Дорожные работы - Стивен Кинг

Вопрос этот донимал его целый день, а под конец настолько вывел из равновесия, что он едва удержался, чтобы не позвонить Мэри. Однако это стало бы для нее последней каплей. Если у нее и оставались хоть какие-то сомнения по поводу его здравомыслия, то звонок этот развеял бы их уже окончательно.

Перед самым заходом солнца он поднялся в крохотную полумансарду, попасть в которую можно было только через люк в потолке над стенным шкафом главной спальни. Ему пришлось встать на стул, чтобы пролезть через люк. Он не забирался сюда уже лет сто, но одинокая электрическая лампочка еще действовала. Была покрыта толстенным слоем пыли и паутины, но горела.

Раскрыв первую попавшуюся коробку, он обнаружил в ней аккуратно сложенные собственные учебники — школьные и колледжские. На обложке каждого школьного учебника красовалась надпись:

ЦЕНТУРИОН

средняя школа города Бэй

А на обложке каждой колледжской книжки:

ПРИЗМ

Не забудем…

Заметив, что из одной книжки торчит какой-то листок, он вытащил его и сразу узнал совсем еще юного Джорджа Бартона Доуса, который мечтательно взирал в будущее со старенькой отретушированной фотографии. Поразительно, насколько плохо этот парнишка знал свое будущее и насколько он напоминал того ушедшего мальчугана, следы которого он пришел искать сюда…

Сложив учебники в коробку, он продолжил поиски. Наткнулся на шторы, которые Мэри сняла пять лет назад. А вот и сломанный радиоприемник с часами. Пухлый семейный альбом, заглянуть в который побоялся. Кипа журналов — нужно их выкинуть, сказал он себе. Летом из-за них пожар может начаться. Моторчик от стиральной машины, который он однажды приволок домой из прачечной, но, как ни бился, так и не сумел починить. И наконец — одежда Чарли.

Она помещалась в трех картонных коробках, насквозь пропахших нафталином. Рубашки, брюки, свитера и даже нижнее белье. Он разложил все одежки перед собой, внимательно разглядывая их и пытаясь представить в них Чарли; веселого и счастливого Чарли, пытавшегося познать столь скупые стороны открывавшегося ему мира.

В конце концов удушливый запах нафталина все-таки изгнал его из каморки под крышей; морщась, он крутил головой, отчаянно нуждаясь в выпивке. Запах нафталина, запах старых ненужных вещей, в одиночестве пылившихся целую вечность; вещей, способных только огорчить и причинить боль. Остаток вечера он размышлял обо всем этом, пока выпитое спиртное не затуманило разум.

7 января 1974 года

В четверть одиннадцатого в дверь позвонили. Открыв, он увидел на пороге улыбающегося, гладко выбритого и красиво подстриженного мужчину в костюме и в пальто, немного сутулого. Незнакомец держал в руке портфель, и поначалу он подумал, что перед ним обычный коммивояжер. Он даже мысленно приготовился впустить его, внимательно выслушать, задать кое-какие вопросы и, возможно, даже что-нибудь приобрести. За пять недель после ухода Мэри это был первый, если не считать Оливию, посетитель в его доме.

Однако это оказался вовсе не коммивояжер, а адвокат. Звали его Филип Т. Феннер, и представлял он городской совет. Обо всем этом мистер Феннер успел возвестить, пока обменивался с ним рукопожатием.

— Заходите, — со вздохом пригласил он. И тут же подумал, что в каком-то смысле пришельца можно было назвать коммивояжером. Что-то ему всучить этот адвокат непременно попытается.

— Прекрасный у вас дом, — тем временем разглагольствовал Феннер. — Просто замечательный. Сразу видно, когда хозяин заботливый, я всегда это говорю. — И тут же, не меняя тона, перешел к делу: — Я понимаю, мистер Доус, вы человек занятой, поэтому много времени у вас не займу. Просто Джек Гордон попросил меня заскочить к вам по дороге и передать бланк формы о переезде. Вы, несомненно, уже отправили его по почте, но с этой рождественской лихорадкой, сами знаете, письма пропадают. Заодно я готов ответить на любые интересующие вас вопросы.

— У меня один вопрос, — с серьезным видом произнес он.

Маска весельчака на мгновение слетела с лица адвоката, показав Феннера в истинном свете: холодного и методичного, как швейцарские часы.

— Что вас интересует, мистер Доус?

Он улыбнулся:

— Кофе хотите?

