Таежная богиня - Николай Гарин

— А что про него рассказывать? — Виктор опять повернулся на спину и, глядя в потолок, продолжил: — Интересный был мужик, я тебе доложу. Кстати, а как он, говоришь, погиб?

— Заряд не разорвавшийся разбирал, вот и...

— А что Михеич? — Виктор опять повернулся к собеседнику. — Степан Михеевич же был в партии штатный взрывотехник.

— Ну, этого я не знаю, кто был, кто не был, — немного раздраженно проговорил Никита.

— Странно, — продолжал размышлять Виктор, — Понимаешь, твой отец был порядочным мужиком, я бы сказал — чересчур честным и принципиальным. В партии, кроме геологов и коллекторов, было много рабочих, ну, которые шурфили, то есть рыли ямы, носили приборы, строили избы, рубили просеки, работы всегда хватало. Так вот, было немало таких, которые твоего отца люто не любили. Если кто проспал или там попахивало сивухой, с пробами смухлевал — сразу расчет. В его партии деньги заработать было нелегко.

— Или половину карты спер, — с легкой иронией добавил Никита.

— В том числе. Мне тогда почти шестнадцать было. Но выглядел на восемнадцать. Поэтому твой отец меня и взял разнорабочим.

— Пригрел... на груди, — опять съязвил Никита.

— Да-а, мужик он был нормальный, — будто не замечая подковырок, продолжал Виктор.

— Короче, его убили. Так, нет? Ты это хочешь мне сказать?! — Никита сел и уставился на своего проводника. — Ты же тоже в него стрелял!

— Стрелял, не отказываюсь, но стрелял в воздух, да к тому же холостыми. Для испугу. А он не испугался, — Виктор тоже поднялся, хотя сделать ему это было непросто.

— Да ладно, лежи, — Никита махнул рукой и потянулся за сигаретами. Глубоко затянувшись, он снова расположился на лавке, подложив под голову руку. Закурил и Виктор.

— Не пойму, почему карта состоит из двух частей, — проговорил Никита после долгого молчания.

— Не из двух, а из трех, — тут же ответил Виктор. — Если бы ты внимательно посмотрел, ты бы это понял. Я это знал, когда еще самой карты не видел, из архивных документов. Тот, кто создавал эту карту, поделил Урал на три далеко не равные части. Или просто случайно, или нет, в ней вырван клок. В той половине, что я стырил, оказалась только часть Северного Урала, а у твоего отца, то есть сейчас у тебя, видимо, осталось все остальное.

— И что?

— А то, что у твоего отца, возможно, остался какой-то кусок, который соединяет обе эти части. Да и соединить их — тоже еще не все... Места стыков неровные, да к тому же “ключ” этот, будь он неладен! Вот Матвей Борисович этим и занимался... но тут я подоспел. Помню, когда на свету развернул карту, полным дураком на нее смотрел. Конечно, расстроился и, честно говоря, пожалел, что стырил. У меня такое чувство до сих пор, что расшифровать ее невозможно.

— Неужели и вправду эта карта такая ценная? — вырвалось у Никиты. И чтобы исправить положение, он торопливо добавил: — Я хочу сказать, был ли смысл ее так тщательно шифровать? Что в ней? Клады таежных пиратов?..

— Ну, ты даешь, пацан! Был бы жив твой отец...

— Да ладно выделываться. Есть что ответить — скажи, а нет — переживем.

— Хорошо, Столица, тогда слушай ликбез по истории... Начнем повествование издалека. Аж с бронзового и железного веков.

— Во как! — не удержался Никита.

— А как иначе, раз тебя в институтах не научили. Так вот, все начиналось, усекай, бывший студент, с выходом таежного населения на крупные реки, или, по-разбойничьи, “большие дороги”. В это время возрастает спрос на пушнину. В обмен на нее, заметь, Столица, поступают предметы роскоши, которые скапливаются в руках родовой верхушки и военной знати. А с этим приходит целая эпоха войн и грабительских походов. По всей Сибири строятся городки-крепости. Мангазею, например, это, если ты помнишь, где-то между теперешним Салехардом и Норильском, называли не иначе как “златокипящей”, просекаешь? За все времена раскопок на месте городища, а они, я думаю, велись и диким способом, и научным, не нашли ни единой золотой вещи. В то время как я на месте бывших далеко не богатых усадеб у себя в Перми под полами находил и золотые монеты, и серебряные, и медные. А тут целый городок, или по тем временам городище, пусть в тундре, да на вечной мерзлоте, и никакого тебе ни золота, ни серебра.

— Ну и?..

