у Коцебу или на «Камчатке» у Головнина, тоже устраивались любительские спектакли), то издание рукописного журнала, предложенное все тем же Парри, — этого, кажется, ни у кого не было.

Журнал назвали «Зимняя хроника, или Газета Северной Георгии». Редактором назначили Эдуарда Сейбина, сотрудниками — каждого желающего, от кока до старших офицеров.

Редактор придал изданию характер серьезный. Он и его помощники по исследовательской работе составляли статьи, которые мы теперь назвали бы научно-популярными, а многочисленные и очень плодовитые сотрудники — моряки «присылали» заметки и зарисовки, при чтении которых никто не мог удержаться от смеха. Получился очень своеобразный журнал. Рядом с сочинением на тему о полярной рефракции в нем можно было найти также комическое описание разных разностей полярного житья:

«Выйти утром подышать свежим воздухом, спуститься с корабля на лед — и с первого же шага провалиться в прорубь, приняв против воли холодную ванну.

Отправиться на охоту, приблизиться к великолепному оленю, прицелиться, спустить курок и испытать ужасное разочарование, обнаружив, что порох на полке отсырел.

Пуститься в путь с куском свежего хлеба в кармане, почувствовать аппетит и убедиться, что хлеб замерз, стал как каменный и может искрошить вам зубы, между тем как последним ни за что не удастся искрошить хлеб.

Услыхав, что в виду корабля оказался волк, поспешно встать из-за стола, выйти наружу, а по возвращении убедиться, что обед ваш съеден другими…»

Журнал выходил регулярно; редактор не поспевал вынимать из ящика, привешенного на дверях его каюты, заметки, статьи, «Письма к издателю» и «Объявления», в которых каждый автор стремился блеснуть остроумием.

Дни заканчивались развлечениями, а начинались, по строгому приказу Парри, всеобщими гимнастическими упражнениями на верхней палубе. После этого матросы приступали к корабельным занятиям; об изобретении их заботились боцманы, проявляя не меньшее рвение, чем сочинители «Зимней хроники». Промысловые же партии снаряжались на охоту, и к столу ежедневно подавалось свежее мясо.

Восемьдесят четыре дня продолжалась полярная ночь.

Лишь в первых числах февраля 1820 года можно было приметить краешек солнца. А седьмого числа показалось, наконец, оно целиком, дневное светило, олицетворяющее жизнь, радость, ликование. И его встречали подобающим образом, встречали с тем неизъяснимым облегчением и бурным восторгом, какие могут испытать только полярные зимовщики.

Но «Гекла» и «Грайпер» долго еще были впаяны в лед. Мороз держался свирепый.

Дожидаясь освобождения из ледяного плена, Парри обследовал часть острова Мелвилла. Сухопутная экспедиция продолжалась три недели; были проведены картографические работы, собраны гербарии, образцы геологических пород.

В марте, когда мороз несколько сдал, забот прибавилось. Теперь модно было обойтись и без обязательной утренней гимнастики: экипажи день-деньской очищали корабли от огромных снежных сугробов.

Давно уж зеленели свежим мхом берега острова Мелвилла, давно уж обзавелись пернатые птенцами и отелились олени, а море все еще держало на себе голубоватый, ослепительно сияющий ледяной панцирь.

Только в середине августа удалось «Гекле» и «Грайперу» вытянуться из бухты. Снова попытались капитаны Парри и Лиддон отыскать проход на запад, в ту заветную сторону, где начинается Берингов пролив, во льдах которого маячили паруса русских шлюпов «Открытия» и «Благонамеренного».

Все было тщетно. На вторичную зимовку Парри решиться не мог. Пожалуй, и без того сделано было достаточно.

«Гекла» и «Грайпер» пустились в обратный путь. Всего за шесть дней покрыли суда расстояние