И вот перед ним вновь улыбающийся Феннер, веселый исполнитель поручений городского совета.

— О, с удовольствием. Если это вас не слишком затруднит, конечно. На улице ведь довольно прохладно, всего семнадцать градусов. Мне вообще кажется, что зимы с каждым годом все холоднее. Как считаете?

— Точно. — Вода в кофейнике еще не остыла со времени его завтрака. — Надеюсь, вы пьете растворимый? Жена уехала погостить к родителям, а без нее я как без рук.

Феннер доброжелательно рассмеялся, и он тут же понял: Феннер прекрасно знает, каковы у него на самом деле отношения с Мэри. Равно как с другими личностями или организациями, включая Стива Орднера, Винни Мейсона, корпорацию и даже самого Господа Бога.

— Обожаю растворимый, — расплылся Феннер. — Я и сам всегда его пью. Тем более что никакой разницы не ощущаю. Ничего, если я выложу на стол кое-какие бумаги?

— Пожалуйста. Вы со сливками пьете?

— Нет, черный. Обожаю черный. — Феннер расстегнул пальто, но снимать не стал. Просто подогнул полы под себя подобно тому, как женщины подбирают юбку, чтобы не помять ее. Раскрыв портфель, он извлек наружу скрепленные между собой формуляры, чем-то напоминающие налоговую декларацию. Тем временем он наполнил чашку черным кофе и подал Феннеру.

— Спасибо, мистер Доус. Огромное спасибо. А вы мне компанию не составите?

— Я лучше выпью что-нибудь покрепче.

— А-аа, — протянул Феннер, пригубил кофе и тут же радостно осклабился. — Замечательно. Превосходный кофе. Лучше не бывает.

Он приготовил себе излюбленный коктейль, потом сказал:

— Извините, мистер Феннер, мне нужно позвонить.

— Да-да, разумеется. — Феннер, похоже, чуть-чуть не прибавил: «Чувствуйте себя как дома», отпил еще кофе и облизнулся.

Оставив дверь кухни открытой, он прошел в холл. Набрал номер четы Каллоуэй. Сняла трубку Джин.

— Это Барт, — назвался он. — Мэри дома?

— Она спит, — сварливо ответила Джин.

— Разбудите ее, пожалуйста. Это очень важно.

— Щаз! Разбежалась! Как раз вчера я сказала Лестеру, что нам уже пора подумать об установке телефона с незарегистрированным номером. И он со мной согласился. Мы считаем, Бартон Доус, что у вас не все дома, и это святая правда!

— Мне очень жаль, что вы так считаете. Но мне позарез нужна Мэри…

Послышался щелчок параллельной трубки, и голос Мэри произнес:

— Барт?

— Да. Мэри, скажи, пожалуйста, приходил к тебе адвокат по фамилии Феннер? Очень ловкий малый, который явно пытается подражать Джимми Стюарту.

— Нет, — ответила она. Так, промашка вышла! — Но он звонил мне по телефону! — Ага, все-таки попал!

Краешком глаза он подметил какое-то движение и обернулся. Феннер, потягивая кофе, стоял в дверном проеме. Вид у него был обиженный.

— Мама, положи трубку, — попросила Мэри, и Джин Каллоуэй, презрительно фыркнув, послушалась.

— Он наводил про меня справки?

— Да.

— Ваш разговор состоялся после той вечеринки?

— Да, но… Я ничего ему не рассказала.

— Возможно, ты все-таки рассказала больше, чем даже сама догадываешься. Он вошел, поджимая хвост, как дворняга, хотя на самом деле это самый настоящий волкодав. — И он улыбнулся Феннеру, который натянуто улыбнулся в ответ. — Он тебе не назначил встречу?

— Э-э… назначил. — Голос ее звучал изумленно. — Но его интересует только наш дом, Барт…

— Нет, это он тебе так сказал. На самом деле его мишень — я. Думаю, его хозяева мечтают освидетельствовать меня на предмет помутнения рассудка.

— Что? — ошарашенно спросила она.

— Раз я не взял их деньги, значит, я сумасшедший. Такова их логика. Помнишь, Мэри, о чем мы разговаривали в «Хэнди-Энди»?

— Послушай, Барт, мистер Феннер сейчас у тебя?

— Да.

— Психиатр, — уныло произнесла она. — Я сказала, что ты собирался повидаться с психиатром… О, Барт, прости меня, пожалуйста!

— Ничего страшного, — спокойно сказал он. — Все будет в порядке, Мэри. Это я тебе обещаю.