— Все, что наторговывали купцы, уходило за Урал-Камень, то есть в Европу. А предметы роскоши, в том числе золото и серебро, оседали в основном в... священных местах вогулов и остяков — капищах, жертвенниках и так далее. А священные места главным образом сосредоточены на Урале. Западная Сибирь — это бывшее морское дно. Плоское, низкое, и по весне поймы Оби, Иртыша и других рек превращаются в моря. А на Урале все иначе. В горах спрятать и проще, и надежнее. Не случайно все легенды о Золотой бабе связаны с Уралом, а дыма без огня не бывает. Это что касается одной исторической эпохи.

А вот другая, гораздо ближе. В августе 1919 года из Тобольска колчаковцами были вывезены и спрятаны в верховьях реки Вах огромные ценности сибирского белого движения. Этот клад ищут до сих пор. И до сих пор живы люди, которые знают, где это золото спрятано. Кроме золота там находятся отчеканенные из драгоценных металлов сибирские ордена “Освобождение Сибири” и “Возрождение России”, учрежденные в июле 1918 года временным Сибирским правительством вместо отмененных царских наград. При отступлении белых из Тобольска все эти ценности вместе с дорогой церковной утварью были вывезены на пароходе в сторону Сургута. Но до оного они не дошли... Они попали в руки шаманов и были запрятаны на священных местах. А священные места на то и священные, что доступа к ним нет.

— Слушай, ты-то сам в это веришь? — бесцветно спросил Никита. Ему эти рассказы показались неправдоподобными.

— Ну, смотри, — с этими словами, морщась от боли, Виктор полез в свой рюкзак и стал доставать небольшие тряпичные узлы и разворачивать их. На стол одна за другой ложились грубой плавки серебряные изделия в виде маленьких фантастических чудовищ с человеческими телами, но головами то зверей, то птиц, то рыб... Солидно прозвенел, случайно коснувшись края стола, небольшой серебряный поднос с объемными вензелями по краям. Встала и мутно засветилась низкая, похожая на пиалу, чаша. — А вот еще, — таинственно, с горящими глазами проговорил Виктор и, развернув небольшую тряпицу, протянул Никите сверкнувший зеленью камень...

— Изумруд! — вскрикнул тот, и его лицо вспыхнуло огнем. — Откуда он у тебя?!

— Места надо знать, — ответил Шатун важно. — Этот булыжник отсюда, с Полярного Урала! А говорят еще, что изумруды есть только на Березовском руднике.

— Но насколько мне известно, так оно и есть.

— Слушай, Столица, ты то прост как полено, то умен не в меру, — Виктор потянулся за сигаретами. Закурив и увидев, что напарник ждет, продолжил: — Для того чтобы появился изумруд, любознательный ты мой, надо, по меньшей мере, два компонента — это бериллий и трехвалентный хром.

— Бр-р-р!.. — затряс головой Никита.

— А ты что хотел? — сделав глубокую затяжку, продолжал Виктор. — Так вот, когда много хрома и очень мало бериллия, ну это я предельно упрощаю, получается рубин. Этого рубина здесь хоть лопатой греби. А вот когда хром входит в любовный альянс с бериллием, от этой любви и рождается зелен камень изумруд.

— Ну, так бы и сказал...

— Я, конечно, могу рассказать тебе более подробно, начать хотя бы с ультраосновных пород, серпентинитов, гидротермальных растворов, в коих зарождаются основы минерала, только надо ли это художнику?..

— Не надо. К чему ты мне всю эту химию рассказываешь?

— А к тому, Столица, что совсем рядом, километров сто — сто пятьдесят, во глубине горных пород и произошел этот уникальный процесс соития бериллия с хромом. Да-с! И думаю, либо никто, либо оч-чень мало людей об этом знает.

— Ты хочешь сказать, что здесь есть месторождение изумруда и об этом никто... — Никита в крайнем удивлении уставился на Виктора. — Это же...

— Именно так, — Виктор, закрыв глаза, пустил в потолок струйку сизого дыма. — Дело в том, что два гигантских массива этих компонентов давным-давно шли навстречу друг другу при тектонических подвижках коры и не дошли. И не дошли всего каких-то двадцать километров. А дошли, коснулись друг друга и зародили этот изумительный минерал несколько “ручейков”. Тоненьких, маленьких, но несколько. Один из которых я и открыл. Ну, не совсем я, и не совсем открыл, но это детали, — завершил он.

— А если бы дошли?

— А если бы дошли, — Виктор загасил окурок, расплющив его о торец стола, — тогда изумруда было бы как грязи и он стоил бы не дороже, чем, например, яшма.

— Слушай, Виктор, откуда у тебя все это? — Никита продолжал разглядывать находки. Подобные вещи могли украсить любой музей.

— Теперь, я думаю, ты веришь? — Виктор снисходительно смотрел, как Никита с удивлением и трепетом берет в руки и внимательно рассматривает то один, то другой предмет на столе. — Это лишь маленькая часть того, что я уже имею.